Евгений и Евгения. Кишиневская история
Я вырос на песнях Высоцкого и на стихах Евтушенко. На «Ваньке-встаньке», на «Стеньке Разине», на «Мы не рабы, рабы не мы!», на «Бабьем Яре», на «Нейтронной бомбе», которые в 80-е звучали с телеэкрана в исполнении известных артистов.
Своим увлечением политологией, которая стала моей жизнью, я тоже обязан Евтушенко - его зажигательным речам с трибуны первых съездов народных депутатов в 80-е годы. Тогда вся великая страна уподобилась собаке, лизавшей пилу и пьяневшей от вкуса собственной крови. Винить ли нам себя? Горбачёва и его супругу? Яковлева и Шеварднадзе? Журнал «Огонёк»? Программу «Взгляд»? Своих родителей, бабушек и дедушек?
Мы все тогда совершили само-предательство и самоубийство. Евтушенко не стал исключением. В 1968 ему не понравилось, что танки идут по Праге. А в 1992 танки пошли по Бендерам, по Гудауте, по Цхинвалу. А сейчас идут по Славянску и по Горловке. Не понимали мы тогда, что танки по Праге шли для того, чтобы дети не погибали в Горловке, чтобы не жгли людей заживо в Одессе. А партийное руководство на своём маразматическом языке не могло это внятно объяснить. В проклятые 90-е залы, где люди слушали стихи, вновь опустели. Зато наполнились лагеря для беженцев, очереди в «МММ», кандидаты наук начали торговать ширпотребом на барахолках, а русские девочки - дочери и внучки евтушенковских «Нюш» - встали в Москве на Тверской либо устремились на улицы Нью-Йорка…
Евгений Александрович в последние годы всё понял. И даже задолго до них. Просто не хотел себе признаваться. Но в его стихах уже тогда чувствовалась неимоверная боль за всё то, что натворили с нашей страной мы все. И патриоты, и либералы - вернее те из них, кто помнил, что у них где-то там, на донышке души, есть Родина. Я верю Александру Андреевичу Проханову - его извечному оппоненту, который трогательно и тепло рассказал про их последнюю встречу в самолёте…
Мы жили в эпоху не Брежнева, не Горбачёва, не Ельцина и даже не Пугачёвой. Мы жили в эпоху Евтушенко, которого сейчас будем перечитывать, плакать и переосмысливать. Он стал Историей. Хорошей или плохой - но нашей.
…Я много раз слышал историю о приезде Евгения Александровича Евтушенко в Кишинёв на премьеру спектакля «Братская ГЭС» по его поэме, поставленного Русским драматическим театром имени А.П.Чехова. В этом спектакле, поставленном режиссёром И.Петровским, играли мои дед и бабушка, актёры этого театра Владимир Николаевич Гольцев и Евгения Гавриловна Ретнёва. Я слышал, в том числе и от других актёров, занятых в этом спектакле, какое впечатление на Евтушенко произвела красота и игра моей бабушки в его спектакле. Ещё в моём детстве бабушка показывала мне пожелтевшую вырезку из газеты с автографом поэта.
А незадолго до смерти бабушка рассказала мне и записала полностью историю, которая произошла в тот премьерный вечер в театральном фойе во время банкета. Она попросила меня предать её огласке, когда не станет ни её, ни Евгения Александровича.
Я долго думал, публиковать это короткое воспоминание или нет. И всё-таки решился. В эти дни, когда вся страна, весь мир прощается с этим великим русским поэтом современности (да, я его таким считаю!), многочисленным почитателям его таланта будет интересно узнать пусть даже о незначительном эпизоде из его жизни.
Если какая-либо история о великом человеке не будет опубликована, люди не узнают какую-либо подробность: как этот человек жил, как говорил, как женщинам делал комплименты и влюблял в себя… О скольких великих людях мы так и не узнали какие-то капельки житейских подробностей!
Выполняю просьбу бабушки.
Владимир БУКАРСКИЙ
В 1970 году в Русском театре имени Чехова в Кишинёве была поставлена инсценировка поэмы Евтушенко «Братская ГЭС». В спектакле была задействована вся труппа. По форме постановка, как бы теперь сказали, представляла собой подобие мюзикла с массовыми сценами, хором. Все актёры были заняты (кроме трёх главных ролей) в эпизодах и массовых сценах. На генеральную репетицию, сдачу и премьеру был приглашён автор.
