ПРО ЕБЛЮ
Расклады с сексуальностью сразу поставили меня в тупик. Вскоре по прибытии я стал замечать, что тут как-то совсем нет флирта. Ну вот этой милой игры в мужчин и женщин, которой мы все время занимаемся. Поначалу я, конечно, принимал как должное: ну интеллигенция все-таки, цивилизованные люди. А потом проходит неделя-другая, смотрю: правда нет. Смотришь на девушку, улыбаешься - а она явно не понимает. Улыбается, но вежливо и чуть испуганно: словно я что-то неприличное сейчас сделаю. Я все время чувствовал себя таким хачом "Дэвушка, давайтэ пазнакомымса" - и очень хорошо их, кстати, понял. Ну стыдно делается, начинаешь говорить о чем-нибудь серьезном.
И обнаруживаешь, что без этой игры чувствуешь себя мертвым, как привидение. Обычно-то в глазах девушки читаешь, что ты живой мужчина и просто потому имеешь ценность. И от этого сам как-то чувствуешь, что живешь. А тут девушки на тебя глядят - и не видят, словно ты прозрачный, словно они c компьютером разговаривают. В конце концов я на них обиделся и плюнул. Стал себя вести, как Борат: пользуясь своим плохим английским, говорил им двусмысленности и наслаждался эффектом. Она стоит, глазами хлопает - не понимает, то ли я правда грязное животное, то ли просто языка не знаю.
Промеж себя мои соседи тоже вели себя довольно асексуально: почти не обнимались, не целовались, хотя пары там были. И никакого сексуального месседжа в одежде. Только небритый Боря щеголял в каких-то мужественных бушлатах.
Как одеваются нормальные девушки в России, в Америке не одевается никто, даже негритянки - только бляди при исполнении. На восточном побережьи я видел сотни русских девчушек, приехавших работать на лето по программе "Work & Travel". Видно их за версту: покрытые фальшивыми бриллиантами жакетики и миниюбки, каблуки, живот, декольте, макияж, серьги и золотые блестки в прическе. Для американки такой прикид - вопль сексуального неравенства. Разница тут вот в чем. Наша девушка хочет выглядеть сексуальнее, ей нравится быть самкой, за которой охотятся самцы, она тут чувствует свою ценность. Сексуальное неравенство она принимает как что-то естественное. Американка выбирает равенство: иметь такие же возможности в бизнесе, карьере, доходах, возможности распоряжаться своей жизнью. И действительно, в Америке это есть: женщины делают бизнес и все прочее. Это другая роль: женщина не хочет быть нужной мужчине, а хочет быть сама, как мужчина. К сожалению, это конфликтует с проявлениями сексуальности, тут надо подчеркивать обратное. Потому же американки всегда сами за себя платят в кафе и никто им, сиротинкам, денег на булавки не дает.
У нас феминизм практического смысла не имеет - потому что все равно свободы бизнеса нет и возможностей мало. А в условиях индивидуализма и свободы женщины выбирают быть мужчинами. Очевидно, мои кокетливые взгляды местные девушки воспринимали как посягание на их равноправие - точно так же, как наши кобылки воспринимают восторженные возгласы кавказцев. Между тем, кавказцы честно привыкли, что женщинам ничего другого не нужно.
С другой стороны, роль самки, за которой охотятся самцы, мало здесь актуальна потому, что женщина может сама делать первый шаг в отношениях. У нас девушка обречена на пассивную роль, единственно, что ей доступно - хорошо выглядеть. А тут она может точно так же проявлять инициативу, это будет нормально воспринято, никак не уронит ее достоинство - и это, конечно, главное свидетельство равенства.
Кто бы первый ни начал, прайвэси непоколебимо. Проникновение в жизнь друг друга для американцев процесс очень сложный. Как-то я застал мою соседку, устало сидящую за кухонным столом. "Что ты такая?" - спрашиваю. "Ох, - говорит, - когда начинаются отношения, всегда такие трудные переговоры..." Это у них как объединение государств.
