Шестидесятые годы это 195-какой-то там? Как раз в это время в опустевшие после ВМВ города массово завозили рабсилу из деревень нашей дорогой и любимой нечерноземной полосы России. И оказалось, что парни из деревень считают вполне себе нормальным изнасилования, если "сама-дура-виновата" не успела убежать.
Почему так, читаем у morreth, поведение городских регулируется совестью и какими ни какими нравственными принципами. А поведение селюков - стыдом.
"У деревни всего мира есть черта, которая действует на моск сильней, чем любая религия, ай гаранти. Это тотальная прозрачность жизни в ней. Кто чем занимается, у кого в доме беда, у кого веселье, у кого муж и к кому гуляет - все все знают. И в значительной степени этому посвящен досуг. Поэтому главным регулятором общественных отношений выступает не совесть, а стыд. Ну и мальца страх, что поймают за воротами и поколотят, или петуха пустят. Но в основном стыд. В результате у большинства селян внутренняя этическая машинка, называемая совестью, не развивается. А зачем? Во-первых, стыд - достаточно эффективный регулятор, а во-вторых, человек с развитой совестью перестает быть конформистом, а значит, становится неудобен в управлении. Соесть необходима горожанину, чья общественная жизнь протекает за пределами круга в сто-двести человек, где все всех знают. То есть, в детстве и горожанина, и селянина воспитывают одинаково на тему, скажем, "нельзя любить гусей", скажем, но мотивируют по-разному: селянин говорит, что будешь любить гусей, тебя быстро попалят, потому что все всех знают, и вломят красной звезды так, что неделю не встанешь, да еще и на все село прославишься как гуселюб, и тебя будут называть гуселюбом всю жизнь, и дети твои будут Гуселюбовы, и прижить их ты сможешь только в соседнем селе, потому что тут за гуселюба никто не пойдет. НО! Если в этой деревне по каким-то причинам принято любить гусей (ну, традишн такой сложился за века), то селюку уже толком не объяснишь, почему это плохо. Максимум, на что он способен - это принцип "попал в Рим, делай как римлянин". Вот я попал в город, а тут никто не любит гусей и о гуселюбах говорят с нескрываемым отвращением - все, я закрываю рот на замок и притворяюсь, что я не любил гусей вообще и никогда, и даже на пять метров не подхожу к этим скверным птицам. С городским же человеком малость сложнее - городские родители даже в первом поколении понимают, что дитя довольно скоро начнет тусоваться среди людей чужих и незнакомых, и придумывают более возвышенные мотивации: гуселюбство недостойно человека и неугодно Богу, оно негигиеничо и несимпатично, жестоко по отношению к гусям, гуселюбы заболевают противными болезнями и плохо пахнут. Не потому что родители сами по себе возвышенные и нравственные люди, а потому что им нужен эффективный механизм поведенческой регуляции дитяти, который пребудет и после того, как дитя покинет отчий кров и пороть его станет уже невозможно. Поэтому городской человек дает преимущество закону над обычаем. В т. ч. и нравственому закону. Когда селюк попадает в город всерьез и надолго, он в какой-то момент осознает, что тут можно за всю жизнь ни разу не попалиться на гуселюбстве. Дальше все зависит от того, насколько сильно в нем развит конформизм и насколько сильно он вожделеет гусей. Если конформизм побеждает, человек начинает "делать как римлянин", сливается с фоном и не вякает. Если же побеждает вожделение к гусям, то ситуацию, в которой отсутствует "неусыпное наблюдение каждого за всеми" чел начинает воспринимать как "ура, можно любить гусей!". И пускается во все тяжкие. (как вариант: он видит, что в городе можно ходить в коротких штанах, с длинными волосами, без паранджи - словом, что тут нет множества неписаных сельских конвенций - а значит, тут точно можно любить гусей, и если горожане не делают этого на улицах, то лишь потому, что у себя в туалете удобнее).
Что за ересь?! В советских деревнях жили сплошь насильники? А дальше, надо понимать в подкрепление ереси о советских деревенских насильниках, - портянка хорошо, что не о доисторическом человеке? Это какие же нормы у городских, когда во всех фильмах, как советских, так и современных российских, городские в деревне - первые блядуны и бляди?
