Усадебные копии Чесменской церкви
Оригинал взят у av4 в Усадебные копии Чесменской церкви
Наконец-то нашел время собрать их всех вместе, в рамках одной публикации. Оригинал в Петербурге знают все (ну или почти все), первую копию под Старицей знают многие (она не раз мелькала и в этом сообществе), а вторую, в Псковской области, не знает почти никто. Точнее, слышали или что-то где-то читали на уровне упоминаний. Но что конкретно там было, как выглядело и куда делось - обо всем этом читайте только здесь.
Как обычно, архитектура русской провинции удивительна своими неожиданными открытиями.
Село Красное Тверской губернии
Село Посадниково Псковской губернии
А.В. Чекмарев
О судьбе забытой копии Чесменской церкви
(опубликовано в сборнике "Русская усадьба" Вып. 15. М., 2009. С. 386-399.
Ориентация в усадебном строительстве на некоторые значимые столичные образцы - явление общеизвестное и давно изучаемое. Дворяне нередко переносили в собственное приватное пространство архитектурные образы, напоминавшие им о важных вехах военной и политической истории, отмеченные вниманием монарших особ или же инициированные их высочайшей волей. Традиционно, с допетровских времен по образцу строили в первую очередь храмы. Причем степень приближения к оригиналу могла быть разной - от прямого копирования до свободной интерпретации некоторых отдельных форм, зачастую в ремесленной провинциальной редакции. В известных примерах такого подражательства всегда интересны побудительные мотивы заказчика, выбиравшего прототип, а также наличие или отсутствие творческой свободы в самих подобных постройках.
В церковной архитектуре екатерининского времени особое место занимает оригинальная по своему облику церковь Иоанна Предтечи, вошедшая в историю под названием Чесменской, построенная в 1777-1780 гг. в ансамбле пригородной императорской резиденции на Московской дороге, в 7 верстах от Санкт-Петербурга. Храм (как и расположенный рядом дворец) был спроектирован архитектором Ю.М. Фельтеном в «готическом стиле» и известен как один из ранних примеров стилизаций подобного рода, наряду с Петровским путевым дворцом М.Ф. Казакова (1775-1783 гг.) и увеселительными сооружениями Ходынского поля М.Ф. Казакова и В.И. Баженова (1775 г.), оформлявшими торжества по случаю окончания первой русско-турецкой войны 1768-1775 гг. Экзотическая на фоне господства классицизма архитектурная стилистика, в то время нередко называемая «мавританской», ассоциировалась у современников с победами над турками. Она быстро завоевала популярность в усадебной среде, преимущественно в строительстве участников военных действий и приближенных ко двору сановников, перенимавших последние культурные новшества императрицы.
Храм при Чесменском дворце изначально мыслился как архитектурный мемориал морской победы при Чесме в 1770 г. Его закладка и освящение были обставлены торжественно и с политическим аллюзиями, что подтверждало присутствие иностранных монархов. Мраморная доска при входе гласит: «Сей храм сооружен во имя святого пророка предтечи и крестителя Господня Иоанна в память победы над турецким флотом одержанной при Чесме 1770 года в день его рождества. Заложен в 15-е лето царствования Екатерины II в присутствии короля шведского Густава III под именем графа Гогландского и освящен 1780 года июня 24 дня в присутствии его величества римского императора Иосифа II под именем графа Фалькенштейна». Среди икон храма находился образ Иоанна Крестителя, изображенного на фоне Чесменского сражения. Естественно, что храм, один из ключевых памятников триумфу русского оружия, не остался незамеченным в дворянской и, особенно - в придворной среде.
Чесменская церковь
Чесменская церковь
План Чесменской церкви
Давно известно, что у Чесменской церкви были две усадебные реплики, построенные вскоре после появления первоисточника. Первая - это Спасо-Преображенская церковь в селе Красное под Старицей в Тверской губернии, возведенная между 1785 (этим годом датируется храмозданная грамота) (1) и 1790 (датой освящения) гг. в усадьбе директора придворной Певческой капеллы М.Ф. Полторацкого (1727-1795). Храм сохранился до наших дней, пережил запустение советского времени и постепенно восстанавливается. Он достаточно широко известен, представлен на страницах популярных путеводителей и научной литературы (2).
Портрет Марка Федоровича Полторацкого. Худ. Д.Г. Левицкий. 1780 г. ГРМ
Спасо-Преображенская церковь в Красном. Фото 1950-х гг.
Спасо-Преображенская церковь в Красном. Фото 2009 г.
В монографии о Фельтене М.Ф. Коршунова сообщает об имеющемся в ГИМе проекте (из архива Полторацких), который можно обоснованно связать с церковью в Красном (3). Храм, изображенный на чертеже, имеет некоторые отличия от Чесменской церкви в размерах и деталях, которые соответствуют сохранившемуся памятнику. Возможно, вскоре после постройки и освящения Чесменской церкви по заказу Полторацкого кем-то была сделана копия с проектных чертежей Фельтена, скорректированная с учетом пожеланий заказчика. Замысел реализовывали в тверской усадьбе неизвестные нам мастера, естественно, без участия самого столичного зодчего. Строители допустили ряд вольностей в трактовке фасадных деталей, по-провинциальному интерпретировав хрупкие «стрельчатые» формы, снабдив их витиеватыми дополнениями. Особой доморощенностью отличаются фигуры ангелов над главным входом. Примечательно, что в декоре Спасо-Преображенской церкви присутствует белый камень, в изобилии добываемый в окрестностях Старицы. Это придает зданию свой колорит и наделяет его еще одним отличием от оригинала, где применена лепная декорация, исполненная в соответствии с проектом Фельтена с профессиональной правильностью.
Проект церкви в Красном. Западный фасад. Чертеж конца 18 в. ГИМ (из архива Полторацких).
Публикуется впервые
Проект церкви в Красном. План. Чертеж конца 18 в. ГИМ (из архива Полторацких).
Публикуется впервые
Церковь в Красном. Западный фасад
Церковь в Красном. План
Чесменская церковь. Западный фасад
Интересно, что в усадебной церкви Полторацких все проемы имеют более заостренный готический характер, тогда как в оригинале этот угол смягчен, а во входном проеме и вовсе почти скруглен. К тому же Преображенская церковь имеет входы с трех сторон, а Чесменская только один, западный. На проектном чертеже из ГИМа боковые входы не показаны, вероятно, их появление было инициировано заказчиком уже в процессе реализации проекта. Еще одним существенным отступлением от первоисточника стало повышение основания купола, оформленное снаружи в виде аттика с вертикальными тягами и зубчатым верхом. Помимо скругленного аттика над западным полукружием Преображенская церковь имеет такой же симметричный, оформляющий алтарный выступ. Из-за всех этих особенностей общие пропорции церкви в Красном вышли иными, чем у Фельтена - она кажется монументальнее и тяжелее. Безусловно, памятник заслуживает более детального исследования, однако в целом его история ясна. Сохранность самого здания и материалы архива Полторацких предоставляют возможности для его дальнейшего изучения.
Церковь в Красном
Чесменская церковь
Церковь в Красном
Церковь в Красном
Храм в Красном - однако, не первое по времени и не самое точное повторение Чесменской церкви. Было еще одно - Никольская церковь в селе Посадникове Новоржевского уезда Псковской губернии, построенная фаворитом Екатерины II А.Д. Ланским в 1781-1784 гг. (по другим источникам в 1781-1788 гг.). Она тоже неоднократно фигурировала в литературе, однако бегло и без иллюстративных материалов. О храме упоминала М.Ф. Коршунова в своих исследованиях о Фельтене (4), есть также краеведческая литература по истории села Посадникова и Ланских (5). Наиболее ранней публикацией является краткий и малосодержательный очерк в журнале «Зодчий» 1892 г., где приведены две фотографии церкви (6). Сегодня утраченный в 1920-е годы памятник оказался прочно позабыт. Уцелевшие архивные документы, ранее не публиковавшиеся, способны пролить свет на его судьбу и дополнить представления о его архитектуре.