Поэтому, в частности, тут очень есть четкое разделение между сексом и отношениями. Абсолютно обычны "onе night stands", когда парень и девушка знакомятся на вечеринке - и расходятся утром даже не обменявшись телефонами. Где-нибудь на пати вполне вежливо сказать девушке, что она тебе нравится и предложить поехать потрахаться. Никто не удивится, не воспримет как оскорбление. А вот тронешь без разрешения - убьют. Американцы вообще очень осторожно друг друга трогают. Девушки "снимают" парней так же смело - говорят, что сейчас, после массы судов о сексуальных домогательствах, им это даже легче. Кто кого клеит, не важно - все равно утром они проснутся такими же независимыми. Пытаться продолжать такие отношения в общем-то не вежливо. Но есть и пары, существующие только для секса. У нас, конечно, тоже есть, то там это все четче, сознательнее и без обид.
За десятилетия, прошедшие со времен сексуальной революции, здесь возникло много институтов, организующих секс в современном обществе. (Здесь - это во Фриско, что там в остальной Америке, я не знаю.) Как-то я сидел на веранде, бренчал на гитаре - и тут ко мне подошла девушка из "Food not Bombs", которые готовили у нас на кухне, и заговорила по-русски с сильным акцентом - так говорят те, кого увезли детьми. Звали ее Маша - но на самом деле, как все эти дети, она была стопроцентной американкой: серьезная, самостоятельная, холодная, пашет, как конь. Несмотря на занятость, Маша занималась активизмом: кормила бомжей, как студент-медик помогала в бесплатной клинике. Она сказала, что мечтает приехать в Россию заняться правозащитой - и я долго рассказывал ей про нашу правозащитную ситуацию. В общем, скукотень.
На следующий день я заночевал у костра на свалке на берегу моря - рядом с теми странными скульптурами, а вернувшись утром, встретил растрепанного и счастливого Борю, который закричал: "Эх, Шура, ты такую оргию пропустил!" Какую оргию, - спрашиваю. "Ну как, обычную, где голыми пляшут. У вас что нет такого?" Нет, говорю, расскажи. "Ну просто сначала вечеринка, потом все посепенно раздеваются и пляшут голыми. Ну а дальше как получится. Я там эту Машу встретил, которая тут была. Ох, блин, она так танцует!" Я удивился и все почему-то пытался представить, в очках Маша была или без. У нас же или оргии, или правозащита - а у них, видишь, не противоречит.
Дружеские оргии на частных вечеринках - это вообще как водки выпить. Дело это совершенно безопасное: никто там не нажрется и насильно к тебе не полезет, прайвэси тут в голом виде блюдут точно так же. (Вообще, светская выдержка впечатляет. Как-то я зашел на одну вечеринку - и там невероятно сексуально, просто разнузданно выплясывала какая-то почти нагая пара, украшенная разноцветными лампочками. Когда сет кончился, девушка откинулась далеко назад, парень поцеловал ее в живот, а она, разогнувшись, - его в губы. После чего они рассмеялись - и познакомились. Мило светски поболтали, что-то рассказали и разошлись.) Народ на этих вечеринках как правило друг друга не знает - но надо, чтобы тебя кто-то пригласил.
Кроме того, в городе есть несколько секс-клубов, в которые люди приходят потрахаться. На бордель это не похоже, поскольку нет атмосферы покупки рабыни, все равноправно и добровольно. Прийти может всякий, это вполне легальные места, но вывески у них нет, и тебя спросят, откуда узнал. Для безопасности туда не пускают одиночек - ни мужчин, ни женщин, надо прийти с парой, можно того же пола. Я там не был, но по рассказам это просто фойе с баром и комнаты с матрасиками, на которых тусуется народ, переползая по симпатии. Есть клубы, в которых раз в неделю устраиваются карнавальные вечеринки, кончающиеся тем же самым. Там надо просто купить билет, найти пару и быть смешно одетым. Атмосфера там дружелюбная светская и дурашливая - и ходят ее гаранты: двухметровые полуголые вышибалы, все в лампочках, блестках и домино.
