Первая американская феминистка. Или с чего всё началось.
Путь к мечте...
Сказала бы, что это баба-медоед, но габариты не те. Это баба-гризли. Так ее и звали.
Жила-была в США, в штате Тенесси, черная девушка Мэри Филдс. Родилась в 1832 году, отец у нее был рабом на плантации, а мать - служанкой. Выросла она прехорошенькой, особенно фигурка удалась: рост под два метра, и 90 кило сплошных мышц. Характер у Мэри был под стать рельефу: она очень не любила, когда ее обижали. Ни одна женщина, конечно, такое не любит, но у Мэри был охуенный аргумент против обидчиков: она била сразу насмерть.
Так что в 1865 году хозяева Мэри с отменой рабства напились на радостях, что наконец от нее отделаются, и отпустили на все четыре стороны.
- Вот и заебись, - резюмировала Мэри. - Наконец-то свобода настала.
Прикупила сигар и отправилась бухать в салун.
- Проститутка? - встретил ее хозяин салуна.
- Ты как, сука, разговариваешь с честной черной девушкой? - возмутилась Мэри. - Я освобожденная рабыня Юга, а ты просто невнятный пидорас.
- Тогда тебе сюда нельзя, - пояснил хозяин. - В салун можно только мужикам и проституткам.
- Нихуя не поняла, - удивилась Мэри. - Раньше было неграм нельзя. А нас освободили.
- Так то негров освободили, - заржал хозяин. - А баб мы не освобождали. Они так и остались порабощенные. Хочешь в салун - становись проституткой. Правда, не знаю, кто на тебя позарится…
- Хуево быть бабой, - уяснила Мэри.
И переоделась в штаны с рубахой, а на голову картуз напялила. Еще немного подумала, и нанялась кочегаром на пароход «Роберт Ли». Кидала уголь и отбивалась от грабителей. Потом работала каменщиком, плотником - короче, везде наравне с мужиками. Так уж ей самогон и вискарь нравились - выпьет литр с утра, и ну камень класть. Всем, кто пытался в ней усмотреть бабу и пощупать сиськи, Мэри била ебло. В итоге ее ужасно зауважали, и прозвали Нигер Мэри или Гризли. Но в салуны все равно не пускали.
Однажды на стройку пришла дама в монашеском облачении, и говорит:
- Здравствуйте, уважаемая Мэри Гризли. Я настоятельница Амадея, хочу пригласить вас в монастырь, в штат Монтана, присматривать за индейскими девочками-сиротками.
Рабочие дружно заржали, а Мэри решила:
- Ну а чо, дело богоугодное. Раз в салуны все равно не пускают, пойду в монастырь. Воспитаю сироток.
И стала работать в женском монастыре. Пахала прорабом, пиздила и строила рабочих, а в свободное время огранизовывала встречу грабителей, насильников и прочих бандитов, которые в огромном количестве искали поживу в монастыре.
- Сироток, блядь, обидеть каждый может, - рассудительно приговаривала Мэри, разряжая в гостей дробовик. - Но господь в моем лице этого не допустит, слышите вы, мудачье сраное? И подумать только: таких козлов пускают в салуны, а меня нет!
Амадея была страшно довольна таким приобретением, и все было бы хорошо, не прознай о Мэри епископ округа. Приехал в монастырь, понаблюдал и позвал Гризли на беседу.
- Ничуть не сомневаюсь, дочь моя, что ты истинная христианка, - тонко начал он разговор.
- Ну а хули ж, - кивнула Мэри.
- И то, что ты, дочь моя, материшь сироток во все корки, может, еще и ничего…
- Им это в жизни пригодится, - попыхивая сигарой, сказала Мэри.
- Да, и сигары тоже еще терпимо, дочь моя - в конце концов, от них моль дохнет. Вместе с сиротками, правда. Но ладно…
- Сигары штука нужная, - согласилась Мэри.
- Да. Так вот. Я бы даже стерпел, дочь моя, что в монастыре работает женщина в штанах, да еще и бухая с самого утра.
- А для чего ж еще монастырь нужен, - подтвердила Мэри. - В салун мне нельзя, приходится в монастыре бухать. И работа тут тяжелая. Молока за вредность не дают, вот и компенсирую стресс самогонкой.
- Это все мелочи, - вздохнул епископ. - Но нахуя ты, дочь моя, прострелила ноги нашему каменщику?
- Плохо себя вел, - пожала плечами Мэри.
- Сейчас он себя ведет очень хорошо. Тихий такой лежит, - согласился епископ. - Но вот камень класть не может. Я уж не вспоминаю, как ты устроила дебош в соседней деревне, и перебила там всех мужиков.
- А хули они меня в салун не пускали?
