автор мартовских дневников стоит за плечом
18.03.-6
Сейчас почти три часа ночи.
Сегодня занималась в клубе со студентами. Многие из них послезавтра идут на площадь, а завтра-на концерт в поддержку оппозиции.
Какие они всё-таки мальчишки и девчонки! Такие славные глаза-у всех. Такие светлые. Не передать словами-- эти взгляды как серебряные лучи. Улыбки-как грустные солнечные зайчики.
Прощаясь, мы говорили друг другу: «Увидимся…ТАМ…» и просили беречь себя.
Со школьниками мы о политике практически не говорим. Априори полагается, что они будут сидеть дома. Да и не люблю я с ними о политике. Это слегка нечестно: они мне доверяют, и я не могу пользоваться этим, чтобы навязывать свои взгляды.
Сегодня вечером меня наконец отпустили слепой гнев и неконтролируемый страх, до боли сжимавшие виски.
Не страх во мне сейчас и не война, но спокойствие и любовь. Все что было мятущимся, разорванным, сомневающимся-обрело цельность. Я иду не за ненавистью, но за любовью.
Любовь есть спокойствие: в сердце, полном любви, нет места ничему другому.
Сейчас почти три часа ночи.
Сегодня занималась в клубе со студентами. Многие из них послезавтра идут на площадь, а завтра-на концерт в поддержку оппозиции.
Какие они всё-таки мальчишки и девчонки! Такие славные глаза-у всех. Такие светлые. Не передать словами-- эти взгляды как серебряные лучи. Улыбки-как грустные солнечные зайчики.
Прощаясь, мы говорили друг другу: «Увидимся…ТАМ…» и просили беречь себя.
Со школьниками мы о политике практически не говорим. Априори полагается, что они будут сидеть дома. Да и не люблю я с ними о политике. Это слегка нечестно: они мне доверяют, и я не могу пользоваться этим, чтобы навязывать свои взгляды.
Сегодня вечером меня наконец отпустили слепой гнев и неконтролируемый страх, до боли сжимавшие виски.
Не страх во мне сейчас и не война, но спокойствие и любовь. Все что было мятущимся, разорванным, сомневающимся-обрело цельность. Я иду не за ненавистью, но за любовью.
Любовь есть спокойствие: в сердце, полном любви, нет места ничему другому.