О чиже, который лгал, и о дятле - любителе истины
Это очень правдивая история, и я начну её так:
Вдруг изо всех певчих птиц той рощи, в которой произошёл этот любопытный случай, привлекла к себе общее внимание одна, запевшая песни, исполненные не только надежд, но и уверенности.
До той поры все птицы, испуганные и угнетённые внезапно наступившей серенькой и хмурой погодой, пели песни, которые только потому и назывались песнями, что их пели; в них преобладали тяжёлые, унылые и безнадёжные ноты, и птицы-слушатели сначала называли их хрипеньем умирающих, но потом понемногу привыкли и даже стали находить в них разные красоты, что, однако, стоило им большого труда.
Тон всему в роще давали вороны, птицы по существу своему пессимистические и, кроме более или менее громкого карканья, ни к чему не способные. В другое время на них бы не обратили внимания, но теперь, когда их голоса преобладали, их слушали и даже считали очень мудрыми птицами. А они, подмечая это, мрачно распевали:
Карр!.. В борьбе с суровым роком
Нам, ничтожным, нет спасенья.
Всё, на что ни взглянешь оком,
-Боль и горе, прах и тленье…
Карр!.. Страшны удары рока!..
Мудрый пусть им покорится…
Карр… карр!.. Скучная песня!.. Но - сильная, она угнетала всю рощу.
И вот вдруг зазвучали свободные, смелые песни…
Вся роща, много слышавшая песен, встрепенулась, удивлённо и тихо шелестя ветвями. И даже соловьи, которые всегда поют недурно, потому что они жрецы чистого искусства, с удовольствием слушали и говорили:
- А ведь у этого певца есть искорка!..
И, говоря так, втайне гордились своим беспристрастием.
А певец пел:
Я слышу карканье ворон,
Смущённых холодом и тьмой…
Я вижу мрак, - но что мне он,
Коль бодр и ясен разум мой?..
За мной, кто смел!
Да сгинет тьма!
Душе живой - в ней места нет!
Зажжём сердца огнем ума,
И воцарится всюду свет!..
- Сильно спето! - комментировали соловьи… - Молодо, самонадеянно, немузыкально - но сильно… - и, глубокомысленно почистив носики, они слушали дальше:
Кто честно смерть приял в бою,
Тот разве пал и побеждён?
Пал тот, кто, робко грудь свою
Прикрыв, ушёл из битвы вон…
Друзья! И тот пал, кто, боясь
Труда, волнений, боли ран,
О битве судит, погрузясь
В философический туман…
- Гм… у него очень оригинальные взгляды! - отметили соловьи. - Хотелось бы знать, что это за птица!.. - полюбопытствовали они.
Друзья! Пусть падшие молчат.
Им очи съел сомнений дым;
В сердцах их честь и гордость спят.
Друзья! Давайте крикнем им:
Прочь! Ваших мудрствований чад
Т емнее сделал эту ночь,
И отравляет он, как яд,
Умы и души юных…
Прочь!..Прочь!..
Здесь объявлена богам
За право первенства война!
- Это смело! - сказали соловьи. - О да!.. это очень смелая песня!..
Роща слушала и ощущала нечто хорошее и сильное, это ощущение наполняло её теплом и светом, и даже старые, серыми лишаями покрытые ветви деревьев зашептали о прошлых днях. То были славные весенние дни, когда в роще только что начинали расцветать цветы и надежды, когда птицы пели свободные и звучные гимны солнцу, а свободное от туч небо казалось бесконечно глубоким и точно звало птиц попытать силу крыльев - достигнуть его глубины. То были хорошие дни, когда не нужно было принуждать себя жить, потому что жить хотелось, - была цель и была надежда достичь её. И эти дни явились перед рощей и, как звёзды, заблистали в тумане, скрывавшем от неё небо.
Птицы встрепенулись и ожили. Где певец? Пусть он примет дань восторга и благодарности! Это, должно быть, великолепная, красивая птица!
Они собрались целой тучей и ринулись туда, откуда навстречу им летели бодрые и гордые звуки.
Но когда они прилетели, то увидали, что это просто чиж - самый заурядный, маленький, серенький, с восковым носиком чиж. Он сидел на ветке орешника и был смущён оказанной ему честью; мизерный, взъерошенный и суетящийся, он возбудил во всех недоумение и никому не понравился.
