Приоритеты деятельности ГРУ в современных условиях.
Назначение генерала Коробова многое говорит о приоритетах в деятельности ГРУ
3 февраля 2016, 20::01
Фото: facebook.com/Минобороны-России
Тот факт, что между смертью Игоря Сергуна и назначением на должность начальника ГРУ Игоря Коробова прошел почти месяц, говорит о том, что руководству страны пришлось определяться с приоритетами. Возможные сменщики Сергуна имеют свои сильные стороны. Выбор же в пользу генерала Коробова наглядно иллюстрирует ту роль, которую отводят ГРУ в области обеспечения национальной безопасности.
Назначение начальника ГРУ (как, впрочем, и СВР) всегда событие знаковое. Но оно мало связано с сугубо политическими обстоятельствами и «борьбой кланов», которую принялись искать сразу же после скоропостижной смерти генерала Игоря Сергуна. Разведка - и военная, и «гражданская» - работа техническая, рутинная, приоритеты в ней никак не связаны с внутренней политикой или сменой правительств. Тут важны преемственность и профессионализм, что не отменяет, конечно, и необходимости периодических дозированных реформ.
Более всего в разведках опасаются именно «политических» решений - неожиданного назначения на руководящие должности людей, мало знакомых со спецификой работы. Опыт и история подсказывают, что подобные шаги в сложные исторические периоды приводили в лучшем случае к курьезам, а в худшем - к провалам. Классический пример - ситуация вокруг ГРУ в период перестройки и сразу после распада СССР. Оба достойных армейских генерала, возглавлявших ГРУ в «горбачевский период» (после отставки в 1987 году живой легенды Петра Ивашутина), к разведке не имели никакого отношения. Один из них запомнился «маскарадом»: он искренне считал, что офицеры Генерального штаба должны ходить на работу в форме и издал соответствующий приказ. В результате сотрудники центрального аппарата приезжали в старое здание ГРУ на Хорошевском шоссе в форме, а у себя в кабинетах уже переодевались в костюмы. Смешно? Пожалуй. Но надо понимать, что любой мог разместиться напротив проходной и переписывать звания входящих и род войск. В том числе и поэтому даже ангажированные слухи о приходе в ГРУ «варяга» (неважно, откуда - из ФСО или от «конкурентов») воспринимаются столь болезненно.
Сохранение преемственности в разведке - не корпоративная блажь и не стремление отгородиться от «чужаков». В конце концов, в ГРУ не берут «со студенческой скамьи», как в советское время в КГБ, там работают выходцы из самых разных родов войск, если говорить именно о разведке и центральном аппарате. Военно-дипломатическая академия хотя и профильное учебное заведение, но туда попадают уже с определенным общевойсковым опытом, так что ее можно считать чем-то вроде «второго образования».
Третий потенциальный кандидат на должность начальника ГРУ считался наиболее известным медийно, хотя и с оговорками. Генерал Игорь Лелин запомнился еще полковником, когда в 2000 году работал военным атташе российского посольства в Таллине. Официально аккредитованному дипломату не избежать публичности, а Лелин и его заместитель - военно-морской атташе Игорь Шитов - принимали участие в возложении венков к мемориалу советским воинам-освободителям, когда тот стоял еще на площади Тынисмяги, а не был перенесен на кладбище. После окончания загранкомандировки Игорь Лелин продолжил службу не в ГРУ, а в Управлении кадров Вооруженных сил РФ, курируя в том числе военные учебные заведения. И есть основания считать, что эстонская командировка могла быть прервана по не зависящим от Лелина обстоятельствам, а его дальнейшее участие в оперативной разведке было поставлено под сомнение в связи с «засвеченностью».
В теории это обстоятельство не мешало ему претендовать на должность начальника ГРУ. В конце концов, особо никто и не скрывал, какие именно дипломатические должности зарезервированы для сотрудников разведок (никто ж не удивляется некорректно большому количеству атташе по культуре в посольстве США в Москве). Но опыт работы в агентурно-оперативной разведке (а к ней можно отнести и деятельность резидентур во второстепенных в разведывательном плане странах типа Эстонии) страдает одним существенным изъяном. Как правило, у таких людей отсутствует опыт стратегического мышления и глобальной оценки информации. В особо критичных случаях вырабатывается своеобразная форма «привязанности» к региону, в котором долгое время работал сотрудник, в результате чего локальная информация начинает казаться чем-то сверхважным, теряется объективность в оценке, искажается общая картина, несмотря на то, что исторически в «малых резидентурах» все равно превалирует работа по «главному противнику», то есть США.