- В общем, дочь моя, придется тебе уволиться без выходного пособия.
И Мэри в 63 года оказалась безработной.
- Эх, стара я стала, надо найти местечко поспокойнее, - сказала она, и увидела объявление:
«Внимание, открыты вакансии! Почте штата Монтана требуются новые водители дилижансов, взамен убитых бандитами и сожранных волками. Соцпакета нет, похороны за счет государства».
- О, ну вот, это по мне работёнка, - обрадовалась Мэри.
Явилась к почтовому начальству, и говорит:
- Нанимайте.
- Да ты ж баба, - удивляется начальство. - Еще и немолодая.
- Вам меня в борще варить, что ли? - закусив сигару, уточнила Мэри. - Нет? Так берите и не выебывайтесь, все равно работать у вас некому.
Начальство репу почесало и согласилось: может, хоть один дилижанс на место доставит, пока ее не грохнут.
- Только у меня условие, - добавила Мэри. - Трезвая работать не буду.
Начальство вздохнуло, назначило ее в город Каскад, и сразу выписало бабло на похороны. Однако Мэри проработала на почте 10 лет. За это время она ни разу не была трезвой и не потеряла ни одной посылки. Во время нападений отстреливалась из дробовика, и перехуячила больше бандитов, чем любой ковбой в вестерне. Если подстреливали лошадь, Мэри сначала мочила грабителей, потом волокла посылки на себе. Волков она вообще перебила без счету.
Уважал ее народ безмерно, и дал прозвище Мэри-Дилижанс. В 72 года она вышла на пенсию, явилась к мэру, и говорит:
- Ну чо, блядь, теперь меня в салун наконец пустят? Или мне весь ваш городишко расхуячить?
- Я ваш фанат, мадам Дилижанс, - ответил мэр.
И издал специальный приказ, чтобы Мэри пускали во все салуны. Наконец сбылась мечта пожилой негритянки. Она была абсолютно счастлива: каждое утро шла в салун, бухала, курила сигары, а к вечеру разбивала пару ебал тем, кто неуважительно к ней относился. Но неуважение рисковали проявлять только приезжие, местные Мэри Дилижанс обожали. Она вообще была достопримечательностью города.
Умерла Мэри в 82 года, потому что у нее наконец отказала печень от вискаря.
Мораль такая: настоящая женщина ради мечты горы свернет. Даже если это всего лишь мечта о салуне. )))
© Диана Удовиченко
Сказала бы, что это баба-медоед, но габариты не те. Это баба-гризли. Так ее и звали.
Жила-была в США, в штате Тенесси, черная девушка Мэри Филдс. Родилась в 1832 году, отец у нее был рабом на плантации, а мать - служанкой. Выросла она прехорошенькой, особенно фигурка удалась: рост под два метра, и 90 кило сплошных мышц. Характер у Мэри был под стать рельефу: она очень не любила, когда ее обижали. Ни одна женщина, конечно, такое не любит, но у Мэри был охуенный аргумент против обидчиков: она била сразу насмерть.
Так что в 1865 году хозяева Мэри с отменой рабства напились на радостях, что наконец от нее отделаются, и отпустили на все четыре стороны.
- Вот и заебись, - резюмировала Мэри. - Наконец-то свобода настала.
Прикупила сигар и отправилась бухать в салун.
- Проститутка? - встретил ее хозяин салуна.
- Ты как, сука, разговариваешь с честной черной девушкой? - возмутилась Мэри. - Я освобожденная рабыня Юга, а ты просто невнятный пидорас.
- Тогда тебе сюда нельзя, - пояснил хозяин. - В салун можно только мужикам и проституткам.
- Нихуя не поняла, - удивилась Мэри. - Раньше было неграм нельзя. А нас освободили.
- Так то негров освободили, - заржал хозяин. - А баб мы не освобождали. Они так и остались порабощенные. Хочешь в салун - становись проституткой. Правда, не знаю, кто на тебя позарится…
- Хуево быть бабой, - уяснила Мэри.
И переоделась в штаны с рубахой, а на голову картуз напялила. Еще немного подумала, и нанялась кочегаром на пароход «Роберт Ли». Кидала уголь и отбивалась от грабителей. Потом работала каменщиком, плотником - короче, везде наравне с мужиками. Так уж ей самогон и вискарь нравились - выпьет литр с утра, и ну камень класть. Всем, кто пытался в ней усмотреть бабу и пощупать сиськи, Мэри била ебло. В итоге ее ужасно зауважали, и прозвали Нигер Мэри или Гризли. Но в салуны все равно не пускали.
Однажды на стройку пришла дама в монашеском облачении, и говорит:
- Здравствуйте, уважаемая Мэри Гризли. Я настоятельница Амадея, хочу пригласить вас в монастырь, в штат Монтана, присматривать за индейскими девочками-сиротками.