Шестидесятые годы это 195-какой-то там? Как раз в это время в опустевшие после ВМВ города массово завозили рабсилу из деревень нашей дорогой и любимой нечерноземной полосы России. И оказалось, что парни из деревень считают вполне себе нормальным изнасилования, если "сама-дура-виновата" не успела убежать.
Почему так, читаем у morreth, поведение городских регулируется совестью и какими ни какими нравственными принципами. А поведение селюков - стыдом.
https://morreth.livejournal.com/2797388.html
"У деревни всего мира есть черта, которая действует на моск сильней, чем любая религия, ай гаранти. Это тотальная прозрачность жизни в ней. Кто чем занимается, у кого в доме беда, у кого веселье, у кого муж и к кому гуляет - все все знают. И в значительной степени этому посвящен досуг. Поэтому главным регулятором общественных отношений выступает не совесть, а стыд. Ну и мальца страх, что поймают за воротами и поколотят, или петуха пустят. Но в основном стыд. В результате у большинства селян внутренняя этическая машинка, называемая совестью, не развивается. А зачем? Во-первых, стыд - достаточно эффективный регулятор, а во-вторых, человек с развитой совестью перестает быть конформистом, а значит, становится неудобен в управлении. Соесть необходима горожанину, чья общественная жизнь протекает за пределами круга в сто-двести человек, где все всех знают. То есть, в детстве и горожанина, и селянина воспитывают одинаково на тему, скажем, "нельзя любить гусей", скажем, но мотивируют по-разному: селянин говорит, что будешь любить гусей, тебя быстро попалят, потому что все всех знают, и вломят красной звезды так, что неделю не встанешь, да еще и на все село прославишься как гуселюб, и тебя будут называть гуселюбом всю жизнь, и дети твои будут Гуселюбовы, и прижить их ты сможешь только в соседнем селе, потому что тут за гуселюба никто не пойдет. НО! Если в этой деревне по каким-то причинам принято любить гусей (ну, традишн такой сложился за века), то селюку уже толком не объяснишь, почему это плохо. Максимум, на что он способен - это принцип "попал в Рим, делай как римлянин". Вот я попал в город, а тут никто не любит гусей и о гуселюбах говорят с нескрываемым отвращением - все, я закрываю рот на замок и притворяюсь, что я не любил гусей вообще и никогда, и даже на пять метров не подхожу к этим скверным птицам. С городским же человеком малость сложнее - городские родители даже в первом поколении понимают, что дитя довольно скоро начнет тусоваться среди людей чужих и незнакомых, и придумывают более возвышенные мотивации: гуселюбство недостойно человека и неугодно Богу, оно негигиеничо и несимпатично, жестоко по отношению к гусям, гуселюбы заболевают противными болезнями и плохо пахнут. Не потому что родители сами по себе возвышенные и нравственные люди, а потому что им нужен эффективный механизм поведенческой регуляции дитяти, который пребудет и после того, как дитя покинет отчий кров и пороть его станет уже невозможно. Поэтому городской человек дает преимущество закону над обычаем. В т. ч. и нравственому закону. Когда селюк попадает в город всерьез и надолго, он в какой-то момент осознает, что тут можно за всю жизнь ни разу не попалиться на гуселюбстве. Дальше все зависит от того, насколько сильно в нем развит конформизм и насколько сильно он вожделеет гусей. Если конформизм побеждает, человек начинает "делать как римлянин", сливается с фоном и не вякает. Если же побеждает вожделение к гусям, то ситуацию, в которой отсутствует "неусыпное наблюдение каждого за всеми" чел начинает воспринимать как "ура, можно любить гусей!". И пускается во все тяжкие. (как вариант: он видит, что в городе можно ходить в коротких штанах, с длинными волосами, без паранджи - словом, что тут нет множества неписаных сельских конвенций - а значит, тут точно можно любить гусей, и если горожане не делают этого на улицах, то лишь потому, что у себя в туалете удобнее).
Reply
В советских деревнях жили сплошь насильники?
А дальше, надо понимать в подкрепление ереси о советских деревенских насильниках, - портянка хорошо, что не о доисторическом человеке?
Это какие же нормы у городских, когда во всех фильмах, как советских, так и современных российских, городские в деревне - первые блядуны и бляди?
Reply
Leave a comment