Каменный лев
Как это часто случается, чтение и обсуждение мемуаров способно сообщить совершенно неожиданные мысли. Имело место, например, вот такое раздумье: по улицам Москвы конца 20-х запросто прогуливался Маяковский; можно было встретить Ильфа, Булгакова, Эрдмана. Факт сам по себе будоражащий. С другой стороны, что проку от того среднему городскому обывателю, пусть и любителю литературы? Не мог же он запросто предложить им свою дружбу - дескать: «Ба, Илья Арнольдович! Так давно мечтал познакомиться с вами. Не угодно ли зайти в этот ресторанчик? Пропустим по стаканчику, поболтаем». Абсурд!
Теперь всё иначе. Нет, разумеется, уличное знакомство известного деятеля культуры с кем-то из публики столь же маловероятно. Но если публика в массе всё такая же, то масштаб известных деятелей представляется более скромным.
Но говорят - большое видится на расстоянии и всё такое. Кто знает, вот пройдут года и сегодняшняя Москва предстанет в чьих-то мемуарах сущим Парнасом. И потомки будут с благоговением внимать патриарху, которого обрызгал, проезжая мимо на автомобиле, Никас Сафронов, как-то обматерила на Петровке мисс Собчак и которому доводилось оставлять комментарии в живом журнале у самого Лукьяненко.
Теперь всё иначе. Нет, разумеется, уличное знакомство известного деятеля культуры с кем-то из публики столь же маловероятно. Но если публика в массе всё такая же, то масштаб известных деятелей представляется более скромным.
Но говорят - большое видится на расстоянии и всё такое. Кто знает, вот пройдут года и сегодняшняя Москва предстанет в чьих-то мемуарах сущим Парнасом. И потомки будут с благоговением внимать патриарху, которого обрызгал, проезжая мимо на автомобиле, Никас Сафронов, как-то обматерила на Петровке мисс Собчак и которому доводилось оставлять комментарии в живом журнале у самого Лукьяненко.