4 октября - день скорби и национального позора
4 октября 1993 - день национального позора. Совершено чудовищное преступление, расстреляны безоружные люди. Жертв этой трагедии гораздо больше, чем это объявлено официально. До сих пор нет ни осмысления произошедшего, ни извинения, ни покаяния, ни правосудия.
Из воспоминаний участников трагедии:
ОТЕЦ НИКОН - СВЯЩЕННИК НА БАРРИКАДАХ
"- Сначала я находился в комнате, где и ночевал. Это помещение директора РТВ "Парламент" Югина. Потом спускался в приемную Хасбулатова, виделся с руководством парламента. Там был радиотелефон. Я сообщал в Патриархию раза четыре о развитии ситуации. Там же я обращался к войскам по рации.
- Что вы сказали войскам?
- Я сказал, что в здании огромное количество женщин и детей и просил прекратить стрельбу. Меня обматерили, назвали попом Гапоном. Правда, командование слегка пожурило своих, сказало: сохраняйте корректность. Было сказано: пусть все, кто там есть, выходят с белым флагом, не пояснив - куда выходить, как выходить. А если я вывожу людей, я должен точно знать, куда выходить, что в них не будут стрелять, что все снайперы на крышах предупреждены.
Главное преступление властей в том, что, зная, какое количество людей находится в Белом доме, они начали штурм, не ставя вообще никаких условий, не делая никаких предупреждений, как будто там какая-то банда. Я уж не говорю о том, что не было никакого анализа событий в "Останкино": кто в кого стрелял, кто первый начал, кто участвовал в нападении... "
(Сегодня. 28 октября 1993 года)
Александр Страхов и Андрей Колганов
А.К.: Была ли у вас какая-либо информация или какие-либо собственные впечатления о том, как протекал бой внутри здания Дома Советов?
А.С.: Явный перевес снаружи, это понятно абсолютно было. Явно совершенно, что там не церемонились и стреляли во всех, кто попадался на глаза, без разбору - с оружием, безоружный. Об этом свидетельствуют и многочисленные убитые - и пожилые, и ребятки молоденькие. Особенно я отметил бы Таманскую дивизию, которые никак угомониться не могли, постоянно начинали стрельбу. И напротив, еще раз хотел бы вспомнить добрым словом десантников, которые потом сказали, что они из Наро-Фоминска. Хочу еще раз сказать, что в Белом Доме никто никому оружия не раздавал, даже, когда об этом просили. Особенно старики умоляли - дайте оружие, не хотим, чтобы нас тут перестреляли как куропаток.
Это и сейчас обидно: почему людей, которые там находились, называли "красно-коричневыми", "бандитами", "мятежниками" и т.д., когда фактически был самый настоящий расстрел за их убеждения - безоружных людей. Стрелять в безоружных нельзя ни за какие убеждения, будь то даже фашисты, с которыми почему-то всех бывших там объединяют.
А.К.: Там же находились Руцкой с Хасбулатовым. Были с их стороны какие-либо попытки выйти к людям, как-то организовать, успокоить?
А.С.: Руцкого я видел внизу в подвале, когда нас через подземные ходы вывели в подвал. Насколько я понял, он был там, чтобы лично убедиться, насколько опасно, что будет прорыв через подземные коммуникации в подвал. Им было дано распоряжение гражданских людей вывести из подвала, потому что там их можно было расстрелять ну буквально двумя очередями. Я могу повторить то, что сам слышал по рации, как Руцкой неоднократно повторял - назовите подъезд, куда выйти парламентерам, чтобы договориться о выводе огромного количества безоружных людей, женщин и детей, находящихся в здании. А с нами потом делайте что хотите. - Это лично мною слышанные по рации слова, говоримые Руцким.
Себастьян Джоуб (Австралия)
ПОБЕДА И ПОРАЖЕНИЕ РОССИЙСКОГО БЕЛОГО ДОМА:
ОЦЕНКА ОЧЕВИДЦА
"К одиннадцати часам утра я пошел к Белому дому. Так же, как и резиденция мэра, он был охвачен пламенем. Атака не была массированной, но и этого было слишком много - более, чем достаточно. Поражение парламентариев было неизбежным. Здесь не было ничего неожиданного.
Неожиданным было другое. Ниже по скверу, ведущему к Белому дому, я смешался примерно с двумя тысячами людей. Они выглядели, как любопытствующие, невооруженные молодые парни, которым не было и двадцати. Но они действовали, как протестующие.
ОМОН не смог оттеснить их назад. Они рвались в гущу схватки. К ним присоединялось все больше людей, в стремлении остановить танки, заставить умолкнуть пулеметы. Я был изумлен их усилиями повернуть ход событий, противопоставить решимость гражданского населения силе оружия, чтобы превратить поражение в компромисс.
И ельцинские снайперы начали убивать их. Они побежали. Затем вернулись. Снова и снова. Еще больше убитых. Молодые люди, внезапно застигнутые смертью. Их тела, и тела раненых в спешке проносили мимо меня к "скорой помощи", ожидавшей под мостом. Их унесли только тогда, когда Белый дом капитулировал. Я знаю, что в официальной истории их смерть будет описана лишь в черных и белых тонах, подобно сгоревшему дому, за который они пали".
Источник цитат: http://1993.sovnarkom.ru/KNIGI/Buzgalin_A/krovavyi_oktyabrj-3.htm