Портрет Александра Дмитриевича Ланского. Худ. Д.Г. Левицкий. 1784 г. ГРМ
Никольская церковь и колокольня в Посадникове
Церковь и колокольня в Посадникове. План.
Публикуется впервые
Село Посадниково в 18 веке принадлежало небогатому роду дворян Ланских. В 1736 г. (по сведениям из метрики - в 1739 г.) (7) А.Г. Ланской построил каменную Казанскую церковь, ставшую усыпальницей нескольких поколений владельческой семьи (8). В 1756 г. в имении Ланских в Новоржевском уезде насчитывалось более 700 крепостных душ. С 1770-х годов Посадниково значится за капитаном Д.А. Ланским, а затем за его вдовой Ульяной Яковлевной (ум. в 1792 г.). Положение семьи резко изменилось с возвышением их сына А.Д. Ланского (1758-1784), ставшего в конце 1779 г. очередным фаворитом императрицы. В подаренном ему в 1782 г. имении Велье в той же Псковской губернии Ланской задумал строительство грандиозного дворца по проекту Д.Кваренги. Все планы оказались перечеркнуты внезапной смертью фаворита.
Единственным замыслом, который он успел реализовать при жизни, стала церковь в Посадникове, возведенная рядом (в ¼ версты) с дедовским храмом-усыпальницей. Ланской решил повторить в своей усадьбе Чесменскую церковь, на освящении которой присутствовал за год до начала стройки, в 1780 г. Посадниковская церковь строилась сразу после Чесменской и вероятно по тому же проекту Фельтена, возможно даже под его наблюдением. Коршунова сообщает, что в это время, в 1782-1784 гг. Фельтен занимался перестройкой дома А.Д. Ланского в Петербурге, неподалеку от Зимнего дворца. Так что в отличие от Полторацких Ланской имел больше возможностей привлечь самого Фельтена для повторной реализации проекта Чесменской церкви в своей усадьбе.
Строительство, видимо, в основном было завершено к моменту кончины Ланского, однако отделочные работы продолжались до 1788 г., когда, по некоторым сведениям, церковь была освящена. В 1789 г. достроили отдельно стоящую колокольню, которой, как известно, не было в ансамбле Чесменской церкви. Среди ее колоколов был самый большой, весом 1690 кг, колокол, отлитый за несколько лет до этого, еще при жизни отца фаворита, Дмитрия Артемьевича Ланского. Известно, что постоянных служб в новом храме не было, для них использовали соседнюю Казанскую церковь, в ней же продолжали хоронить и членов семьи храмоздателя. Стоявший большую часть времени закрытым, Никольский храм скоро начал ветшать, еще при Ланских - брате фаворита полковнике Якове Дмитриевиче (к нему усадьба перешла в 1792 г.) и потомках его дочери Варвары, в замужестве Кайсаровой, владевших Посадниковым до 1880-х гг.
Одно из ранних свидетельств о храме содержится в церковной описи 1831 года: «Церковь во имя св. Николая каменная, готического искусства, полуциркульная, построена в 1784 году Александром Дмитриевичем Ланским. Крыта белым железом, выкрашена снаружи и внутри известью, фигурами вверху, пятиглавая. Между глав по окружной стене 24 четырехугольных столбика, на них шпили деревянные, крытые белым железом, по углам припаяны для фигуры из белого железа яблоки; на главах кресты со звёздами, под оными главы медные, вызолоченные червонным золотом» (9).
Во второй половине 19 в. прихожане уже неоднократно выступали с инициативой разобрать разрушающийся храм, чем привлекли к нему внимание Императорской Археологической комиссии (далее - ИАК), неожиданно выяснившей, что речь идет о ценном памятнике архитектуры, к тому же чрезвычайно похожем на известный столичный храм. В архиве ИАК хранится объемное дело за 1899 г. о предполагаемой сломке Никольской церкви (10). В нем собраны документы разных лет, отразившие этапы растянувшейся во времени гибели незаурядного памятника. Из акта осмотра 1878 г. следует, что «внутренность церкви совершено пуста», в интерьере лишь «голые стены». Утварь перед этим была перенесена в Казанскую церковь, некоторые иконы - в церковь села Стехнова, а колокола - на погост в Турово.
Причт посадниковской церкви писал в ИАК в 1877 г.: «По преданию прихожан богослужения в Никольской церкви совершалось только два раза в год, на второй день пасхи и 9 мая и что к церкви бывал крестный ход. Но была ли совершена божественная литургия, потому был ли освящен храм, никто не знает. Судя по фактам и частично по преданиям, можно думать, что храм освящен не был (11). Основание к таковому предположению служат следующие данные: а) построен храм был без разрешения епархиального начальства. б) что стиль храма готический, а не византийский. в) что иконы в храме итальянской живописи… писаны были по католическому образцу и что до 1877 года храм не был подведомственен духовному ведомству, что не могло бы быть, еслибы он был освящен… Богослужение в храме не совершается более 40 лет».
С прошением в Псковскую Духовную консисторию обратилась наследница Ланских баронесса Наталья Паисиевна дю Буа де Роншан-Кайсарова, пожертвовавшая деньги на поддержание Казанской церкви и «храм, приходящий в разрушение построенный ее предком генерал-порутчиком Ланским еще в прошлом столетии». «Так как этот храм от времен приходит в ветхость и разрушение, а приходской требует неотлагательного ремонта и поправления во всех его частях», то баронесса просила «поручить кому следует его разобрать, его готовый материал обратить в капитал, на который привести в порядок и подобающий вид приходскую церковь… по окончании разборки того старинного храма на месте бывшего престола воздвигнуть небольшую каменную часовню». Мотивация владелицы объяснима, в ее глазах Казанский храм, как родовой некрополь, имел больше ценности, чем странная «готическая» руина, давно не использовавшаяся по назначению. Духовная консистория постановила тогда, что «во избежание несчастных случаев нужно запретить доступ вовнутрь церкви посетителей, а с наружной стороны огородить временным забором, и сооружение церкви подлежит обязательной разборке».
Тем не менее, тогда разборку так и не начали, наоборот, нашелся благодетель, пожертвовавший средства на ее восстановление. В 1899 году Псковская Духовная консистория упоминала в своем письме в ИАК об этой попытке спасения памятника: «Николаевская ветхая церковь построена в 1784 году генерал-порутчиком Ланским и по преданию архитектором Растрелли величественного вида в готическо-мавританском стиле (12), но неизвестно почему оставалась без богослужений долгое время, и по осмотру архитектора в 1896 г. пришла в ветхость… Хотя и признана была епархиальным начальством эта церковь подлежащею упразднению и сломке, но в 1880 году второй гильдии купеческий сын Александр Марковский представил 2000 рублей за оставление в прежнем виде этой церкви; деньги эти внесены в церковь и обращены в процентные бумаги, и проценты употреблены на ремонты другой в этом погосте Казанской церкви, но причт этой церкви неоднократно возбуждает вопрос о срытии этой церкви и о продаже материалов на ремонт и пользу Казанской церкви и постройку часовни». Комиссия в ответ потребовала присылки фотографий, чертежей и планов храма. Консистория обратилась за этими материалами к купцу Марковскому, который сообщил, что таковых не имеет. Тогда ему было предложено оплатить их изготовление. В итоге Марковский заявил о невозможности этого «по дороговизне составления оных».