Все эти клубы возникли не сами по себе. Это часть большой культуры, некогда маргинальной, а теперь ставшей местным мэйнстримом - культурой "Бёрнинг Мэна". Сам по себе "Бёрнинг Мэн" - это, как вы знаете, огромный фестиваль современного искусства, каждый август проходящий в пустыне Невада. Десятки тысяч разрисованной молодежи съезжаются туда, воздвигая на неделю хорошо организованный палаточный город Блэк Рок Сити, в центре которого стоит гигантская фигура, сжигаемая в последнюю ночь. Город наполнен офигительными психоделическими инсталяциями. Я видел только фотки - но это воплощенные сны и фатаморганы: огромные храмы, парусники на колесах, сказочные машины и прочие инопланетные объекты, которые словами не передашь. Весь год художники по всей Америке мастерят эти чудеса - чтобы потом привезти на трейлерах и смонтировать. Но я о другом: на "Бёрнинг Мэне", говорят, царит раскрепощенная сексуальность: все ходят голые, разрисованные, пляшут все время - ну и так далее. Все очень много курят травы и едят психоделики, поэтому привычные границы смываются, на несколько дней вспыхивают сумасшедшей глубины романы. Культура "Бёрнинг Мэна" происходит из того же корня, что и хиппи, - из кислотных тестов Кена Кизи и Веселых Проказников. Но бёрнеры - совсем не хиппи. В частности, для них очень важна культура тела, они стараются выглядеть красиво и сексапильно. Парни накаченные, девки худые, все в татуировках и дрэдах - которые, конечно, стали уже общим местом.
(Хиппи, конечно, тоже сохранились, но в основном не в Калифорнии, а севернее, в лесном штате Орегон. Они тоже собираются на огромные фестивали "Рэйнбоу Гэзеринг", где по-старинке стучат в свои барабаны и дуют в дудки. С бёрнерами они друг друга тихо презирают.)
Но фестиваль кончается, люди разъезжаются - и начинают тосковать по этой неделе в волшебном сне. Бёрнеры - не хиппи, большинство из них ходит на работу - в Google или Microsoft (Google - вообще очень бёрнерская контора, топ-менеджеры его привозят свои инсталляции), если они живут в Сан-Франциско. А если в каком-нибудь Хьюстоне - так и вообще на обычную скучную американскую работу, в костюме. Первые годы они просто тосковали и ждали августа, а потом бёрнерская субкультура так разрослась, что везде появились свои клубы, где по пятницам вспыхивало маленькое подобие фестиваля. "Бёрнинг Мэн" расцвел в годы правления Буша, наседал консерватизм - что очень сплачивало живых людей на местах и отделяло от обывателей. Это, в частности, превратило "Бёрнинг Мэн" в такую американскую Мекку, чудесную отдушину, куда можно было удрать от скуки и безвыходности. Разные субкультуры - транс, хаус, киберпанк, современное искусство - все сбежали сюда и слились.
Каждый год ждали, что фестиваль прикроют - но этого не случилось, и теперь это уже мэйнстрим, которого чураются ветераны. В Сан-Франциско, где живет, наверное, половина Блэк Рок Сити, субкультура бёрнеров стала общим местом. Секс-клубы - тоже оттуда.
Поскольку секс стал отдельным занятием, отношение к нему тут серьезней. Я видел очень умных (и красивых) людей, читавших руководства по сексу - не для прикола, а чтобы правда больше уметь. Тут, как и во свем остальном, ценится профессионализм. "Мужчины тут точно знают, что надо делать. Американки требовательные, если мужик ничего не умеет - до свидания," - сказала мне одна подруга с очень солидным, можно сказать, международным сексуальным опытом. По ее словам, американцы в среднем - лучшие любовники.
Ядро Сан-Франциско - молодые программисты, трудящиеся в Силиконовой долине, приезжие и бездетные. За все время не не встретил ни одного человека, родившегося здесь, а дети есть только у негров и мексов. Белые, если с ними такое случится, уезжают в пригороды. Короче, народ тут эмансипированный, без предрассудков, образованный и богатый. И никто ему не мешает устроить все, как он хочет. Поэтому, например, гетеросексуальность и моногамия тут являются не нормой, а возможностями. С гомосексуализмом история давняя - в Сан-Франциско, как и в Нью-Йорке, есть целые большие районы голубых. Но лишь недавно его статус нормы был закреплен легализацией однополых браков. Закон в Америке - это не формальность, как у нас. Их тут принимают не потому, что Совет Европы надавил, а потому, что в Калифорнии это правда стало второй нормой.
