«То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства»
Несмотря на суровое название - «Гении и подлецы» - воспоминания актера Георгия Бахтарова манерой письма больше всего напоминают так и не законченный мемуар Михаила Антоновича Крутикова, незабвенного Адмирала Безводных Океанов. Говорю это вполне доброжелательно, без тени издёвки. Что есть, то есть. К тому же, в книжке немало действительно интересных историй и любопытных фактов. Жизнь, слава богу, автор прожил длинную и весьма насыщенную.
Один из его анекдотов особенно запомнился. История произошла в те былинные времена, когда человеческая жизнь висела на кончике хозяйского уса.
Итак, разгар компании по борьбе с безродными космополитами и прочими национал-предателями, т.е. конец 40-х или самое начало 50-х (теперь точно не помню). Волна наконец-то дошла до писателей и в качестве очередной жертвы был выбран Илья Эренбург.
Тут уж сами понимаете - фамилия подходящая, новый оскорбляющий чувства верующих роман недавно опубликован, да и вообще как говорится, Эренбург был слишком удачлив, чтобы иметь одних только друзей.
Натурально, собрали зал в ЦДЛ и начали сеанс. Два с лишним часа криков ненависти вперемешку с ядовитыми слюнями, обвинений в буржуазном национализме и (одновременно) в космополитизме, предательство принципов соцреализма, рытьё подземного хода от Бомбея до Лондона и многое другое. Всё чин чином.
Виновник торжества, согласно давно отработанному церемониалу, находился всё это время на сцене и молча внимал многочисленным ораторам. Наконец, слово было предоставлено и ему. Однако, вместо приличествующих случаю покаянных речей, раздирания одежд и посыпания головы пеплом, Эренбург вынул из кармана бумажку и прочитал следующее: «Тов. Эренбург! Прочитал Ваш последний роман «Взятие Парижа». Книга талантливая и полезная. Жму руку. Ваш Иосиф Сталин».
Автор мемуаров утверждает, что подобную тишину ему доводилось слышать лишь на спектаклях с участием Михаила Чехова, когда тот брал свои знаменитые паузы, длящиеся до восьми минут. И в этой звенящей тишине наконец раздался негромкий голос председательствующего, предложившего считать повестку дня исчерпанной, а собрание закрытым. И собравшиеся разошлись, как говорится, под звуки собственных шагов.
История и смешна и ужасна. Трагифарс, видимо.
Один из его анекдотов особенно запомнился. История произошла в те былинные времена, когда человеческая жизнь висела на кончике хозяйского уса.
Итак, разгар компании по борьбе с безродными космополитами и прочими национал-предателями, т.е. конец 40-х или самое начало 50-х (теперь точно не помню). Волна наконец-то дошла до писателей и в качестве очередной жертвы был выбран Илья Эренбург.
Тут уж сами понимаете - фамилия подходящая, новый оскорбляющий чувства верующих роман недавно опубликован, да и вообще как говорится, Эренбург был слишком удачлив, чтобы иметь одних только друзей.
Натурально, собрали зал в ЦДЛ и начали сеанс. Два с лишним часа криков ненависти вперемешку с ядовитыми слюнями, обвинений в буржуазном национализме и (одновременно) в космополитизме, предательство принципов соцреализма, рытьё подземного хода от Бомбея до Лондона и многое другое. Всё чин чином.
Виновник торжества, согласно давно отработанному церемониалу, находился всё это время на сцене и молча внимал многочисленным ораторам. Наконец, слово было предоставлено и ему. Однако, вместо приличествующих случаю покаянных речей, раздирания одежд и посыпания головы пеплом, Эренбург вынул из кармана бумажку и прочитал следующее: «Тов. Эренбург! Прочитал Ваш последний роман «Взятие Парижа». Книга талантливая и полезная. Жму руку. Ваш Иосиф Сталин».
Автор мемуаров утверждает, что подобную тишину ему доводилось слышать лишь на спектаклях с участием Михаила Чехова, когда тот брал свои знаменитые паузы, длящиеся до восьми минут. И в этой звенящей тишине наконец раздался негромкий голос председательствующего, предложившего считать повестку дня исчерпанной, а собрание закрытым. И собравшиеся разошлись, как говорится, под звуки собственных шагов.
История и смешна и ужасна. Трагифарс, видимо.