В 1887 г. священник Степан Покровский составил метрику на оба посадниковских храма. О Никольской церкви он сообщал, что сведений о дате постройки не имеется, ктитором был кто-то из Ланских, а автором «знатоки считают итальянского архитектора Растрелли». Дальше и вовсе следовали небылицы: «О церкви Святителя Николая рассказывают следующее. В Бозе почившая императрица Екатерина Вторая повелела генерал-аншефу Артемию Ланскому устроить в нашей местности город, во исполнение державной воли государыни Ланской и начал построение онаго собора во имя Святителя Николая в своей отчине, но внезапно умер, тогда преемник его Татищев устроил город Новоржев, существующий и поныне, уже в своей отчине».
Интересно как странная на вид «готическая» церковь, к тому же давно заброшенная, будила воображение провинциальных обывателей, порождая подобные легенды про собор несостоявшегося города, задуманный к тому же никогда не существовавшим генерал-аншефом Артемием Ланским. Вероятно, в этом мифическом персонаже слились черты строителя Казанской церкви Артемия Григорьевича Ланского, жившего в первой половине 18 века, и фаворита Екатерины Александра Дмитриевича Ланского, имевшего генеральский чин, но устройством городов не занимавшегося. Предание о том, что Посадниково должно было стать уездным городом вместо Новоржева, оказалось устойчивым и живо до сих пор.
Далее в метрике описана ситуация с состоянием храма, уточняющая уже приведенные выше сведения. «Чудный храм был освящен, в нем совершались и богослужения, но почему-то был закрыт и пришел в совершенный упадок, утварь, колокола и церковные вещи поступили в близлежащие церкви. Наследница Ланских Кайсарова продала имение и землю под церковью новоржевскому купцу Ивану Марковскому (отцу (?) Александра Марковского - А.Ч.) с тем, что церковь и окружающий ее лес в случае продажи должны служить поддержкою Казанской церкви и причта ее, по бедности последнего приступлено было в 1877 году к сломке и продаже церкви, но местный предводитель дворянства Львов из любви к редкому строению храма уговорил епархиальное начальство пощадить сию церковь до смерти Марковского, обеспечив Казанский храм двумя тысячами рублей, при сем Марковский обязался по возможности поддерживать церковь Святителя Николая, чего не исполняется, и оная в настоящее время совершено разрушается».
Следующий интересующий нас документ относится уже к 1901 году, когда ИАК, отчаявшись заполучить фотографии и обмеры из Духовной консистории, сама поручила их изготовление архитектору и художнику С.В. Беляеву, (13) заплатив за работу 150 рублей. Беляев произвел технический осмотр Никольской церкви, сделал фотосъемку и обмеры. В июне 1901 года он представил отчет на имя председателя ИАК графа А.А. Бобринского. Предварив свой текст уже известными сведениями о постройке храма в 1781 году генерал-поручиком А.Д. Ланским «по преданию по рисункам архитектора Растрелли», далее Беляев впервые указывает на его сходство с Чесменской церковью в Петербурге: «За исключением колокольни храм представляет точную, до мелких деталей, копию (по композиции и размерам) с храма Чесменской богадельни близ Петербурга». Беляев замечает, что «строились оба храма почти одновременно», ссылаясь на надпись на колокольне посадниковской церкви о том, что она была построена в 1781 г. (14).
Отчет, имевший важное значение как экспертное заключение профессионала, содержит немало подробностей, особенно ценных сейчас, когда памятника нет, а фотосъемка по нему недостаточна и довольно плохого качества. «Сходство таких работ, как кованые решетки и резьба иконостаса, заставляет предполагать, что обе церкви построены одними и теми же мастерами. Колокольня в Чесменской церкви отсутствует, колокола помещены в башенках на кровле. Высокая же колокольня в Посадникове вызвана, быть может, лесистой местностью. Мелкие отличия (в форме конических венчаний, в штукатурных деталях и в размещении водосточных труб) надо приписать капитальному ремонту Чесменской церкви, произведенному в 1897 году…надо, впрочем, заметить, что детали старой штукатурки в Посадникове нарисованы более художественно, чем возобновленные детали Чесменской церкви». Беляев подробно описывает Никольский храм: «Фонарь образует центральную башню храма, окруженную в основании парапетом с зубцами (в ремонтированной Чесменской церкви этот парапет отсутствует) (15)… колокольня стоит отдельно от храма на расстоянии 2 и ½ сажени… несколько пострадала от пожара, бывшего от неосторожного обжига извести по соседству. Венчание ее и крест переделаны после пожара». Исходя из особенностей решения колокольни, проемов входов, уровня полов, Беляев предполагал, что изначально колокольню и храм планировали соединить между собой и сделать открытую лестницу перед колокольней.
В разоренном интерьере церкви к моменту обследования ее Беляевым сохранялись остов иконостаса и обломки некоторых его декоративных частей, престол и цепь над ним для поддержания сени. «Сохранившиеся образа размещены по окрестным часовням, именно: в часовне села Ругодева шесть больших местных икон из иконостаса, Тайная вечеря и две небольших иконы из второго яруса. Все образа итальянского стиля, носят характер эпохи, но большого художественного значения не имеют, представляя по большей части копии с итальянских образцов. Все образа на холсте. Несколько подобных же образцов местного письма находятся в часовне восточного кладбища села Посадникова. В селе Стехнове того же уезда находится живописная сень над престолом и служит в настоящее время запрестольным образом».
В заключении Беляев предлагает ИАК принять срочные консервационные меры для спасения памятника: удалить растительность, устроить хотя бы временную кровлю, и уже затем приступить к проектным работам, т.к. «Чесменская церковь дает все указания для полной реставрации храма в Посадникове».
Среди материалов по Посадникову в архиве ИАК есть выписка о состоянии Никольской церкви, недатированная, но, судя по всему, сделанная вскоре после беляевского отчета: «Фундамент из крупного булыжного камня, цоколь из мелкой бутовой плитки. Стены кирпичные, оштукатуренные, снаружи и внутри, кирпич очень плохого качества, окна украшены решетками хорошей работы. Внутри и снаружи кровля ветха, водостоки, трубы разрушены и засорены. Во многих местах попорчена кладка, штукатурка сохранилась только местами, пол разобран, винтовая лестница рухнула в 1898 г. Колокольня вследствие неравномерной осадки имеет несколько наклоненное и искривленное положение. Лестница в ней сохранилась только до 2-го этажа… кругом всей церкви была ограда, уничтоженная около 1880 г.» (16).
До революции Археологическая комиссия так и не смогла ничего предпринять для восстановления памятника, хотя и не дала санкцию на его разборку. Консервация также не была проведена. Храм продолжал пустовать и разрушаться. Уже в первые годы советской власти он снова привлек внимание специалистов, занимавшихся постановкой на учет и охрану архитектурных памятников. В 1920 г. сотрудницей К.В. Беклемишевой в Отдел по охране, учету и регистрации памятников старины и искусства был сделан доклад о состоянии Никольской церкви (17). В нем констатировалось, что «разрушение очень сильное и идет быстрым темпом», указывалось на необходимость мер, «чтобы приостановить разрушение церкви, производимое местными жителями, как то растаскивание кирпичей, устройство ульев на крышах». Беклемишева писала, что церковь «обследована отделом по охране памятников не была, имеется фотография, снятая 50 лет тому назад обществом любителей археологии». В докладе есть несколько новых нюансов, расширяющих представления о памятнике. Так, говорится, что «расположена церковь на погосте, поросшем сосновым бором, невдалеке от села», что «окрашена была в желтый цвет и покрыта штукатуркой белого цвета в виде орнаментов, крыша и купола крыты железом, окрашенным в зеленый цвет». Внутри «в центре на плафоне сохранились следы орнаментальной росписи… пол был каменный, о чем можно судить по нескольким сохранившимся плитам, исходные двери сохранились, они деревянные и частью видны остатки резьбы».