С гомосексуализмом в Америке вообще не все просто. С одной стороны, действительно есть возможность для всех людей с иной ориентацией ее проявлять. Но с другой, гомосексуализм имеет философскую окраску. Америка - общество очень маскулинное, тут царит грубый мужской дух (и у женщин тоже). Шварцнеггер и Брюс Уиллис для них - это не герои мультфильмов, а нормальные ребята. Американцы в целом именно такие дуболомы. Быть сильным, накаченным тут принято и естественно что ли. Детей, в том числе девочек, почти всегда отдают в силовые виды спорта - прежде всего, конечно, в футбол ихний, так называемый. В колледже тоже много спорта, и вообще для них это часть обычной жизни. Когда прилетаешь в Европу, сразу обращаешь внимание, что рабочие в аэропорту - ненакаченные. В России замечаешь, какие у нас мягкие лица, пухлые тела (в провинциальной Америке много страшно жирных людей - жертв Макдональдса и скуки, но это ......) Известно, что французские мужчины кажутся американцам голубыми - просто потому, что не закованы в эту броню, в их пластике есть что-то женское. И вся жизнь тут такая, жесткая. Не то чтобы злая, а просто не интересующаяся чувствами, рассчитанная на целеустремленных, напористых деревянных солдат.
Поэтому человек иной физической и душевной организацией здесь сразу вываливается за рамки мужской нормы, идентифицирует себя другим. И вообще альтернативный образ мысли, интеллигентность ассоциируется с гомосексуализмом. На нашей кухне, например, висел гейский радужный флаг, хотя ни одного голубого в доме не было - просто как символ левизны. Это тут обычное дело: консерваторы вешают во дворе американский флаг, левые - радугу. В Нью-Йорке среди гуманитарной и творческой интеллигенции гомосексуализм это вообще норма - натуралов там, кажется, меньше. Поэтому, 80-е были страшным временем в этой среде: СПИД выкосил целое поколение.
Мне кажется, это во многом американская тема. Интеллигенция, как ей вообще свойственно, старается добраться до сути представления о человеке - и честно прожить в соответствии с ней. В Америке путь человека - это индивидуализм, возможность жить одному. А гомосексуалист идет в этом до конца, осознает экзистенциальное одиночество яснее, чем другие.
Моногамия тут тоже перестала быть структурообразующей. Оказавшись на свободе, многие люди обнаруживают, что не верят, что моногамны по своей природе. Я, например, тоже не верю. Но обычно жизнь заставляет: человек, пытающийся крутить любовь с несколькими партнерами, имеет столько проблем, что себе дороже. Приходится врать или всех обижать, мучится чувством вины и жить, как на фронте. Проблема даже не в том, что ваши близкие считают моногамность моральной нормой. Все общество так устроено - поэтому, нарушая парность, вы сбиваете с толку массу людей.
В Сан-Франциско людей, которые не верят в моногамность, очень много, детей у них обычно нет, а прайвэси блюдется. Поэтому там широко распросртанена так называемая полиамурность - практика, при которой человек имеет отношения с несколькими партнерами, каждый из которых обычно грешит тем же. Отличие полиамурности от хорошо знакомого блядства в том, что тут со всех сторон все делается открыто и сознательно. Кроме того, процесс не пускается на самотек, а сопровождается постоянными переговорами (как правило коллективными), в которых все участники подробно выясняют желания других и стараются договориться. Википедия определяет полиамурность как "сознательную, ответственную и этичную немоногамность". (А моя подруга сформулировала так: "Это такие отношения, в которых на двадцать первый раз вы встречаетесь с человеком, как в первый, - только если оба захотели; и без обид." Апофеоз индивидуализма, конечно.) Этический посыл в том, чтобы научиться понимать и уважать чужие потребности, а так же осознать и оседлать свою ревность.
Дело это, понятно, сложное: с одним-то партнером бы договориться - а тут с шестерыми, разной степени близости. Но люди тут организованные, справляются: делят дни недели, совершенно серьезно составляют расписания - когда с кем. Упомянутая подруга, одно время этим делом очень увлекавшаяся, сказала, что никогда в жизни не вела столько переговоров - и потом этот опыт ей очень пригодился в бизнесе. Конечно, вся эта дипломатия плохо совместима со страстной любовью и с детьми - но это же не частые случаи.
За годы существования в полиамурности возник свой понятийный аппарат, забавные аббревиатуры (например, SO - "significant other", эффемизм для основного партнера, и OSO - "other significant other" для побочного). Про все эти дела вышла громкая книга "Ethical Slut" ("Этика блядства") которую у нас, кстати, перевели. Но главное, как я заметил, эта практика вошла в обиход. Легко можно услышать "этот бойфренд", "другой бойфренд", никто не удивляется.
