Моя последняя гора
Путешествия занимают в моей жизни не последнее место и о многих я уже успела рассказать, но горы и все, что связано с подъемом, никогда не доставляли мне того удовольствия, о каком не хочется забыть сразу по окончании. Так бы и канула в небытие моя последняя (она же и первая) гора, если бы не чрезвычайно милый рассказ на эту тему моей чудесной подружки ottikubo.
В то лето наше внимание занимали поездки по окрестностям нашего и прилегающих к нему штатов. Тем более, что младшее наше дитя уже давно передвигалось самостоятельно и для семейных прогулок не надо было усаживать ее в большой неудобный рюкзак.
Не помню, как пришла к нам идея лезть в гору, - скорее всего посоветовал кто-то из друзей и нам показалось, что забраться на гору с романтическим именем Осеола необходимо.
Теперь, когда нашей собаки Маруси давно нет, хотелось бы думать, что она тогда была с нами, но нет, мы не могли ее взять, отправляясь с палаткой в незнакомый лес. И хорошо сделали, что не взяли, потому что в лесу на дороге сидел небольшой медведь. Он дождался, когда мы приблизились и валкой походочкой ушёл в кусты.
Впоследствие мой муж настаивал, что предупреждал нас с Белкой о серьезности восхождения, но я думаю, что он сам не очень хорошо его представлял, иначе проверил бы нашу обувь и уговорил заменить сандали на ботинки.
С утра доехали на машине до горы и налегке отправились на прогулку. Правда, из-за потери кошелька, в котором вся жизнь, пришлось задержаться и жаркое солнечное утро чуть поугасло, но радость от обнаружения кошелька на крыше машины вернула отличное настроение.
И стали мы карабкаться на гору. Мех с семилетней Белкой запрыгали вверх, мне же было довольно туда взглянуть, чтобы оценить безумие затеи. Кричать не имело смысла, они были уже далеко, и я пошла, с трудом отрывая от земли тяжелые, как в дурном сне, ноги.
Со временем я не только их догнала, но и легко обогнала, но это случилось часа через три, после того, как начался дождь. Множество настоящих туристов в полном снаряжении делали стоянки и оставались пережидать непогоду, а мы продолжали подъем, с какой-то обезьяньей ловкостью перелезая и цепляясь за разломанные валуны, лежащие на всём протяжении дороги.
Через четыре часа мы вышли на вершину, с которой открывался тот самый вид, за которым надо было лезть.
Опыт подъема позволил нам выжить на спуске, но я думаю, что потусторонняя помощь, которой мне пришлось тогда завладеть, хранила наши силы, наши разбитые ноги и мое воображение, сочинявшее для бедной Белки сказки всю обратную дорогу до последнего шага. Хорошо, что Мех был в ботинках.
В лагере, где стояла наша палатка, душа не было, и мы поехали в соседний. Уже трудно представить, как мы смогли добраться до этого душа, стянуть перепачканную в земле мокрую до последней нитки одежду, и, оставляя на белом кафельном полу следы, протянуть руку к душу, который включался только от четырёх квотеров(25 центов). Мы с Белкой остались, а Мех оделся и поехал добывать мелочь.
В то лето наше внимание занимали поездки по окрестностям нашего и прилегающих к нему штатов. Тем более, что младшее наше дитя уже давно передвигалось самостоятельно и для семейных прогулок не надо было усаживать ее в большой неудобный рюкзак.
Не помню, как пришла к нам идея лезть в гору, - скорее всего посоветовал кто-то из друзей и нам показалось, что забраться на гору с романтическим именем Осеола необходимо.
Теперь, когда нашей собаки Маруси давно нет, хотелось бы думать, что она тогда была с нами, но нет, мы не могли ее взять, отправляясь с палаткой в незнакомый лес. И хорошо сделали, что не взяли, потому что в лесу на дороге сидел небольшой медведь. Он дождался, когда мы приблизились и валкой походочкой ушёл в кусты.
Впоследствие мой муж настаивал, что предупреждал нас с Белкой о серьезности восхождения, но я думаю, что он сам не очень хорошо его представлял, иначе проверил бы нашу обувь и уговорил заменить сандали на ботинки.
С утра доехали на машине до горы и налегке отправились на прогулку. Правда, из-за потери кошелька, в котором вся жизнь, пришлось задержаться и жаркое солнечное утро чуть поугасло, но радость от обнаружения кошелька на крыше машины вернула отличное настроение.
И стали мы карабкаться на гору. Мех с семилетней Белкой запрыгали вверх, мне же было довольно туда взглянуть, чтобы оценить безумие затеи. Кричать не имело смысла, они были уже далеко, и я пошла, с трудом отрывая от земли тяжелые, как в дурном сне, ноги.
Со временем я не только их догнала, но и легко обогнала, но это случилось часа через три, после того, как начался дождь. Множество настоящих туристов в полном снаряжении делали стоянки и оставались пережидать непогоду, а мы продолжали подъем, с какой-то обезьяньей ловкостью перелезая и цепляясь за разломанные валуны, лежащие на всём протяжении дороги.
Через четыре часа мы вышли на вершину, с которой открывался тот самый вид, за которым надо было лезть.
Опыт подъема позволил нам выжить на спуске, но я думаю, что потусторонняя помощь, которой мне пришлось тогда завладеть, хранила наши силы, наши разбитые ноги и мое воображение, сочинявшее для бедной Белки сказки всю обратную дорогу до последнего шага. Хорошо, что Мех был в ботинках.
В лагере, где стояла наша палатка, душа не было, и мы поехали в соседний. Уже трудно представить, как мы смогли добраться до этого душа, стянуть перепачканную в земле мокрую до последней нитки одежду, и, оставляя на белом кафельном полу следы, протянуть руку к душу, который включался только от четырёх квотеров(25 центов). Мы с Белкой остались, а Мех оделся и поехал добывать мелочь.