Никто не утверждает, что это в полной мере относится и к генералу Лелину. Но это известная профессиональная деформация, которых в разведке больше, чем в любой другой профессии, за исключением театра. Но именно умение оценить стратегическую информацию, структурировать общий поток и выбирать из него наиболее существенное определили нынешний выбор нового начальника ГРУ в пользу генерала Игоря Коробова. О его послужном списке известно меньше, чем об остальных, но большую часть своей карьеры он непосредственно был связан со стратегической разведкой и курировал это направление в должности первого заместителя начальника управления.
В современном ГРУ стратегическая разведка структурно разбита между территориальными управлениями и специальным Управлением стратегических доктрин и вооружений. Учитывая специфику ГРУ, при обработке стратегических данных больше внимания там уделяется именно военным аспектам, а не политике. Но в современном мире значительно выросла роль теоретических построений, в первую очередь, при стратегическом военном планировании. Армии теперь развиваются не линейно, просто увеличиваясь количественно и совершенствуя свое вооружение, а согласно теоретически выстроенным стратегиям. В результате неожиданное развитие могут получить такие виды вооружений, которым ранее не придавалось особого значения. Другой пример - возникновение военно-политического кризиса в ранее стабильном регионе. Для оценки такого рода угроз и требуется новый подход к сбору, а главное - к обработке и оценке оперативных данных, претендующих на «стратегичность». Отсутствием такого рода системы стратегического анализа страдал КГБ позднесоветского периода, и даже специально созданное там управление с генералом Леоновым ситуации не изменило, а только усугубило проблему, поскольку Леонов и компания чересчур увлеклись конспирологией.
Сейчас потребность в стратегической оценке информации велика как никогда в истории РФ. Выбор генерала Коробова на должность начальника ГРУ мог быть предопределен именно таким раскладом и сопутствующими расчетами в руководстве страны и армии. А это, в свою очередь, формирует новый вектор развития военной разведки, в том числе в плане внутренних реформ и подбора кадров. Никакой политики. Только прагматика.
3 февраля 2016, 20::01
Фото: facebook.com/Минобороны-России
Тот факт, что между смертью Игоря Сергуна и назначением на должность начальника ГРУ Игоря Коробова прошел почти месяц, говорит о том, что руководству страны пришлось определяться с приоритетами. Возможные сменщики Сергуна имеют свои сильные стороны. Выбор же в пользу генерала Коробова наглядно иллюстрирует ту роль, которую отводят ГРУ в области обеспечения национальной безопасности.
Назначение начальника ГРУ (как, впрочем, и СВР) всегда событие знаковое. Но оно мало связано с сугубо политическими обстоятельствами и «борьбой кланов», которую принялись искать сразу же после скоропостижной смерти генерала Игоря Сергуна. Разведка - и военная, и «гражданская» - работа техническая, рутинная, приоритеты в ней никак не связаны с внутренней политикой или сменой правительств. Тут важны преемственность и профессионализм, что не отменяет, конечно, и необходимости периодических дозированных реформ.
Более всего в разведках опасаются именно «политических» решений - неожиданного назначения на руководящие должности людей, мало знакомых со спецификой работы. Опыт и история подсказывают, что подобные шаги в сложные исторические периоды приводили в лучшем случае к курьезам, а в худшем - к провалам. Классический пример - ситуация вокруг ГРУ в период перестройки и сразу после распада СССР. Оба достойных армейских генерала, возглавлявших ГРУ в «горбачевский период» (после отставки в 1987 году живой легенды Петра Ивашутина), к разведке не имели никакого отношения. Один из них запомнился «маскарадом»: он искренне считал, что офицеры Генерального штаба должны ходить на работу в форме и издал соответствующий приказ. В результате сотрудники центрального аппарата приезжали в старое здание ГРУ на Хорошевском шоссе в форме, а у себя в кабинетах уже переодевались в костюмы. Смешно? Пожалуй. Но надо понимать, что любой мог разместиться напротив проходной и переписывать звания входящих и род войск. В том числе и поэтому даже ангажированные слухи о приходе в ГРУ «варяга» (неважно, откуда - из ФСО или от «конкурентов») воспринимаются столь болезненно.