UPD: Вот я сейчас посмотрел на это фото, вспомнил, как там в Сан-Франциско - все-таки, при всей американской жесткости, там все пропитано сексом. Все там очень телесно - хоть и шибко сознательно.
Конечно, специально для юзера beloyar снимок. А вообще the-dimka прекрасно передает бернерскую эстетику.
И обнаруживаешь, что без этой игры чувствуешь себя мертвым, как привидение. Обычно-то в глазах девушки читаешь, что ты живой мужчина и просто потому имеешь ценность. И от этого сам как-то чувствуешь, что живешь. А тут девушки на тебя глядят - и не видят, словно ты прозрачный, словно они c компьютером разговаривают. В конце концов я на них обиделся и плюнул. Стал себя вести, как Борат: пользуясь своим плохим английским, говорил им двусмысленности и наслаждался эффектом. Она стоит, глазами хлопает - не понимает, то ли я правда грязное животное, то ли просто языка не знаю.
Промеж себя мои соседи тоже вели себя довольно асексуально: почти не обнимались, не целовались, хотя пары там были. И никакого сексуального месседжа в одежде. Только небритый Боря щеголял в каких-то мужественных бушлатах.
Как одеваются нормальные девушки в России, в Америке не одевается никто, даже негритянки - только бляди при исполнении. На восточном побережьи я видел сотни русских девчушек, приехавших работать на лето по программе "Work & Travel". Видно их за версту: покрытые фальшивыми бриллиантами жакетики и миниюбки, каблуки, живот, декольте, макияж, серьги и золотые блестки в прическе. Для американки такой прикид - вопль сексуального неравенства. Разница тут вот в чем. Наша девушка хочет выглядеть сексуальнее, ей нравится быть самкой, за которой охотятся самцы, она тут чувствует свою ценность. Сексуальное неравенство она принимает как что-то естественное. Американка выбирает равенство: иметь такие же возможности в бизнесе, карьере, доходах, возможности распоряжаться своей жизнью. И действительно, в Америке это есть: женщины делают бизнес и все прочее. Это другая роль: женщина не хочет быть нужной мужчине, а хочет быть сама, как мужчина. К сожалению, это конфликтует с проявлениями сексуальности, тут надо подчеркивать обратное. Потому же американки всегда сами за себя платят в кафе и никто им, сиротинкам, денег на булавки не дает.
У нас феминизм практического смысла не имеет - потому что все равно свободы бизнеса нет и возможностей мало. А в условиях индивидуализма и свободы женщины выбирают быть мужчинами. Очевидно, мои кокетливые взгляды местные девушки воспринимали как посягание на их равноправие - точно так же, как наши кобылки воспринимают восторженные возгласы кавказцев. Между тем, кавказцы честно привыкли, что женщинам ничего другого не нужно.
С другой стороны, роль самки, за которой охотятся самцы, мало здесь актуальна потому, что женщина может сама делать первый шаг в отношениях. У нас девушка обречена на пассивную роль, единственно, что ей доступно - хорошо выглядеть. А тут она может точно так же проявлять инициативу, это будет нормально воспринято, никак не уронит ее достоинство - и это, конечно, главное свидетельство равенства.
Кто бы первый ни начал, прайвэси непоколебимо. Проникновение в жизнь друг друга для американцев процесс очень сложный. Как-то я застал мою соседку, устало сидящую за кухонным столом. "Что ты такая?" - спрашиваю. "Ох, - говорит, - когда начинаются отношения, всегда такие трудные переговоры..." Это у них как объединение государств.
Поэтому, в частности, тут очень есть четкое разделение между сексом и отношениями. Абсолютно обычны "onе night stands", когда парень и девушка знакомятся на вечеринке - и расходятся утром даже не обменявшись телефонами. Где-нибудь на пати вполне вежливо сказать девушке, что она тебе нравится и предложить поехать потрахаться. Никто не удивится, не воспримет как оскорбление. А вот тронешь без разрешения - убьют. Американцы вообще очень осторожно друг друга трогают. Девушки "снимают" парней так же смело - говорят, что сейчас, после массы судов о сексуальных домогательствах, им это даже легче. Кто кого клеит, не важно - все равно утром они проснутся такими же независимыми. Пытаться продолжать такие отношения в общем-то не вежливо. Но есть и пары, существующие только для секса. У нас, конечно, тоже есть, то там это все четче, сознательнее и без обид.