Прочь!.. Здесь объявлена богам
За право первенства война!
Когда это кричит орёл, сокол, ястреб наконец, - это и красиво, и мощно; но чиж - чиж, объявляющий войну богам!.. Тут есть некоторое несоответствие, что-то странное и смешное. И это прямо-таки обидно для всех остальных птиц. Почему именно чиж, а не щеглёнок, зяблик, снегирь?..
Поражённые и обиженные птицы смотрели на чижа и думали: «Что же теперь будет?»
И невольно им вспомнилась эта смешная синица, которая однажды хотела зажечь море…
Но тут один находчивый щеглёнок, журналист по профессии, спросил чижа:
- Послушайте-ка, это вы сейчас пели?
- Я… - ответил чиж, - да, это я пел.
- Гм… а чем вы это докажете? То есть мы, конечно, не сомневаемся в ваших способностях, но…
Чиж вздрогнул, у него встали дыбом перья, и он запел:
Во тьме нами созданной ночи
Проносятся серые совы…
И блещут их мрачные очи
И злы, и угрюмо суровы!..
И гулко их крики несутся,
Смеются они и рыдают,
Проклятья в них дню раздаются,
А ночь они смехом встречают…
О, если бы мрака оковы
С моей юной рощи упали
,Исчезли бы дикие совы,
И соколы только б летали!..
Но соколы, - слабы и хилы,
-Забилися робко в ущелья
И злятся без чести и силы
Под звуки чужого веселья.
Их крылья уныло повисли,
Постыдно сердца у них дремлют,
И голосу чести и мысли
Свободные птицы не внемлют…
Некоторым птицам эта песня показалась личностью, и они засвистали чижу, а щеглёнок сказал:
- Хорошо, этого достаточно для нас! Но, вот что - скажите: вы, так сказать, будите общественное сознание… гм!.. а какие, собственно, у вас права на это? То есть я хочу сказать - во имя чего поёте вы?!
Чиж изумился и молча смотрел на публику.
- Мы, видите ли, хотим гарантировать себя от ошибок, которых, вы знаете, у нас было многонько-таки, и с этой целью мы хотели бы знать ваши исходные и конечные пункты, - знать, куда и зачем нас зовут? - поставил вопрос щеглёнок и, довольный собой, засвистал что-то чужое: у щеглят нет своих песен, как известно.
Чиж встрепенулся…
- Я исхожу из непоколебимого убеждения в высоком призвании птиц, как конечного, самого сложного и мудрого акта в творчестве природы. Мы не должны уставать, мы должны всегда бороться и всё победить, чтоб оправдать самих себя в своих глазах, чтобы иметь право сказать: всё прошедшее, настоящее и будущее - это мы, не слепая сила стихий. Путь, по которому нам нужно идти, мне незнаком, но я уверен, что нужно идти вперёд. Там страна, достойная быть наградой за те труды, которые понесли мы в пути!
Там вечный, неиссякаемый свет, неведомые нам чудеса; там мы, великие, свободные, всё победившие птицы, насладимся созерцанием нашей силы, и весь мир будет ареной наших деяний, величие которых невозможно представить нам теперь; там мысль наша разрешит всё, и наши чувства, осложнённые до чудесного, откроют пред нами новый мир неиспытанных наслаждений; там она - жизнь, достойная нас!.. Уважайте и любите друг друга и, идя гордой и смелой дружиной к победе, не сомневайтесь ни в чём, ибо что есть выше вас?.. Обернитесь назад и посмотрите, чем вы были раньше - там, на рассвете жизни? Вся ваша вера тогда - не стоила одной капли сомнения - теперь…
Научившись так страшно сомневаться во всём, вам пришла пора - уверовать в себя, ибо только великая сущность может дойти до такого сомнения, до какого дошли вы!..
Туда - в страну счастья! где ждёт нас великая победа, где мы будем законодателями мира и владыками его, где мы будем владыками всего… Туда - в это чудное «вперёд»!..
- Вперёд! - крикнули птицы, ибо в их сердцах загорелась гордость собой.
Слёзы вдохновения и веры наполнили глаза чижа. И все птицы пели, и всем стало так легко, все чувствовали, что в сердцах родилось страстное желание жизни и счастья
(М.Горький)