21 августа 1920 года Отдел обратился к фотографу Н.Я. Филимонову с просьбой произвести фотосъемку храма и его деталей «в целях регистрации этого интересного памятника архитектуры конца 18 века». В тот же день в Новоржевский исполком было отправлено официальное письмо: «В селе Посадникове находится церковь, являющаяся выдающимся памятником архитектуры конца 18 века. Произведенным осмотром церкви выяснено, что помимо влияния времени и разрушительного действия стихий, здание церкви разрушается и окрестными жителями, разбирающими кирпич и другие материалы для своих хозяйственных надобностей. Озабочиваясь охранением от окончательного разрушения этого выдающегося памятника зодчества, отдел по охране, учету и регистрации памятников просит Новоржевский исполком: 1) принять меры к недопущению дальнейшего разрушения указанной церкви местными жителями и уведомить отдел, что сделано исполкомом в этом направлении. 2) разрешить новоржевскому советскому фотографу Н.И. Филимонову произвести ряд снимков церкви и выслать их в отдел…». Это письмо, как и следовало ожидать, в очередной раз оказалось «гласом вопиющего в пустыне». Спустя несколько лет, в 1920-е гг. храм разобрали, поставив точку в его печальной истории.
Суммируя сведения, полученные из приведенных выше источников и архивных фотографий, следует констатировать, что в Посадникове повторно был реализован проект Чесменской церкви Ю.М. Фельтена, дополненный отдельной колокольней, возможно, того же автора. Эта пара в окружении соснового бора образовывала самостоятельный живописный ансамбль, в котором уже единожды осуществленный архитектурный замысел обогатился новыми нюансами, как художественными, там и смысловыми. Для А.Д. Ланского перенос в родовую усадьбу этого архитектурного образа вряд ли был случаен. Помимо общепризнанной значимости фельтеновского храма как военно-морского памятника у заказчика могли быть и сугубо личные мотивы.
Церковь в Посадникове
Церковь в Посадникове
Чесменская церковь
Колокольня в Посадникове
Завершение строительства Чесменской церкви и ее торжественное освящение по времени совпали с большими переменами в жизни скромного гвардейского офицера. В самом конце 1779 г. Ланской, как тогда говорили, стал «входить в случай», а в 1780 г. удостоился от Екатерины многих милостей, в т.ч. чина камергера. Известно, что в том же году на пасхальной неделе (незадолго до освящения Чесменской церкви) Ланской получил дозволение поселиться в Зимнем дворце, был произведен в полковники и флигель-адьютанты императрицы. Так что Чесменскую церковь фаворит мог считать и архитектурным символом собственного возвышения. Недаром он заложил свой храм в Посадникове рядом со скромной старой церковью, оставшейся от деда. Новому положению семьи, приближенной к трону, подобал и новый храм-памятник, более внушительный, яркий, столичный, связанный с именем и делами благодетельницы Ланских. И хотя нет архивных указаний, нельзя исключать, что Ланской не думал и о новой фамильной усыпальнице в Никольской церкви.
Ему, как известно, не суждено было упокоиться в своем детище. Ранняя кончина фаворита внесла свои коррективы и в дальнейшую судьбу незавершенного им храма. Как и многие усадебные архитектурные фантазии екатерининских вельмож, церковь в Посадникове оказалась «декорацией на час», забытой сразу же после внезапно прерванного спектакля. Наследники оставленного Ланским крупного состояния оказались неспособны сберечь этот важный в истории семьи архитектурный памятник, позабыв со временем и обстоятельства его появления, и путая даже имена создателей.
К сожалению, эта история характерна для России и отражает национальные особенности в отношении к памятникам прошлого. Показательно, что за разрушение уникального памятника выступали те, кто в первую очередь должен был заботиться о его сохранении и использовании - потомки храмоздателя и церковное начальство. В защиту же выступали люди, не имевшие к храму прямого отношения - купец Марковский и предводитель дворянства Львов. Стоявшая на охране памятников старины ИАК из-за бесконечной бюрократической волокиты и отсутствия реальных возможностей так и не смогла спасти выдающееся архитектурное произведение, лишь продлив его разрушение. История, произошедшая с храмом-памятником екатерининского фаворита, находит немало параллелей с сегодняшней реальностью в сфере охраны наследия.
Примечания:
1. Датировка приводится по Метрике Спасо-Преображенской церкви в с. Красное Старицкого уезда, 1887 г. Архив ИИМК РАН. РIII-6745.
2. См.: Свод памятников архитектуры и монументального искусства России. Тверская область. Часть 1. М., 2002. С. 90-91.
3. Коршунова М.Ф. Юрий Фельтен. Л., 1988. С. 75-76. Ее же. Юрий Фельтен // Зодчие Санкт-Петербурга. XVIII век. СПб., 1997. С. 465-526. Ее же. Красновская жемчужина // Калининская правда. 20 марта 1969 г. С. 4. Ее же. Неизвестная постройка Ю. Фельтена в Калининской области // Сообщения Государственного Эрмитажа. Вып. 34. Л., 1972. С. 61-64.
4. Ее же. Неизвестная постройка Ю. Фельтена в Калининской области // Сообщения Государственного Эрмитажа. Вып. 34. Л., 1972. С. 61-64.
5. Михайловская пушкиниана. Вып. 38. Ожерелье Псковской земли. Дворянские усадьбы. Автор-составитель Розов Н.Г. Псков, 2005. С. 114-115; Макеенко Л. Храмы-памятники семейства Ланских на Псковской земле // Псковские хроники. №7 (26). 2001
6. Станкевич С. Церковь в Псковской губернии // Зодчий. 1892. № 3-4. С. 31-32.
7. Архив ИИМК РАН. Ф. 1. 1899. №122.
8. Казанская церковь с отдельно стоящей колокольней сохранились до настоящего времени, хотя в советское время храм был закрыт и лишился внутреннего убранства. См.: Кадастр «Достопримечательные, природные и историко-архитектурные объекты Псковской области». Псков, 1997. С. 509.
9. Цит. по: Макеенко Л. Храмы-памятники семейства Ланских на Псковской земле.
10. Архив ИИМК РАН. Ф. 1. 1899. №122.
11. Дату освящения - 1788 г. - приводит в своей статье Л. Макеенко. См.: Макеенко Л. Храмы-памятники семейства Ланских на Псковской земле.
12. Обычная легенда про авторство Растрелли, распространенная во многих усадьбах. В значительной мере она отражает крайне низкий тогда уровень изученности архитектуры 18 века. Об этом же говорит и упоминание имени Растрелли в одном ряду с «готическо-мавританским» стилем, в котором, как известно, знаменитый мастер барокко никогда не работал.
13. Беляев Сергей Васильевич (1871-1945) - архитектор, выпускник Императорской Академии художеств, архитектор Петергофского дворцового управления. См.: Архитекторы-строители Санкт-Петербурга середины 19 - начала ХХ века. Справочник под ред. Б.М. Кирикова. СПб., 1996. С. 39.
14. Видимо, эта надпись отмечала дату закладки храма, а не окончания.
15. Как уже отмечалось, этот парапет или аттик в основании купола, только еще более высокий, имеется в Преображенской церкви с. Красное.
16. Архив ИМК РАН. Ф. 1. Оп. 2. Д. 17.