За десятилетия, прошедшие со времен сексуальной революции, здесь возникло много институтов, организующих секс в современном обществе. (Здесь - это во Фриско, что там в остальной Америке, я не знаю.) Как-то я сидел на веранде, бренчал на гитаре - и тут ко мне подошла девушка из "Food not Bombs", которые готовили у нас на кухне, и заговорила по-русски с сильным акцентом - так говорят те, кого увезли детьми. Звали ее Маша - но на самом деле, как все эти дети, она была стопроцентной американкой: серьезная, самостоятельная, холодная, пашет, как конь. Несмотря на занятость, Маша занималась активизмом: кормила бомжей, как студент-медик помогала в бесплатной клинике. Она сказала, что мечтает приехать в Россию заняться правозащитой - и я долго рассказывал ей про нашу правозащитную ситуацию. В общем, скукотень.
На следующий день я заночевал у костра на свалке на берегу моря - рядом с теми странными скульптурами, а вернувшись утром, встретил растрепанного и счастливого Борю, который закричал: "Эх, Шура, ты такую оргию пропустил!" Какую оргию, - спрашиваю. "Ну как, обычную, где голыми пляшут. У вас что нет такого?" Нет, говорю, расскажи. "Ну просто сначала вечеринка, потом все посепенно раздеваются и пляшут голыми. Ну а дальше как получится. Я там эту Машу встретил, которая тут была. Ох, блин, она так танцует!" Я удивился и все почему-то пытался представить, в очках Маша была или без. У нас же или оргии, или правозащита - а у них, видишь, не противоречит.
Дружеские оргии на частных вечеринках - это вообще как водки выпить. Дело это совершенно безопасное: никто там не нажрется и насильно к тебе не полезет, прайвэси тут в голом виде блюдут точно так же. (Вообще, светская выдержка впечатляет. Как-то я зашел на одну вечеринку - и там невероятно сексуально, просто разнузданно выплясывала какая-то почти нагая пара, украшенная разноцветными лампочками. Когда сет кончился, девушка откинулась далеко назад, парень поцеловал ее в живот, а она, разогнувшись, - его в губы. После чего они рассмеялись - и познакомились. Мило светски поболтали, что-то рассказали и разошлись.) Народ на этих вечеринках как правило друг друга не знает - но надо, чтобы тебя кто-то пригласил.
Кроме того, в городе есть несколько секс-клубов, в которые люди приходят потрахаться. На бордель это не похоже, поскольку нет атмосферы покупки рабыни, все равноправно и добровольно. Прийти может всякий, это вполне легальные места, но вывески у них нет, и тебя спросят, откуда узнал. Для безопасности туда не пускают одиночек - ни мужчин, ни женщин, надо прийти с парой, можно того же пола. Я там не был, но по рассказам это просто фойе с баром и комнаты с матрасиками, на которых тусуется народ, переползая по симпатии. Есть клубы, в которых раз в неделю устраиваются карнавальные вечеринки, кончающиеся тем же самым. Там надо просто купить билет, найти пару и быть смешно одетым. Атмосфера там дружелюбная светская и дурашливая - и ходят ее гаранты: двухметровые полуголые вышибалы, все в лампочках, блестках и домино.
Все эти клубы возникли не сами по себе. Это часть большой культуры, некогда маргинальной, а теперь ставшей местным мэйнстримом - культурой "Бёрнинг Мэна". Сам по себе "Бёрнинг Мэн" - это, как вы знаете, огромный фестиваль современного искусства, каждый август проходящий в пустыне Невада. Десятки тысяч разрисованной молодежи съезжаются туда, воздвигая на неделю хорошо организованный палаточный город Блэк Рок Сити, в центре которого стоит гигантская фигура, сжигаемая в последнюю ночь. Город наполнен офигительными психоделическими инсталяциями. Я видел только фотки - но это воплощенные сны и фатаморганы: огромные храмы, парусники на колесах, сказочные машины и прочие инопланетные объекты, которые словами не передашь. Весь год художники по всей Америке мастерят эти чудеса - чтобы потом привезти на трейлерах и смонтировать. Но я о другом: на "Бёрнинг Мэне", говорят, царит раскрепощенная сексуальность: все ходят голые, разрисованные, пляшут все время - ну и так далее. Все очень много курят травы и едят психоделики, поэтому привычные границы смываются, на несколько дней вспыхивают сумасшедшей глубины романы. Культура "Бёрнинг Мэна" происходит из того же корня, что и хиппи, - из кислотных тестов Кена Кизи и Веселых Проказников. Но бёрнеры - совсем не хиппи. В частности, для них очень важна культура тела, они стараются выглядеть красиво и сексапильно. Парни накаченные, девки худые, все в татуировках и дрэдах - которые, конечно, стали уже общим местом.
