Плач приказчика Кильчевского
- Антон Иванович, я не могу так боле! - схватился за голову Осип Кузьмич Кильчевский, в третий раз схватился за шапку и принял вид, будто готов разорвать ее и кинуть оземь.
Осип Кузьмич Кильчевский был никому не известным приказчиком из Москвы. Он бежал от советской власти в Екатеринодар и теперь хотел сделать что-то в Вооруженных Силах Юга России. С этой целью он пришел на прием к главнокомандующему генералу Антону Ивановичу Деникину и проводил у него аудиенцию.
- Говорю вам: отдышитесь, помолчите и скажите, чего вам нужно, - в пятый раз произнес Антон Иванович Деникин, мягко похлопал ладонью по столу и вопросительно посмотрел на собеседника.
- Там невесть что! - вскрикнул Кильчевский, возбужденно потрясая кулаком, - Лошади перрендикулярно людям ходят, в окно пушка торчит, всюду политика и заключения. Бабы визжат! Лошади в кумач завернулись! Мостовые перрендикулярно дорогам! В воздухе еропланы с бонбами! В газетах пишут, что Кремль вот-вот будет взят сибиряками из Махно!
- Откуда? - устало переспросил Антон Иванович Деникин и подпер подбородок рукою так, что его борода стала торчать вперед и будто бы указывать на Осипа Кузьмича Кильчевского.
- Из Махно, подлинно говорю вам! - патетически гаркнул Кильчевский, - Но я хочу вам сказать: весь народ за вас, Антон Иванович! Все мои друзья, кого я знаю - никто из них не идет за эту красную шелупонь. Да я за вас... Да я за вас возьмусь за винтовку с нужного конца, - на этих словах Кильчевский странно всхлипнул и, кажется, собрался плакать.
- А от меня-то вы что хотите? - потер лоб Антон Иванович Деникин, с тревогой наблюдая за мимикой Кильчевского.
- Я хочу быть за вас! Все силы за вас! - заявил Кильчевский и в подтверждение своих сил замахал руками, - Царь-бонбы! Флаги! Стяги! Вымпела! У нас богатейший опыт!!! В 1905-м мы были против государства, в феврале 1917 мы были против государства, вот и сейчас...
- Что? - переспросил Антон Иванович Деникин упавшим голосом и подвигал пресс-папье.
- Не что, а кто кого! - взвыл Кильчевский, - Мы будем воевать до последнего патрона! Мы эту их перрендикулярность загоним в тартарары, ишь! Еропланы перрендикулярно, мостовые перрендикулярно, все перрендикулярно!
- Пер-пен-ди-ку-ля-рно, - пробормотал Антон Иванович Деникин, сжимая кулаки.
- Что? - грозно переспросил Кильчевский.
- Ничего, - совсем тихим голосом ответил Антон Иванович Деникин, приподнимаясь в кресле. Он, впрочем, быстро овладел собою, сел обратно и даже спросил, - А чего, собственно, вы из Совдепии-то сбежали?
Кильчевский неожиданно съежился и даже как-то поскучнел.
- Да так... - пробормотал приказчик, - прижимают всюду, житья нету, - Кильчевский, впрочем, тоже быстро овладел собою и продолжил окрепшим голосом, - еропланы житья не дают! Все перрендикулярно, даже...
- Нет, постойте, - оживился Антон Иванович Деникин, - очень интересно по существу, чего вы из Совдепии бежали.
Кильчевский посерел лицом и сделался совсем обычным.
- Да потому что... А, смотрите сами, что мне мастера показали.
Приказчик порылся в недрах своего пиджака, достал помятую записку и протянул его Антону Ивановичу. Антон Иванович повернулся поближе к свету и стал читать.
"Дорогой Осип Кузьмич Кельчевской, - говорилось в записке, - мы вас любим и уважаем, но у нас совецкая власть а потому мы вынуждены выдвинуть требованье из демонкротических разумений. Мы просим прибавку жалованья,а также требуем признать нас медведями со всеми вытекающими последствиями (включая прибавку питания мяса и циркавые прицтавленья). Ваши служаки"
Антон Иванович положил записку на стол и посмотрел невидящим взором на Кильчевского.
- И... это... все?
- Ну да, - скучным голосом ответил Кильчевский, - я и уехал.
Антон Иванович глубоко вздохнул и задумался.
Наступили сумерки, потом на небе высыпали звезды и настала ночь, потом заскучал и ушел Кильчевский, потом забрезжил серый зимний рассвет, а генерал Антон Иванович Деникин все сидел и думал. Его задумчивая фигура выделялась в сером рассветном воздухе подобно морскому утесу и будто бы символизировала собой что-то важное.