17. Архив ИИМК РАН. Ф. 67. 1920. №10.
Наконец-то нашел время собрать их всех вместе, в рамках одной публикации. Оригинал в Петербурге знают все (ну или почти все), первую копию под Старицей знают многие (она не раз мелькала и в этом сообществе), а вторую, в Псковской области, не знает почти никто. Точнее, слышали или что-то где-то читали на уровне упоминаний. Но что конкретно там было, как выглядело и куда делось - обо всем этом читайте только здесь.
Как обычно, архитектура русской провинции удивительна своими неожиданными открытиями.
Село Красное Тверской губернии
Село Посадниково Псковской губернии
А.В. Чекмарев
О судьбе забытой копии Чесменской церкви
(опубликовано в сборнике "Русская усадьба" Вып. 15. М., 2009. С. 386-399.
Ориентация в усадебном строительстве на некоторые значимые столичные образцы - явление общеизвестное и давно изучаемое. Дворяне нередко переносили в собственное приватное пространство архитектурные образы, напоминавшие им о важных вехах военной и политической истории, отмеченные вниманием монарших особ или же инициированные их высочайшей волей. Традиционно, с допетровских времен по образцу строили в первую очередь храмы. Причем степень приближения к оригиналу могла быть разной - от прямого копирования до свободной интерпретации некоторых отдельных форм, зачастую в ремесленной провинциальной редакции. В известных примерах такого подражательства всегда интересны побудительные мотивы заказчика, выбиравшего прототип, а также наличие или отсутствие творческой свободы в самих подобных постройках.
В церковной архитектуре екатерининского времени особое место занимает оригинальная по своему облику церковь Иоанна Предтечи, вошедшая в историю под названием Чесменской, построенная в 1777-1780 гг. в ансамбле пригородной императорской резиденции на Московской дороге, в 7 верстах от Санкт-Петербурга. Храм (как и расположенный рядом дворец) был спроектирован архитектором Ю.М. Фельтеном в «готическом стиле» и известен как один из ранних примеров стилизаций подобного рода, наряду с Петровским путевым дворцом М.Ф. Казакова (1775-1783 гг.) и увеселительными сооружениями Ходынского поля М.Ф. Казакова и В.И. Баженова (1775 г.), оформлявшими торжества по случаю окончания первой русско-турецкой войны 1768-1775 гг. Экзотическая на фоне господства классицизма архитектурная стилистика, в то время нередко называемая «мавританской», ассоциировалась у современников с победами над турками. Она быстро завоевала популярность в усадебной среде, преимущественно в строительстве участников военных действий и приближенных ко двору сановников, перенимавших последние культурные новшества императрицы.
Храм при Чесменском дворце изначально мыслился как архитектурный мемориал морской победы при Чесме в 1770 г. Его закладка и освящение были обставлены торжественно и с политическим аллюзиями, что подтверждало присутствие иностранных монархов. Мраморная доска при входе гласит: «Сей храм сооружен во имя святого пророка предтечи и крестителя Господня Иоанна в память победы над турецким флотом одержанной при Чесме 1770 года в день его рождества. Заложен в 15-е лето царствования Екатерины II в присутствии короля шведского Густава III под именем графа Гогландского и освящен 1780 года июня 24 дня в присутствии его величества римского императора Иосифа II под именем графа Фалькенштейна». Среди икон храма находился образ Иоанна Крестителя, изображенного на фоне Чесменского сражения. Естественно, что храм, один из ключевых памятников триумфу русского оружия, не остался незамеченным в дворянской и, особенно - в придворной среде.
Чесменская церковь
Чесменская церковь
План Чесменской церкви
Давно известно, что у Чесменской церкви были две усадебные реплики, построенные вскоре после появления первоисточника. Первая - это Спасо-Преображенская церковь в селе Красное под Старицей в Тверской губернии, возведенная между 1785 (этим годом датируется храмозданная грамота) (1) и 1790 (датой освящения) гг. в усадьбе директора придворной Певческой капеллы М.Ф. Полторацкого (1727-1795). Храм сохранился до наших дней, пережил запустение советского времени и постепенно восстанавливается. Он достаточно широко известен, представлен на страницах популярных путеводителей и научной литературы (2).
Портрет Марка Федоровича Полторацкого. Худ. Д.Г. Левицкий. 1780 г. ГРМ
Спасо-Преображенская церковь в Красном. Фото 1950-х гг.
Спасо-Преображенская церковь в Красном. Фото 2009 г.
В монографии о Фельтене М.Ф. Коршунова сообщает об имеющемся в ГИМе проекте (из архива Полторацких), который можно обоснованно связать с церковью в Красном (3). Храм, изображенный на чертеже, имеет некоторые отличия от Чесменской церкви в размерах и деталях, которые соответствуют сохранившемуся памятнику. Возможно, вскоре после постройки и освящения Чесменской церкви по заказу Полторацкого кем-то была сделана копия с проектных чертежей Фельтена, скорректированная с учетом пожеланий заказчика. Замысел реализовывали в тверской усадьбе неизвестные нам мастера, естественно, без участия самого столичного зодчего. Строители допустили ряд вольностей в трактовке фасадных деталей, по-провинциальному интерпретировав хрупкие «стрельчатые» формы, снабдив их витиеватыми дополнениями. Особой доморощенностью отличаются фигуры ангелов над главным входом. Примечательно, что в декоре Спасо-Преображенской церкви присутствует белый камень, в изобилии добываемый в окрестностях Старицы. Это придает зданию свой колорит и наделяет его еще одним отличием от оригинала, где применена лепная декорация, исполненная в соответствии с проектом Фельтена с профессиональной правильностью.
Проект церкви в Красном. Западный фасад. Чертеж конца 18 в. ГИМ (из архива Полторацких).
Публикуется впервые
Проект церкви в Красном. План. Чертеж конца 18 в. ГИМ (из архива Полторацких).
Публикуется впервые
Церковь в Красном. Западный фасад
Церковь в Красном. План
Чесменская церковь. Западный фасад
Интересно, что в усадебной церкви Полторацких все проемы имеют более заостренный готический характер, тогда как в оригинале этот угол смягчен, а во входном проеме и вовсе почти скруглен. К тому же Преображенская церковь имеет входы с трех сторон, а Чесменская только один, западный. На проектном чертеже из ГИМа боковые входы не показаны, вероятно, их появление было инициировано заказчиком уже в процессе реализации проекта. Еще одним существенным отступлением от первоисточника стало повышение основания купола, оформленное снаружи в виде аттика с вертикальными тягами и зубчатым верхом. Помимо скругленного аттика над западным полукружием Преображенская церковь имеет такой же симметричный, оформляющий алтарный выступ. Из-за всех этих особенностей общие пропорции церкви в Красном вышли иными, чем у Фельтена - она кажется монументальнее и тяжелее. Безусловно, памятник заслуживает более детального исследования, однако в целом его история ясна. Сохранность самого здания и материалы архива Полторацких предоставляют возможности для его дальнейшего изучения.
Церковь в Красном
Чесменская церковь
Церковь в Красном
Церковь в Красном
Храм в Красном - однако, не первое по времени и не самое точное повторение Чесменской церкви. Было еще одно - Никольская церковь в селе Посадникове Новоржевского уезда Псковской губернии, построенная фаворитом Екатерины II А.Д. Ланским в 1781-1784 гг. (по другим источникам в 1781-1788 гг.). Она тоже неоднократно фигурировала в литературе, однако бегло и без иллюстративных материалов. О храме упоминала М.Ф. Коршунова в своих исследованиях о Фельтене (4), есть также краеведческая литература по истории села Посадникова и Ланских (5). Наиболее ранней публикацией является краткий и малосодержательный очерк в журнале «Зодчий» 1892 г., где приведены две фотографии церкви (6). Сегодня утраченный в 1920-е годы памятник оказался прочно позабыт. Уцелевшие архивные документы, ранее не публиковавшиеся, способны пролить свет на его судьбу и дополнить представления о его архитектуре.