Когда он приехал, всю труппу собрали в репетиционной комнате. Ровно в 11 часов в комнату вошёл главный режиссёр Игорь Сергеевич Петровский[1] вместе с высоким, спортивного сложения, экстравагантно одетым, в фасонной кепочке, мужчиной, и представил:
- Евгений Александрович Евтушенко.
Евтушенко стал обходить ряды актёров, здоровался со всеми за руку, все актёры представляли себя. Подошёл он и ко мне. Представилась и я:
- Женя.
Он как будто обрадовался, крепко пожал мою руку и сказал:
- Я тоже Женя.
И как будто протянул мне тоненькую ниточку счастья. И потом, когда он пытался во что-то вникнуть, он обращался ко мне:
- Женя, скажи…
Весть о прибытии известного поэта облетела город. Друзья моей дочери Наташи, которая училась в университете, приносили ей сборники стихов Евтушенко и через меня просили Е.А. подписать книги. Я разделила книги на 3 части, каждый день приносила их в театр и обращалась к автору с просьбой об автографе. Каждый раз, подписывая сборники, Е.А. спрашивал: «Тебе?» - «Нет» (у меня тогда ничего евтушенковского не было), и тогда он просто расписывался.
Проходила я как-то через сцену, а Е.А. стоял с группой актёров. Он остановил меня, взяв за руку, и спросил:
- Женя, скажи, откуда такие туалеты?
Тогда была мода на вязанные платья, и я каждый день меняла туалет. Я ответила:
- Я сама вяжу.
- Не может быть…
- Ну почему? Разве у меня не такие же руки, как у всех?
Е.А. взял мою ладонь и, поцеловав, сказал:
- Не такие. Они не только красивые, но ещё и золотые.
Конечно, кто-то из актёров - свидетелей этой сцены «по доброте душевной» рассказал об этом моему мужу Володе Гольцеву (тоже актёру этого театра, игравшему в спектакле декабриста Огородникова), и у меня с ревнивым мужем испортились отношения.
А на банкете после премьеры все сидели за длинным столом. К концу трапезы как-то постепенно все вышли из-за стола (кто-то покурить, кто-то потанцевать), и мы с Е.А. остались одни. Напротив друг друга.
Е.А., как-то многозначительно глядя, спросил:
- Ну расскажи, Женя, как ты живёшь?
Я ответила, поняв подоплёку вопроса:
- Я замужем, у меня взрослая дочь.
Возникла пауза. Е.А. сказал:
- Я знал это. Давай выпьем за тебя.
- Я вообще-то не пью, - ответила я, - только чуть-чуть шампанского…
Я заметила, что за столом Е.А. пил только шампанское.
- Вы пьёте только шампанское?
Он засмеялся:
- Я уже в жизни столько перепробовал, что получил диплом «почётного дегустатора Французской академии наук».
Уж не знаю, правда или нет, но после его отъезда рассказывали, что, когда Евтушенко привезли в винный совхоз-завод «Романешты»[2], куда возили всех знаменитых гостей, и на банкете дали ему попробовать их фирменное вино, Е.А., отодвинув бокал, сказал: «Борщ». Видя замешательство руководства, он извинился и сказал, что обладает дипломом «почётного дегустатора Французской академии наук» и разбирается в винах, как профессионал. Тогда руководители достали из подвала элитное вино и предложили Е.А. заполнить дегустационный листок. Е.А. заполнил его профессионально. Сотрудники предприятия были так поражены и восхищены, что, когда он уезжал, принесли ему бутылку из своего самого дорогого «золотого» запаса.
…Когда мы за столом разговаривали с Е.А., к нему подошёл какой-то мужчина и что-то сказал ему на ухо. Е.А. отмахнулся. Наша беседа продолжилась.
- Знаешь, когда ты выходишь в сцене вдов в чёрном платье, ты похожа на Мадонну. А почему ты не играешь Пирамиду?
- Евгений Александрович, - он звал меня «Женя», а е его по имени-отчеству, - разве вы не знаете, что в театре роли не берут актёры, а их назначают режиссёры?
И тогда Е.А. окликнул недалеко стоявшего режиссёра Петровского:
- Игорь Сергеевич, я, как автор пьесы, прошу вас дать Жене сыграть роль Пирамиды.