(Хиппи, конечно, тоже сохранились, но в основном не в Калифорнии, а севернее, в лесном штате Орегон. Они тоже собираются на огромные фестивали "Рэйнбоу Гэзеринг", где по-старинке стучат в свои барабаны и дуют в дудки. С бёрнерами они друг друга тихо презирают.)
Но фестиваль кончается, люди разъезжаются - и начинают тосковать по этой неделе в волшебном сне. Бёрнеры - не хиппи, большинство из них ходит на работу - в Google или Microsoft (Google - вообще очень бёрнерская контора, топ-менеджеры его привозят свои инсталляции), если они живут в Сан-Франциско. А если в каком-нибудь Хьюстоне - так и вообще на обычную скучную американскую работу, в костюме. Первые годы они просто тосковали и ждали августа, а потом бёрнерская субкультура так разрослась, что везде появились свои клубы, где по пятницам вспыхивало маленькое подобие фестиваля. "Бёрнинг Мэн" расцвел в годы правления Буша, наседал консерватизм - что очень сплачивало живых людей на местах и отделяло от обывателей. Это, в частности, превратило "Бёрнинг Мэн" в такую американскую Мекку, чудесную отдушину, куда можно было удрать от скуки и безвыходности. Разные субкультуры - транс, хаус, киберпанк, современное искусство - все сбежали сюда и слились.
Каждый год ждали, что фестиваль прикроют - но этого не случилось, и теперь это уже мэйнстрим, которого чураются ветераны. В Сан-Франциско, где живет, наверное, половина Блэк Рок Сити, субкультура бёрнеров стала общим местом. Секс-клубы - тоже оттуда.
Поскольку секс стал отдельным занятием, отношение к нему тут серьезней. Я видел очень умных (и красивых) людей, читавших руководства по сексу - не для прикола, а чтобы правда больше уметь. Тут, как и во свем остальном, ценится профессионализм. "Мужчины тут точно знают, что надо делать. Американки требовательные, если мужик ничего не умеет - до свидания," - сказала мне одна подруга с очень солидным, можно сказать, международным сексуальным опытом. По ее словам, американцы в среднем - лучшие любовники.
Ядро Сан-Франциско - молодые программисты, трудящиеся в Силиконовой долине, приезжие и бездетные. За все время не не встретил ни одного человека, родившегося здесь, а дети есть только у негров и мексов. Белые, если с ними такое случится, уезжают в пригороды. Короче, народ тут эмансипированный, без предрассудков, образованный и богатый. И никто ему не мешает устроить все, как он хочет. Поэтому, например, гетеросексуальность и моногамия тут являются не нормой, а возможностями. С гомосексуализмом история давняя - в Сан-Франциско, как и в Нью-Йорке, есть целые большие районы голубых. Но лишь недавно его статус нормы был закреплен легализацией однополых браков. Закон в Америке - это не формальность, как у нас. Их тут принимают не потому, что Совет Европы надавил, а потому, что в Калифорнии это правда стало второй нормой.
С гомосексуализмом в Америке вообще не все просто. С одной стороны, действительно есть возможность для всех людей с иной ориентацией ее проявлять. Но с другой, гомосексуализм имеет философскую окраску. Америка - общество очень маскулинное, тут царит грубый мужской дух (и у женщин тоже). Шварцнеггер и Брюс Уиллис для них - это не герои мультфильмов, а нормальные ребята. Американцы в целом именно такие дуболомы. Быть сильным, накаченным тут принято и естественно что ли. Детей, в том числе девочек, почти всегда отдают в силовые виды спорта - прежде всего, конечно, в футбол ихний, так называемый. В колледже тоже много спорта, и вообще для них это часть обычной жизни. Когда прилетаешь в Европу, сразу обращаешь внимание, что рабочие в аэропорту - ненакаченные. В России замечаешь, какие у нас мягкие лица, пухлые тела (в провинциальной Америке много страшно жирных людей - жертв Макдональдса и скуки, но это ......) Известно, что французские мужчины кажутся американцам голубыми - просто потому, что не закованы в эту броню, в их пластике есть что-то женское. И вся жизнь тут такая, жесткая. Не то чтобы злая, а просто не интересующаяся чувствами, рассчитанная на целеустремленных, напористых деревянных солдат.