Портрет Александра Дмитриевича Ланского. Худ. Д.Г. Левицкий. 1784 г. ГРМ
Никольская церковь и колокольня в Посадникове
Церковь и колокольня в Посадникове. План.
Публикуется впервые
Село Посадниково в 18 веке принадлежало небогатому роду дворян Ланских. В 1736 г. (по сведениям из метрики - в 1739 г.) (7) А.Г. Ланской построил каменную Казанскую церковь, ставшую усыпальницей нескольких поколений владельческой семьи (8). В 1756 г. в имении Ланских в Новоржевском уезде насчитывалось более 700 крепостных душ. С 1770-х годов Посадниково значится за капитаном Д.А. Ланским, а затем за его вдовой Ульяной Яковлевной (ум. в 1792 г.). Положение семьи резко изменилось с возвышением их сына А.Д. Ланского (1758-1784), ставшего в конце 1779 г. очередным фаворитом императрицы. В подаренном ему в 1782 г. имении Велье в той же Псковской губернии Ланской задумал строительство грандиозного дворца по проекту Д.Кваренги. Все планы оказались перечеркнуты внезапной смертью фаворита.
Единственным замыслом, который он успел реализовать при жизни, стала церковь в Посадникове, возведенная рядом (в ¼ версты) с дедовским храмом-усыпальницей. Ланской решил повторить в своей усадьбе Чесменскую церковь, на освящении которой присутствовал за год до начала стройки, в 1780 г. Посадниковская церковь строилась сразу после Чесменской и вероятно по тому же проекту Фельтена, возможно даже под его наблюдением. Коршунова сообщает, что в это время, в 1782-1784 гг. Фельтен занимался перестройкой дома А.Д. Ланского в Петербурге, неподалеку от Зимнего дворца. Так что в отличие от Полторацких Ланской имел больше возможностей привлечь самого Фельтена для повторной реализации проекта Чесменской церкви в своей усадьбе.
Строительство, видимо, в основном было завершено к моменту кончины Ланского, однако отделочные работы продолжались до 1788 г., когда, по некоторым сведениям, церковь была освящена. В 1789 г. достроили отдельно стоящую колокольню, которой, как известно, не было в ансамбле Чесменской церкви. Среди ее колоколов был самый большой, весом 1690 кг, колокол, отлитый за несколько лет до этого, еще при жизни отца фаворита, Дмитрия Артемьевича Ланского. Известно, что постоянных служб в новом храме не было, для них использовали соседнюю Казанскую церковь, в ней же продолжали хоронить и членов семьи храмоздателя. Стоявший большую часть времени закрытым, Никольский храм скоро начал ветшать, еще при Ланских - брате фаворита полковнике Якове Дмитриевиче (к нему усадьба перешла в 1792 г.) и потомках его дочери Варвары, в замужестве Кайсаровой, владевших Посадниковым до 1880-х гг.
Одно из ранних свидетельств о храме содержится в церковной описи 1831 года: «Церковь во имя св. Николая каменная, готического искусства, полуциркульная, построена в 1784 году Александром Дмитриевичем Ланским. Крыта белым железом, выкрашена снаружи и внутри известью, фигурами вверху, пятиглавая. Между глав по окружной стене 24 четырехугольных столбика, на них шпили деревянные, крытые белым железом, по углам припаяны для фигуры из белого железа яблоки; на главах кресты со звёздами, под оными главы медные, вызолоченные червонным золотом» (9).
Во второй половине 19 в. прихожане уже неоднократно выступали с инициативой разобрать разрушающийся храм, чем привлекли к нему внимание Императорской Археологической комиссии (далее - ИАК), неожиданно выяснившей, что речь идет о ценном памятнике архитектуры, к тому же чрезвычайно похожем на известный столичный храм. В архиве ИАК хранится объемное дело за 1899 г. о предполагаемой сломке Никольской церкви (10). В нем собраны документы разных лет, отразившие этапы растянувшейся во времени гибели незаурядного памятника. Из акта осмотра 1878 г. следует, что «внутренность церкви совершено пуста», в интерьере лишь «голые стены». Утварь перед этим была перенесена в Казанскую церковь, некоторые иконы - в церковь села Стехнова, а колокола - на погост в Турово.
Причт посадниковской церкви писал в ИАК в 1877 г.: «По преданию прихожан богослужения в Никольской церкви совершалось только два раза в год, на второй день пасхи и 9 мая и что к церкви бывал крестный ход. Но была ли совершена божественная литургия, потому был ли освящен храм, никто не знает. Судя по фактам и частично по преданиям, можно думать, что храм освящен не был (11). Основание к таковому предположению служат следующие данные: а) построен храм был без разрешения епархиального начальства. б) что стиль храма готический, а не византийский. в) что иконы в храме итальянской живописи… писаны были по католическому образцу и что до 1877 года храм не был подведомственен духовному ведомству, что не могло бы быть, еслибы он был освящен… Богослужение в храме не совершается более 40 лет».
С прошением в Псковскую Духовную консисторию обратилась наследница Ланских баронесса Наталья Паисиевна дю Буа де Роншан-Кайсарова, пожертвовавшая деньги на поддержание Казанской церкви и «храм, приходящий в разрушение построенный ее предком генерал-порутчиком Ланским еще в прошлом столетии». «Так как этот храм от времен приходит в ветхость и разрушение, а приходской требует неотлагательного ремонта и поправления во всех его частях», то баронесса просила «поручить кому следует его разобрать, его готовый материал обратить в капитал, на который привести в порядок и подобающий вид приходскую церковь… по окончании разборки того старинного храма на месте бывшего престола воздвигнуть небольшую каменную часовню». Мотивация владелицы объяснима, в ее глазах Казанский храм, как родовой некрополь, имел больше ценности, чем странная «готическая» руина, давно не использовавшаяся по назначению. Духовная консистория постановила тогда, что «во избежание несчастных случаев нужно запретить доступ вовнутрь церкви посетителей, а с наружной стороны огородить временным забором, и сооружение церкви подлежит обязательной разборке».
Тем не менее, тогда разборку так и не начали, наоборот, нашелся благодетель, пожертвовавший средства на ее восстановление. В 1899 году Псковская Духовная консистория упоминала в своем письме в ИАК об этой попытке спасения памятника: «Николаевская ветхая церковь построена в 1784 году генерал-порутчиком Ланским и по преданию архитектором Растрелли величественного вида в готическо-мавританском стиле (12), но неизвестно почему оставалась без богослужений долгое время, и по осмотру архитектора в 1896 г. пришла в ветхость… Хотя и признана была епархиальным начальством эта церковь подлежащею упразднению и сломке, но в 1880 году второй гильдии купеческий сын Александр Марковский представил 2000 рублей за оставление в прежнем виде этой церкви; деньги эти внесены в церковь и обращены в процентные бумаги, и проценты употреблены на ремонты другой в этом погосте Казанской церкви, но причт этой церкви неоднократно возбуждает вопрос о срытии этой церкви и о продаже материалов на ремонт и пользу Казанской церкви и постройку часовни». Комиссия в ответ потребовала присылки фотографий, чертежей и планов храма. Консистория обратилась за этими материалами к купцу Марковскому, который сообщил, что таковых не имеет. Тогда ему было предложено оплатить их изготовление. В итоге Марковский заявил о невозможности этого «по дороговизне составления оных».