Петровский кивнул, что-то промямлил и отошёл явно смущённый. Роль Пирамиды он дал играть своей любовнице Павлине Конопчук[3]. Я объяснила это Е.А., на что он ответил:
- Ничего, пусть выкрутится. Я проверю.
И действительно, Петровский «выкрутился». Вскоре театр поехал на гастроли в Иваново. Гастрольный репертуар открывался «Братской ГЭС». Когда уже приехали, выяснилось, что Конопчук «заболела» и не смогла приехать сразу. Мне пришлось срочно вводиться на роль Пирамиды. С одной репетиции (!!!) мне пришлось играть главную роль в спектакле. Всю ночь я учила её длинный монолог в стихах, а на следующий день играла премьеру. Конечно, я думала не об образе, а о тексте. Сказать, что меня это был жуткий стресс, значит ничего не сказать.
Когда к следующему спектаклю выздоровела и приехала Конопчук, я подошла к Петровскому и отказалась от роли, сказав ему:
- Вы сдержали слово, данное Евгению Александровичу, но больше не подвергайте меня такому стрессу!
Мне дали премию в 25 рублей за срочный ввод (цены начала 70-х годов) и оставили в покое, хотя по закону я могла потребовать репетиции и играть «в очередь».
…Наша беседа с Е.А. продолжалась. К нему снова подошёл мужчина, и я только услышала: «Нас ждут». Е.А. грубо оборвал его:
- Вы что, не видите, что я с дамой разговариваю?!
Тот, пятясь, отошёл…
И тут я вспомнила про газету в моей сумке! В эти дни в «Литературной газете» были напечатаны отрывки из поэмы Евтушенко «Казанский университет». Эту газету я сунула в сумку, а сейчас достала её и попросила автограф.
- Тебе?
- Да!
Он взял газету и между строк стихотворения «Фигнер» написал:
«Дорогой Женечке с любовью к её глубокой красоте от некрасивого тёзки. Евг. Евт. 24 мая 1970 года».
Когда я клала газету в сумку, ко мне подошла жена машиниста сцены Евгения Раецкого и, отозвав, прошептала:
- Евгения Гавриловна! Владимир Николаевич, по-моему, перебрал и уговаривает рабочих сцены избить Евтушенко…
И это могло быть правдой!
Вернувшись к столу за сумкой, я извинилась перед Е.А. (к нему опять подошёл его назойливый сопровождающий), нашла зам. директора и попросила машину, чтобы отвезти мужа домой. Тонкая ниточка счастья оборвалась…
P.S. Несколько лет спустя я оказалась на банкете после выпуска пьесы молдавского драматурга Аурелиу Бусуйок[4] «И под тем небом…». Я сидела напротив Аурелиу на том же месте, где сидела напротив Евтушенко, и сказала ему об этом. Он ответил:
- С Евтушенко у нас дружеские отношения, но я не был на его премьере. Был в это время в Румынии. Он сказал, что ему понравилась одна ваша актриса. Кто она?
Неля Каменева[5], сидевшая по другую сторону от драматурга, внимательно посмотрела на меня, что я скажу.
- Понятия не имею.
Не знаю, сказала ли ему Каменева, что он сидел напротив именно этой актрисы. Наверное, нет.
И ещё. Пусть поведение Е.А. в этот вечер не покажется легкомысленным. В это время он был свободен. Давая автограф одному из актёров, он сказал, что оставил квартиру своей бывшей жене Галине и живёт сейчас у сестры.
А насчёт «глубокой красоты»… Так Е.А. оценил мою порядочность и супружескую верность, с чем он сталкивался, наверное, редко. Стоило мне только дать повод, и…
Евгения РЕТНЁВА, заслуженная артистка Республики Молдова
1925 - 2014
[1] Петровский Игорь Сергеевич, заслуженный деятель искусств Татарской АССР и Абхазской АССР. - Здесь и далее примечания В.Букарского.
[2] Совхоз-завод «Романешты» расположен в одноимённом селе Страшенского района Молдовы.
[3] Конопчук Павлина Васильевна (1928 - 2017), народная артистка России, впоследствии актриса Санкт-Петербургского театра на Васильевском.
[4] Бусуйок Аурелиу Александрович (1928 - 2012), молдавский драматург, поэт, писатель и переводчик.
[5] Каменева Нинель Ивановна (1931 - 2007), народная артистка Республики Молдова.