Рабочие дружно заржали, а Мэри решила:
- Ну а чо, дело богоугодное. Раз в салуны все равно не пускают, пойду в монастырь. Воспитаю сироток.
И стала работать в женском монастыре. Пахала прорабом, пиздила и строила рабочих, а в свободное время огранизовывала встречу грабителей, насильников и прочих бандитов, которые в огромном количестве искали поживу в монастыре.
- Сироток, блядь, обидеть каждый может, - рассудительно приговаривала Мэри, разряжая в гостей дробовик. - Но господь в моем лице этого не допустит, слышите вы, мудачье сраное? И подумать только: таких козлов пускают в салуны, а меня нет!
Амадея была страшно довольна таким приобретением, и все было бы хорошо, не прознай о Мэри епископ округа. Приехал в монастырь, понаблюдал и позвал Гризли на беседу.
- Ничуть не сомневаюсь, дочь моя, что ты истинная христианка, - тонко начал он разговор.
- Ну а хули ж, - кивнула Мэри.
- И то, что ты, дочь моя, материшь сироток во все корки, может, еще и ничего…
- Им это в жизни пригодится, - попыхивая сигарой, сказала Мэри.
- Да, и сигары тоже еще терпимо, дочь моя - в конце концов, от них моль дохнет. Вместе с сиротками, правда. Но ладно…
- Сигары штука нужная, - согласилась Мэри.
- Да. Так вот. Я бы даже стерпел, дочь моя, что в монастыре работает женщина в штанах, да еще и бухая с самого утра.
- А для чего ж еще монастырь нужен, - подтвердила Мэри. - В салун мне нельзя, приходится в монастыре бухать. И работа тут тяжелая. Молока за вредность не дают, вот и компенсирую стресс самогонкой.
- Это все мелочи, - вздохнул епископ. - Но нахуя ты, дочь моя, прострелила ноги нашему каменщику?
- Плохо себя вел, - пожала плечами Мэри.
- Сейчас он себя ведет очень хорошо. Тихий такой лежит, - согласился епископ. - Но вот камень класть не может. Я уж не вспоминаю, как ты устроила дебош в соседней деревне, и перебила там всех мужиков.
- А хули они меня в салун не пускали?
- В общем, дочь моя, придется тебе уволиться без выходного пособия.
И Мэри в 63 года оказалась безработной.
- Эх, стара я стала, надо найти местечко поспокойнее, - сказала она, и увидела объявление:
«Внимание, открыты вакансии! Почте штата Монтана требуются новые водители дилижансов, взамен убитых бандитами и сожранных волками. Соцпакета нет, похороны за счет государства».
- О, ну вот, это по мне работёнка, - обрадовалась Мэри.
Явилась к почтовому начальству, и говорит:
- Нанимайте.
- Да ты ж баба, - удивляется начальство. - Еще и немолодая.
- Вам меня в борще варить, что ли? - закусив сигару, уточнила Мэри. - Нет? Так берите и не выебывайтесь, все равно работать у вас некому.
Начальство репу почесало и согласилось: может, хоть один дилижанс на место доставит, пока ее не грохнут.
- Только у меня условие, - добавила Мэри. - Трезвая работать не буду.
Начальство вздохнуло, назначило ее в город Каскад, и сразу выписало бабло на похороны. Однако Мэри проработала на почте 10 лет. За это время она ни разу не была трезвой и не потеряла ни одной посылки. Во время нападений отстреливалась из дробовика, и перехуячила больше бандитов, чем любой ковбой в вестерне. Если подстреливали лошадь, Мэри сначала мочила грабителей, потом волокла посылки на себе. Волков она вообще перебила без счету.
Уважал ее народ безмерно, и дал прозвище Мэри-Дилижанс. В 72 года она вышла на пенсию, явилась к мэру, и говорит:
- Ну чо, блядь, теперь меня в салун наконец пустят? Или мне весь ваш городишко расхуячить?
- Я ваш фанат, мадам Дилижанс, - ответил мэр.
И издал специальный приказ, чтобы Мэри пускали во все салуны. Наконец сбылась мечта пожилой негритянки. Она была абсолютно счастлива: каждое утро шла в салун, бухала, курила сигары, а к вечеру разбивала пару ебал тем, кто неуважительно к ней относился. Но неуважение рисковали проявлять только приезжие, местные Мэри Дилижанс обожали. Она вообще была достопримечательностью города.
Умерла Мэри в 82 года, потому что у нее наконец отказала печень от вискаря.
Мораль такая: настоящая женщина ради мечты горы свернет. Даже если это всего лишь мечта о салуне. )))
© Диана Удовиченко