В 1887 г. священник Степан Покровский составил метрику на оба посадниковских храма. О Никольской церкви он сообщал, что сведений о дате постройки не имеется, ктитором был кто-то из Ланских, а автором «знатоки считают итальянского архитектора Растрелли». Дальше и вовсе следовали небылицы: «О церкви Святителя Николая рассказывают следующее. В Бозе почившая императрица Екатерина Вторая повелела генерал-аншефу Артемию Ланскому устроить в нашей местности город, во исполнение державной воли государыни Ланской и начал построение онаго собора во имя Святителя Николая в своей отчине, но внезапно умер, тогда преемник его Татищев устроил город Новоржев, существующий и поныне, уже в своей отчине».
Интересно как странная на вид «готическая» церковь, к тому же давно заброшенная, будила воображение провинциальных обывателей, порождая подобные легенды про собор несостоявшегося города, задуманный к тому же никогда не существовавшим генерал-аншефом Артемием Ланским. Вероятно, в этом мифическом персонаже слились черты строителя Казанской церкви Артемия Григорьевича Ланского, жившего в первой половине 18 века, и фаворита Екатерины Александра Дмитриевича Ланского, имевшего генеральский чин, но устройством городов не занимавшегося. Предание о том, что Посадниково должно было стать уездным городом вместо Новоржева, оказалось устойчивым и живо до сих пор.
Далее в метрике описана ситуация с состоянием храма, уточняющая уже приведенные выше сведения. «Чудный храм был освящен, в нем совершались и богослужения, но почему-то был закрыт и пришел в совершенный упадок, утварь, колокола и церковные вещи поступили в близлежащие церкви. Наследница Ланских Кайсарова продала имение и землю под церковью новоржевскому купцу Ивану Марковскому (отцу (?) Александра Марковского - А.Ч.) с тем, что церковь и окружающий ее лес в случае продажи должны служить поддержкою Казанской церкви и причта ее, по бедности последнего приступлено было в 1877 году к сломке и продаже церкви, но местный предводитель дворянства Львов из любви к редкому строению храма уговорил епархиальное начальство пощадить сию церковь до смерти Марковского, обеспечив Казанский храм двумя тысячами рублей, при сем Марковский обязался по возможности поддерживать церковь Святителя Николая, чего не исполняется, и оная в настоящее время совершено разрушается».
Следующий интересующий нас документ относится уже к 1901 году, когда ИАК, отчаявшись заполучить фотографии и обмеры из Духовной консистории, сама поручила их изготовление архитектору и художнику С.В. Беляеву, (13) заплатив за работу 150 рублей. Беляев произвел технический осмотр Никольской церкви, сделал фотосъемку и обмеры. В июне 1901 года он представил отчет на имя председателя ИАК графа А.А. Бобринского. Предварив свой текст уже известными сведениями о постройке храма в 1781 году генерал-поручиком А.Д. Ланским «по преданию по рисункам архитектора Растрелли», далее Беляев впервые указывает на его сходство с Чесменской церковью в Петербурге: «За исключением колокольни храм представляет точную, до мелких деталей, копию (по композиции и размерам) с храма Чесменской богадельни близ Петербурга». Беляев замечает, что «строились оба храма почти одновременно», ссылаясь на надпись на колокольне посадниковской церкви о том, что она была построена в 1781 г. (14).
Отчет, имевший важное значение как экспертное заключение профессионала, содержит немало подробностей, особенно ценных сейчас, когда памятника нет, а фотосъемка по нему недостаточна и довольно плохого качества. «Сходство таких работ, как кованые решетки и резьба иконостаса, заставляет предполагать, что обе церкви построены одними и теми же мастерами. Колокольня в Чесменской церкви отсутствует, колокола помещены в башенках на кровле. Высокая же колокольня в Посадникове вызвана, быть может, лесистой местностью. Мелкие отличия (в форме конических венчаний, в штукатурных деталях и в размещении водосточных труб) надо приписать капитальному ремонту Чесменской церкви, произведенному в 1897 году…надо, впрочем, заметить, что детали старой штукатурки в Посадникове нарисованы более художественно, чем возобновленные детали Чесменской церкви». Беляев подробно описывает Никольский храм: «Фонарь образует центральную башню храма, окруженную в основании парапетом с зубцами (в ремонтированной Чесменской церкви этот парапет отсутствует) (15)… колокольня стоит отдельно от храма на расстоянии 2 и ½ сажени… несколько пострадала от пожара, бывшего от неосторожного обжига извести по соседству. Венчание ее и крест переделаны после пожара». Исходя из особенностей решения колокольни, проемов входов, уровня полов, Беляев предполагал, что изначально колокольню и храм планировали соединить между собой и сделать открытую лестницу перед колокольней.
В разоренном интерьере церкви к моменту обследования ее Беляевым сохранялись остов иконостаса и обломки некоторых его декоративных частей, престол и цепь над ним для поддержания сени. «Сохранившиеся образа размещены по окрестным часовням, именно: в часовне села Ругодева шесть больших местных икон из иконостаса, Тайная вечеря и две небольших иконы из второго яруса. Все образа итальянского стиля, носят характер эпохи, но большого художественного значения не имеют, представляя по большей части копии с итальянских образцов. Все образа на холсте. Несколько подобных же образцов местного письма находятся в часовне восточного кладбища села Посадникова. В селе Стехнове того же уезда находится живописная сень над престолом и служит в настоящее время запрестольным образом».
В заключении Беляев предлагает ИАК принять срочные консервационные меры для спасения памятника: удалить растительность, устроить хотя бы временную кровлю, и уже затем приступить к проектным работам, т.к. «Чесменская церковь дает все указания для полной реставрации храма в Посадникове».
Среди материалов по Посадникову в архиве ИАК есть выписка о состоянии Никольской церкви, недатированная, но, судя по всему, сделанная вскоре после беляевского отчета: «Фундамент из крупного булыжного камня, цоколь из мелкой бутовой плитки. Стены кирпичные, оштукатуренные, снаружи и внутри, кирпич очень плохого качества, окна украшены решетками хорошей работы. Внутри и снаружи кровля ветха, водостоки, трубы разрушены и засорены. Во многих местах попорчена кладка, штукатурка сохранилась только местами, пол разобран, винтовая лестница рухнула в 1898 г. Колокольня вследствие неравномерной осадки имеет несколько наклоненное и искривленное положение. Лестница в ней сохранилась только до 2-го этажа… кругом всей церкви была ограда, уничтоженная около 1880 г.» (16).
До революции Археологическая комиссия так и не смогла ничего предпринять для восстановления памятника, хотя и не дала санкцию на его разборку. Консервация также не была проведена. Храм продолжал пустовать и разрушаться. Уже в первые годы советской власти он снова привлек внимание специалистов, занимавшихся постановкой на учет и охрану архитектурных памятников. В 1920 г. сотрудницей К.В. Беклемишевой в Отдел по охране, учету и регистрации памятников старины и искусства был сделан доклад о состоянии Никольской церкви (17). В нем констатировалось, что «разрушение очень сильное и идет быстрым темпом», указывалось на необходимость мер, «чтобы приостановить разрушение церкви, производимое местными жителями, как то растаскивание кирпичей, устройство ульев на крышах». Беклемишева писала, что церковь «обследована отделом по охране памятников не была, имеется фотография, снятая 50 лет тому назад обществом любителей археологии». В докладе есть несколько новых нюансов, расширяющих представления о памятнике. Так, говорится, что «расположена церковь на погосте, поросшем сосновым бором, невдалеке от села», что «окрашена была в желтый цвет и покрыта штукатуркой белого цвета в виде орнаментов, крыша и купола крыты железом, окрашенным в зеленый цвет». Внутри «в центре на плафоне сохранились следы орнаментальной росписи… пол был каменный, о чем можно судить по нескольким сохранившимся плитам, исходные двери сохранились, они деревянные и частью видны остатки резьбы».
