"Извозчик"
Ну вот, я опять клезмер. Это потому что у нас сегодня в Гиперионе снова выступали "Yosef-Kapelye", и, как в прошлый раз, они меня вытащили на сцену с новыми песнями.
Как положено клезмерам, репетиций не было никаких. Лёша Розов, например, так вообще узнал об этой песне прямо на сцене. То есть всё, что там на записи - чистой воды импровизация и случайность.
Но сначала немного истории.
В 1939 году в Москве упразднили извозчиков. В этом же году молодой 26-летний композитор Никита Богословский написал песню "Извозчик", и ей повезло стать символом уходящей эпохи. Это была самая первая вещь, написанная Богословским конкретно для Леонида Утёсова и, возможно, самая удачная. "Извозчика" записали на радио и на пластинки - и он триумфально полетел по стране.
Слова для этой песни Богословский увидел в каком-то журнале, где печатали никому не известных молодых поэтов. И как звали автора текста "Извозчика", долгое время никто не мог вспомнить, и уж тем более - разыскать. Только спустя много лет стало понятно, почему.
Ярослав Родионов, автор тех самых стихов, рано остался без отца. Мать его была актрисой, и они почти всю жизнь кочевали из города в город с разными театрами. Нигде зацепиться не удавалось, да и нельзя было долго оставаться на одном месте - отец Ярослава был врангелевским офицером. То, что стихи Родионова были опубликованы в каком-то сборнике - чей-то недосмотр, который ещё неизвестно чем обошёлся редактору. Когда началась Великая Отечественная, Ярослав поехал на Северный фронт в качестве военного журналиста, был ранен и в 1943 году умер в госпитале.
Но это то, что касается оригинальной версии песни. А вот откуда же взялся её перевод?
В 1967 году в Израиле разразилась Шестидневная война. В качестве поддержки еврейским солдатам в это время в Америке вышла пластинка-гигант певца Давида Эшета, которая называлась "Фарботене лидер" - "Запрещённые песни". На конверте пластинки была фотография Красной площади, через которую наискось шло название, написанное как бы красным фломастером. Самое удивительное - что на этой записи были популярные русские и даже советские песни, но в переводе на идиш. Как будто специально для заброски в Советский Союз в качестве культурной бомбы. Но понятное дело, что почти никто из советских евреев в то время об этой пластинке даже узнать никоим образом не мог, не то что услышать. Что же там было такого? Например, "Чёрный кот", "Чубчик", "Играй, Андрюша", "Любимый город в синей дымке..." и прочее.
(задняя сторона конверта крупно)
Переводы всех этих песен на идиш сделал поэт Моше Сахар. О его истории можно писать отдельную книгу. Когда немцы пришли в польский город Лодзь, где он жил в детстве, семья Сахара спаслась бегством, перейдя через границу в Советский Союз. Из Бреста же всю их семью отправили в тайгу под Сыктывкар, как "дорогих гостей". Каким-то чудом все родственники Сахара выжили, прошли сквозь все репрессии и преследования - и даже сумели вернуться в Польшу после окончания войны. Там они останавливаться не стали (поняли, что нет смысла) и с приключениями через Чехословакию и Австрию, опять скрываясь от властей, добрались до Израиля. Моше там поступил в университет и стал известным израильским поэтом, художником и педагогом.
После выхода этой первой пластинки Давид Эшет решил сделать песенные переводы одной из своих фирменных "фишек". Тем более, что переводов у Сахара было довольно много. Начали выходить новые музыкальные альбомы. Интересно, что при всей свой мировой популярности Эшет никогда не выступал на сцене - а только записывал пластинки. И вот на одной из таких пластинок 70-х годов (лицо, оборот) в этой модной "переводной струе" - как раз оказалась песня под странным идишско-ивритским названием "Der Baal Agala". Если перевести эту смесь на обычный разговорный идиш - получится "Балагола", и дальше на русский - "Извозчик".
Собственно, говоря, вот она.
"Извозчик". Игорь Белый и "Yosef-Kapelye"
Ну и до кучи текст с подстрочником, меня после концерта просили выложить.
Вэн эс хэйбт нор ун ци тугн ин ди нахт гейт фарбай
Ойф дем химл швимэн волкн зих арим
Фурн мир цизамэн фэрдл их ин ди нор инз цвэй
Лэцтэ штерн ойф дем химл алц из штим.
Когда только начнётся день и ночь уходит прочь
На небе плывут облака кругом
Едем мы с лошадкой - я и ты, только двое
Последние звёзды на небе, всё безмолвно
Азой зэнен мир гефурн ганце тэг йурн ланг
Фун ди копэтэс гешприцт ди финкен вайт
Шэйне цайтн зенэн шойн зейр гих фарбай эс тит банк
Ун вэн их кен дих хобн мир зих ништ цешэйд.
Так ездили мы целые дни долгие годы
Из-под копыт летели искры далеко
Прекрасные времена уже очень быстро пролетели, как ни жаль
И ничего у нас с тобой не осталось
Лойф, майн тайер фэрдэлэ
Шпринг, майн тайер фэрдэлэ
Блайбт штейн штил ду ин дер зайт
Ланге йурн хобн мир
С-бэстэ эсн гиб их дир
Вьо! Ахэйм эс из шойн цайт.
Беги, моя лошадка!