Поэтому человек иной физической и душевной организацией здесь сразу вываливается за рамки мужской нормы, идентифицирует себя другим. И вообще альтернативный образ мысли, интеллигентность ассоциируется с гомосексуализмом. На нашей кухне, например, висел гейский радужный флаг, хотя ни одного голубого в доме не было - просто как символ левизны. Это тут обычное дело: консерваторы вешают во дворе американский флаг, левые - радугу. В Нью-Йорке среди гуманитарной и творческой интеллигенции гомосексуализм это вообще норма - натуралов там, кажется, меньше. Поэтому, 80-е были страшным временем в этой среде: СПИД выкосил целое поколение.
Мне кажется, это во многом американская тема. Интеллигенция, как ей вообще свойственно, старается добраться до сути представления о человеке - и честно прожить в соответствии с ней. В Америке путь человека - это индивидуализм, возможность жить одному. А гомосексуалист идет в этом до конца, осознает экзистенциальное одиночество яснее, чем другие.
Моногамия тут тоже перестала быть структурообразующей. Оказавшись на свободе, многие люди обнаруживают, что не верят, что моногамны по своей природе. Я, например, тоже не верю. Но обычно жизнь заставляет: человек, пытающийся крутить любовь с несколькими партнерами, имеет столько проблем, что себе дороже. Приходится врать или всех обижать, мучится чувством вины и жить, как на фронте. Проблема даже не в том, что ваши близкие считают моногамность моральной нормой. Все общество так устроено - поэтому, нарушая парность, вы сбиваете с толку массу людей.
В Сан-Франциско людей, которые не верят в моногамность, очень много, детей у них обычно нет, а прайвэси блюдется. Поэтому там широко распросртанена так называемая полиамурность - практика, при которой человек имеет отношения с несколькими партнерами, каждый из которых обычно грешит тем же. Отличие полиамурности от хорошо знакомого блядства в том, что тут со всех сторон все делается открыто и сознательно. Кроме того, процесс не пускается на самотек, а сопровождается постоянными переговорами (как правило коллективными), в которых все участники подробно выясняют желания других и стараются договориться. Википедия определяет полиамурность как "сознательную, ответственную и этичную немоногамность". (А моя подруга сформулировала так: "Это такие отношения, в которых на двадцать первый раз вы встречаетесь с человеком, как в первый, - только если оба захотели; и без обид." Апофеоз индивидуализма, конечно.) Этический посыл в том, чтобы научиться понимать и уважать чужие потребности, а так же осознать и оседлать свою ревность.
Дело это, понятно, сложное: с одним-то партнером бы договориться - а тут с шестерыми, разной степени близости. Но люди тут организованные, справляются: делят дни недели, совершенно серьезно составляют расписания - когда с кем. Упомянутая подруга, одно время этим делом очень увлекавшаяся, сказала, что никогда в жизни не вела столько переговоров - и потом этот опыт ей очень пригодился в бизнесе. Конечно, вся эта дипломатия плохо совместима со страстной любовью и с детьми - но это же не частые случаи.
За годы существования в полиамурности возник свой понятийный аппарат, забавные аббревиатуры (например, SO - "significant other", эффемизм для основного партнера, и OSO - "other significant other" для побочного). Про все эти дела вышла громкая книга "Ethical Slut" ("Этика блядства") которую у нас, кстати, перевели. Но главное, как я заметил, эта практика вошла в обиход. Легко можно услышать "этот бойфренд", "другой бойфренд", никто не удивляется.
UPD: Вот я сейчас посмотрел на это фото, вспомнил, как там в Сан-Франциско - все-таки, при всей американской жесткости, там все пропитано сексом. Все там очень телесно - хоть и шибко сознательно.
Конечно, специально для юзера beloyar снимок. А вообще the-dimka прекрасно передает бернерскую эстетику.