21 августа 1920 года Отдел обратился к фотографу Н.Я. Филимонову с просьбой произвести фотосъемку храма и его деталей «в целях регистрации этого интересного памятника архитектуры конца 18 века». В тот же день в Новоржевский исполком было отправлено официальное письмо: «В селе Посадникове находится церковь, являющаяся выдающимся памятником архитектуры конца 18 века. Произведенным осмотром церкви выяснено, что помимо влияния времени и разрушительного действия стихий, здание церкви разрушается и окрестными жителями, разбирающими кирпич и другие материалы для своих хозяйственных надобностей. Озабочиваясь охранением от окончательного разрушения этого выдающегося памятника зодчества, отдел по охране, учету и регистрации памятников просит Новоржевский исполком: 1) принять меры к недопущению дальнейшего разрушения указанной церкви местными жителями и уведомить отдел, что сделано исполкомом в этом направлении. 2) разрешить новоржевскому советскому фотографу Н.И. Филимонову произвести ряд снимков церкви и выслать их в отдел…». Это письмо, как и следовало ожидать, в очередной раз оказалось «гласом вопиющего в пустыне». Спустя несколько лет, в 1920-е гг. храм разобрали, поставив точку в его печальной истории.
Суммируя сведения, полученные из приведенных выше источников и архивных фотографий, следует констатировать, что в Посадникове повторно был реализован проект Чесменской церкви Ю.М. Фельтена, дополненный отдельной колокольней, возможно, того же автора. Эта пара в окружении соснового бора образовывала самостоятельный живописный ансамбль, в котором уже единожды осуществленный архитектурный замысел обогатился новыми нюансами, как художественными, там и смысловыми. Для А.Д. Ланского перенос в родовую усадьбу этого архитектурного образа вряд ли был случаен. Помимо общепризнанной значимости фельтеновского храма как военно-морского памятника у заказчика могли быть и сугубо личные мотивы.
Церковь в Посадникове
Церковь в Посадникове
Чесменская церковь
Колокольня в Посадникове
Завершение строительства Чесменской церкви и ее торжественное освящение по времени совпали с большими переменами в жизни скромного гвардейского офицера. В самом конце 1779 г. Ланской, как тогда говорили, стал «входить в случай», а в 1780 г. удостоился от Екатерины многих милостей, в т.ч. чина камергера. Известно, что в том же году на пасхальной неделе (незадолго до освящения Чесменской церкви) Ланской получил дозволение поселиться в Зимнем дворце, был произведен в полковники и флигель-адьютанты императрицы. Так что Чесменскую церковь фаворит мог считать и архитектурным символом собственного возвышения. Недаром он заложил свой храм в Посадникове рядом со скромной старой церковью, оставшейся от деда. Новому положению семьи, приближенной к трону, подобал и новый храм-памятник, более внушительный, яркий, столичный, связанный с именем и делами благодетельницы Ланских. И хотя нет архивных указаний, нельзя исключать, что Ланской не думал и о новой фамильной усыпальнице в Никольской церкви.
Ему, как известно, не суждено было упокоиться в своем детище. Ранняя кончина фаворита внесла свои коррективы и в дальнейшую судьбу незавершенного им храма. Как и многие усадебные архитектурные фантазии екатерининских вельмож, церковь в Посадникове оказалась «декорацией на час», забытой сразу же после внезапно прерванного спектакля. Наследники оставленного Ланским крупного состояния оказались неспособны сберечь этот важный в истории семьи архитектурный памятник, позабыв со временем и обстоятельства его появления, и путая даже имена создателей.
К сожалению, эта история характерна для России и отражает национальные особенности в отношении к памятникам прошлого. Показательно, что за разрушение уникального памятника выступали те, кто в первую очередь должен был заботиться о его сохранении и использовании - потомки храмоздателя и церковное начальство. В защиту же выступали люди, не имевшие к храму прямого отношения - купец Марковский и предводитель дворянства Львов. Стоявшая на охране памятников старины ИАК из-за бесконечной бюрократической волокиты и отсутствия реальных возможностей так и не смогла спасти выдающееся архитектурное произведение, лишь продлив его разрушение. История, произошедшая с храмом-памятником екатерининского фаворита, находит немало параллелей с сегодняшней реальностью в сфере охраны наследия.
Примечания:
1. Датировка приводится по Метрике Спасо-Преображенской церкви в с. Красное Старицкого уезда, 1887 г. Архив ИИМК РАН. РIII-6745.
2. См.: Свод памятников архитектуры и монументального искусства России. Тверская область. Часть 1. М., 2002. С. 90-91.
3. Коршунова М.Ф. Юрий Фельтен. Л., 1988. С. 75-76. Ее же. Юрий Фельтен // Зодчие Санкт-Петербурга. XVIII век. СПб., 1997. С. 465-526. Ее же. Красновская жемчужина // Калининская правда. 20 марта 1969 г. С. 4. Ее же. Неизвестная постройка Ю. Фельтена в Калининской области // Сообщения Государственного Эрмитажа. Вып. 34. Л., 1972. С. 61-64.
4. Ее же. Неизвестная постройка Ю. Фельтена в Калининской области // Сообщения Государственного Эрмитажа. Вып. 34. Л., 1972. С. 61-64.
5. Михайловская пушкиниана. Вып. 38. Ожерелье Псковской земли. Дворянские усадьбы. Автор-составитель Розов Н.Г. Псков, 2005. С. 114-115; Макеенко Л. Храмы-памятники семейства Ланских на Псковской земле // Псковские хроники. №7 (26). 2001
6. Станкевич С. Церковь в Псковской губернии // Зодчий. 1892. № 3-4. С. 31-32.
7. Архив ИИМК РАН. Ф. 1. 1899. №122.
8. Казанская церковь с отдельно стоящей колокольней сохранились до настоящего времени, хотя в советское время храм был закрыт и лишился внутреннего убранства. См.: Кадастр «Достопримечательные, природные и историко-архитектурные объекты Псковской области». Псков, 1997. С. 509.
9. Цит. по: Макеенко Л. Храмы-памятники семейства Ланских на Псковской земле.
10. Архив ИИМК РАН. Ф. 1. 1899. №122.
11. Дату освящения - 1788 г. - приводит в своей статье Л. Макеенко. См.: Макеенко Л. Храмы-памятники семейства Ланских на Псковской земле.
12. Обычная легенда про авторство Растрелли, распространенная во многих усадьбах. В значительной мере она отражает крайне низкий тогда уровень изученности архитектуры 18 века. Об этом же говорит и упоминание имени Растрелли в одном ряду с «готическо-мавританским» стилем, в котором, как известно, знаменитый мастер барокко никогда не работал.
13. Беляев Сергей Васильевич (1871-1945) - архитектор, выпускник Императорской Академии художеств, архитектор Петергофского дворцового управления. См.: Архитекторы-строители Санкт-Петербурга середины 19 - начала ХХ века. Справочник под ред. Б.М. Кирикова. СПб., 1996. С. 39.
14. Видимо, эта надпись отмечала дату закладки храма, а не окончания.
15. Как уже отмечалось, этот парапет или аттик в основании купола, только еще более высокий, имеется в Преображенской церкви с. Красное.
16. Архив ИМК РАН. Ф. 1. Оп. 2. Д. 17.
17. Архив ИИМК РАН. Ф. 67. 1920. №10.