Сохранение преемственности в разведке - не корпоративная блажь и не стремление отгородиться от «чужаков». В конце концов, в ГРУ не берут «со студенческой скамьи», как в советское время в КГБ, там работают выходцы из самых разных родов войск, если говорить именно о разведке и центральном аппарате. Военно-дипломатическая академия хотя и профильное учебное заведение, но туда попадают уже с определенным общевойсковым опытом, так что ее можно считать чем-то вроде «второго образования».
Третий потенциальный кандидат на должность начальника ГРУ считался наиболее известным медийно, хотя и с оговорками. Генерал Игорь Лелин запомнился еще полковником, когда в 2000 году работал военным атташе российского посольства в Таллине. Официально аккредитованному дипломату не избежать публичности, а Лелин и его заместитель - военно-морской атташе Игорь Шитов - принимали участие в возложении венков к мемориалу советским воинам-освободителям, когда тот стоял еще на площади Тынисмяги, а не был перенесен на кладбище. После окончания загранкомандировки Игорь Лелин продолжил службу не в ГРУ, а в Управлении кадров Вооруженных сил РФ, курируя в том числе военные учебные заведения. И есть основания считать, что эстонская командировка могла быть прервана по не зависящим от Лелина обстоятельствам, а его дальнейшее участие в оперативной разведке было поставлено под сомнение в связи с «засвеченностью».
В теории это обстоятельство не мешало ему претендовать на должность начальника ГРУ. В конце концов, особо никто и не скрывал, какие именно дипломатические должности зарезервированы для сотрудников разведок (никто ж не удивляется некорректно большому количеству атташе по культуре в посольстве США в Москве). Но опыт работы в агентурно-оперативной разведке (а к ней можно отнести и деятельность резидентур во второстепенных в разведывательном плане странах типа Эстонии) страдает одним существенным изъяном. Как правило, у таких людей отсутствует опыт стратегического мышления и глобальной оценки информации. В особо критичных случаях вырабатывается своеобразная форма «привязанности» к региону, в котором долгое время работал сотрудник, в результате чего локальная информация начинает казаться чем-то сверхважным, теряется объективность в оценке, искажается общая картина, несмотря на то, что исторически в «малых резидентурах» все равно превалирует работа по «главному противнику», то есть США.
Никто не утверждает, что это в полной мере относится и к генералу Лелину. Но это известная профессиональная деформация, которых в разведке больше, чем в любой другой профессии, за исключением театра. Но именно умение оценить стратегическую информацию, структурировать общий поток и выбирать из него наиболее существенное определили нынешний выбор нового начальника ГРУ в пользу генерала Игоря Коробова. О его послужном списке известно меньше, чем об остальных, но большую часть своей карьеры он непосредственно был связан со стратегической разведкой и курировал это направление в должности первого заместителя начальника управления.
В современном ГРУ стратегическая разведка структурно разбита между территориальными управлениями и специальным Управлением стратегических доктрин и вооружений. Учитывая специфику ГРУ, при обработке стратегических данных больше внимания там уделяется именно военным аспектам, а не политике. Но в современном мире значительно выросла роль теоретических построений, в первую очередь, при стратегическом военном планировании. Армии теперь развиваются не линейно, просто увеличиваясь количественно и совершенствуя свое вооружение, а согласно теоретически выстроенным стратегиям. В результате неожиданное развитие могут получить такие виды вооружений, которым ранее не придавалось особого значения. Другой пример - возникновение военно-политического кризиса в ранее стабильном регионе. Для оценки такого рода угроз и требуется новый подход к сбору, а главное - к обработке и оценке оперативных данных, претендующих на «стратегичность». Отсутствием такого рода системы стратегического анализа страдал КГБ позднесоветского периода, и даже специально созданное там управление с генералом Леоновым ситуации не изменило, а только усугубило проблему, поскольку Леонов и компания чересчур увлеклись конспирологией.
Сейчас потребность в стратегической оценке информации велика как никогда в истории РФ. Выбор генерала Коробова на должность начальника ГРУ мог быть предопределен именно таким раскладом и сопутствующими расчетами в руководстве страны и армии. А это, в свою очередь, формирует новый вектор развития военной разведки, в том числе в плане внутренних реформ и подбора кадров. Никакой политики. Только прагматика.