Чаепитие в "Освенциме" после митинга.
Так уж сложилось, что много нормальных людей можно увидеть на митинге Леонида Волкова.
Но я не мог и подумать, что после митинга нормальные люди могут опять оказаться вместе.
Короче, после митинга я зашел в "Освенцим". Это название уже давно прижилось к небольшому коттеджному городку в квартале улиц Фурманова-Белинского-Большакова-Луначарского. В "Освенциме" офис Ирины pedash Хвалько. Ещё вчера я позвонил ей, и она пригласила на чай. Ничего особенного. Удивительным для меня было то, что потом пришли ещё люди, потом ещё и ещё. Среди пришедших были знакомые и не знакомые мне люди. Но все они были участниками митинга.
Чаевничали три часа. Говорили о самом митинге, о Волкове, о Навальном, о памятниках истории и культуры, об искусстве, о "кто виноват" и "что делать", о Законе и т.д.
Все символично. С одной стороны, наше пространство - Оборона, Освенцим, поруганное кладбище НАШИХ предков, чьи кости, разбросаны в огруге. Сколько тут смыслов! Страшное прошлое и ампутированная память. Дело даже не столько в ассоциациях, символах и прочей метафизике. Пространство - это проекция внутреннего мира общества.
С другой стороны, символично то, что те люди, которые были на митинге, вскоре после его окончания снова оказались в одной точке пространства. Ведь если рождается настоящая общность, то она не ограничивается временем и пространством одного митинга.
Такие вот метамарфозы Уральского хронотопа.
Но я не мог и подумать, что после митинга нормальные люди могут опять оказаться вместе.
Короче, после митинга я зашел в "Освенцим". Это название уже давно прижилось к небольшому коттеджному городку в квартале улиц Фурманова-Белинского-Большакова-Луначарского. В "Освенциме" офис Ирины pedash Хвалько. Ещё вчера я позвонил ей, и она пригласила на чай. Ничего особенного. Удивительным для меня было то, что потом пришли ещё люди, потом ещё и ещё. Среди пришедших были знакомые и не знакомые мне люди. Но все они были участниками митинга.
Чаевничали три часа. Говорили о самом митинге, о Волкове, о Навальном, о памятниках истории и культуры, об искусстве, о "кто виноват" и "что делать", о Законе и т.д.
Все символично. С одной стороны, наше пространство - Оборона, Освенцим, поруганное кладбище НАШИХ предков, чьи кости, разбросаны в огруге. Сколько тут смыслов! Страшное прошлое и ампутированная память. Дело даже не столько в ассоциациях, символах и прочей метафизике. Пространство - это проекция внутреннего мира общества.
С другой стороны, символично то, что те люди, которые были на митинге, вскоре после его окончания снова оказались в одной точке пространства. Ведь если рождается настоящая общность, то она не ограничивается временем и пространством одного митинга.
Такие вот метамарфозы Уральского хронотопа.