Это было давно. Лет полсотни назад...
Мне было 17.
Я тогда бросил ДВПИ, в который недавно поступил и болтался по Владивостоку, проедая родительские деньги и немного подрабатывая на соль-базе на мысе Чуркина разгрузкой соли из вагонов.
Я слабоват был для такой работы. Даже 15 тонн разгрузить было для меня почти не выносимо. За 15 тонн из вагона платили 10 рублей. За то же время настоящие работники разгружали и по 60 тонн на одного. Меньше чем на 30 тонн они и не подряжались.
Засыпали соль лопатами на тачку, вавозили по доске за пределы вагона и высыпали в отвал. Работали в основном мужики. Но некоторые работали с жёнами.
40 рублей в день в 1968 году, это я вам скажу тысяч восемь по нынешней покупательной способности.
Но я не об этом.
Тогда по дороге на фуникулёр вела лестница. На ней всегда сидели нищие. Плотно друг к другу. Плечо к плечу.
Иду я как то мимо них и смотрю из их плотных спин высовывается жалкая одинокая дрожжащая ручёнка.
Мне стало жалко этого нищего, которого, как я думал, даже в ряд не пустили.
Я сказал:
- Что это у вас такое? Почему он так просит?
Сразу все нищие встрепенулись, Рука сразу исчезла и сидящий через одного мужчина стал яростно оправдываться - всё отрицать. Оказывается, как я позже узнал, это называется у нищих двурушничеством. Тяжкий грех по их законам - тянуть вторую руку из-за спин товарищей.
Я и забыл про этот случай. Как то раз, я шёл мимо рядов нищих, меня остановил один нищий из их ряда и поблагодарил за разоблачение двурушника.
- А где он? - наивно спросил я.
- Мы с ним разобрались. Больше его здесь не будет. Не думай о нём.
А после спросил меня:
- Ты из наших?
Я не понял, но на всякий случай ответил, что нет. Я студент.
- Иди к нам - предложил нищий. И видя моё недоумение, добавил:
- Ты не смотри на внешность. У нас хорошая жизнь.
- Нет - ответил я - мне учится надо.
Карьера нищего не казалась мне привлекательной. Я был довольно честолюбив.
- Ну, как хочешь. Потом жалеть станешь, когда всё узнаешь.
На чём и расстались.
Сейчас я думаю, что если бы я согласился годик побыть с ними до армии (Всё равно болтался без толку), это был бы интересный жизненный опыт.
Только меня вводит в недоумение один вопрос: для какой цели я им был нужен - здоровый семнадцатилетний парень? Кто бы мне подавал?
Хотя, если рубануть мне сзади топором по хребту и посадить на тележку с колёсиками, то очень даже могло бы получится.
Я тогда бросил ДВПИ, в который недавно поступил и болтался по Владивостоку, проедая родительские деньги и немного подрабатывая на соль-базе на мысе Чуркина разгрузкой соли из вагонов.
Я слабоват был для такой работы. Даже 15 тонн разгрузить было для меня почти не выносимо. За 15 тонн из вагона платили 10 рублей. За то же время настоящие работники разгружали и по 60 тонн на одного. Меньше чем на 30 тонн они и не подряжались.
Засыпали соль лопатами на тачку, вавозили по доске за пределы вагона и высыпали в отвал. Работали в основном мужики. Но некоторые работали с жёнами.
40 рублей в день в 1968 году, это я вам скажу тысяч восемь по нынешней покупательной способности.
Но я не об этом.
Тогда по дороге на фуникулёр вела лестница. На ней всегда сидели нищие. Плотно друг к другу. Плечо к плечу.
Иду я как то мимо них и смотрю из их плотных спин высовывается жалкая одинокая дрожжащая ручёнка.
Мне стало жалко этого нищего, которого, как я думал, даже в ряд не пустили.
Я сказал:
- Что это у вас такое? Почему он так просит?
Сразу все нищие встрепенулись, Рука сразу исчезла и сидящий через одного мужчина стал яростно оправдываться - всё отрицать. Оказывается, как я позже узнал, это называется у нищих двурушничеством. Тяжкий грех по их законам - тянуть вторую руку из-за спин товарищей.
Я и забыл про этот случай. Как то раз, я шёл мимо рядов нищих, меня остановил один нищий из их ряда и поблагодарил за разоблачение двурушника.
- А где он? - наивно спросил я.
- Мы с ним разобрались. Больше его здесь не будет. Не думай о нём.
А после спросил меня:
- Ты из наших?
Я не понял, но на всякий случай ответил, что нет. Я студент.
- Иди к нам - предложил нищий. И видя моё недоумение, добавил:
- Ты не смотри на внешность. У нас хорошая жизнь.
- Нет - ответил я - мне учится надо.
Карьера нищего не казалась мне привлекательной. Я был довольно честолюбив.
- Ну, как хочешь. Потом жалеть станешь, когда всё узнаешь.
На чём и расстались.
Сейчас я думаю, что если бы я согласился годик побыть с ними до армии (Всё равно болтался без толку), это был бы интересный жизненный опыт.
Только меня вводит в недоумение один вопрос: для какой цели я им был нужен - здоровый семнадцатилетний парень? Кто бы мне подавал?
Хотя, если рубануть мне сзади топором по хребту и посадить на тележку с колёсиками, то очень даже могло бы получится.