Прыгай, моя лошадка!
Оставайся тихо-тихо здесь, в стороне
Долгие годы наши с нами
Лучшее своё мы уже отгуляли
Но! Домой уже время ехать.
Их хоб дих тумид гековэт мит пэдковэс фин штул
Х-хоб дайн вугн упгефарбт мит рэйнэм лак
Йетст дер метро ун машинэн фурн ойх барг ин тул
Х-бин церхишт фун Форд Цитроен Кадиллак
Я тебя подковывал подковами из стали
Твою повозку разрисовал лучшим лаком
Сейчас метро и машины едут тут и там (горами и долинами)
Форды, ситроены, кадиллаки
Х-вэйс ништ вус из дус гешенэн фэрдл зуг мир гешвинд
Цайтн хобн инз церништ дем ганцн мойх
С-ыз кайн плац фар мир ун дир ништу, майн фэрдл, ацинд
Нор фар ди вус фин хинтн гейт аройх
Не знаю, что случилось, лошадка, скажи мне скорей
Времен наших больше нет тоже
Нету места для меня и тебя, моя лошадка теперь
Только мы с тобой плетёмся позади.
Да, полная запись этого концерта - первое и второе отделения.
Как положено клезмерам, репетиций не было никаких. Лёша Розов, например, так вообще узнал об этой песне прямо на сцене. То есть всё, что там на записи - чистой воды импровизация и случайность.
Но сначала немного истории.
В 1939 году в Москве упразднили извозчиков. В этом же году молодой 26-летний композитор Никита Богословский написал песню "Извозчик", и ей повезло стать символом уходящей эпохи. Это была самая первая вещь, написанная Богословским конкретно для Леонида Утёсова и, возможно, самая удачная. "Извозчика" записали на радио и на пластинки - и он триумфально полетел по стране.
Слова для этой песни Богословский увидел в каком-то журнале, где печатали никому не известных молодых поэтов. И как звали автора текста "Извозчика", долгое время никто не мог вспомнить, и уж тем более - разыскать. Только спустя много лет стало понятно, почему.
Ярослав Родионов, автор тех самых стихов, рано остался без отца. Мать его была актрисой, и они почти всю жизнь кочевали из города в город с разными театрами. Нигде зацепиться не удавалось, да и нельзя было долго оставаться на одном месте - отец Ярослава был врангелевским офицером. То, что стихи Родионова были опубликованы в каком-то сборнике - чей-то недосмотр, который ещё неизвестно чем обошёлся редактору. Когда началась Великая Отечественная, Ярослав поехал на Северный фронт в качестве военного журналиста, был ранен и в 1943 году умер в госпитале.
Но это то, что касается оригинальной версии песни. А вот откуда же взялся её перевод?
В 1967 году в Израиле разразилась Шестидневная война. В качестве поддержки еврейским солдатам в это время в Америке вышла пластинка-гигант певца Давида Эшета, которая называлась "Фарботене лидер" - "Запрещённые песни". На конверте пластинки была фотография Красной площади, через которую наискось шло название, написанное как бы красным фломастером. Самое удивительное - что на этой записи были популярные русские и даже советские песни, но в переводе на идиш. Как будто специально для заброски в Советский Союз в качестве культурной бомбы. Но понятное дело, что почти никто из советских евреев в то время об этой пластинке даже узнать никоим образом не мог, не то что услышать. Что же там было такого? Например, "Чёрный кот", "Чубчик", "Играй, Андрюша", "Любимый город в синей дымке..." и прочее.
(задняя сторона конверта крупно)
Переводы всех этих песен на идиш сделал поэт Моше Сахар. О его истории можно писать отдельную книгу. Когда немцы пришли в польский город Лодзь, где он жил в детстве, семья Сахара спаслась бегством, перейдя через границу в Советский Союз. Из Бреста же всю их семью отправили в тайгу под Сыктывкар, как "дорогих гостей". Каким-то чудом все родственники Сахара выжили, прошли сквозь все репрессии и преследования - и даже сумели вернуться в Польшу после окончания войны. Там они останавливаться не стали (поняли, что нет смысла) и с приключениями через Чехословакию и Австрию, опять скрываясь от властей, добрались до Израиля. Моше там поступил в университет и стал известным израильским поэтом, художником и педагогом.
После выхода этой первой пластинки Давид Эшет решил сделать песенные переводы одной из своих фирменных "фишек". Тем более, что переводов у Сахара было довольно много. Начали выходить новые музыкальные альбомы. Интересно, что при всей свой мировой популярности Эшет никогда не выступал на сцене - а только записывал пластинки. И вот на одной из таких пластинок 70-х годов (лицо, оборот) в этой модной "переводной струе" - как раз оказалась песня под странным идишско-ивритским названием "Der Baal Agala". Если перевести эту смесь на обычный разговорный идиш - получится "Балагола", и дальше на русский - "Извозчик".
Собственно, говоря, вот она.
"Извозчик". Игорь Белый и "Yosef-Kapelye"
Click to view
Ну и до кучи текст с подстрочником, меня после концерта просили выложить.
Вэн эс хэйбт нор ун ци тугн ин ди нахт гейт фарбай
Ойф дем химл швимэн волкн зих арим
Фурн мир цизамэн фэрдл их ин ди нор инз цвэй
Лэцтэ штерн ойф дем химл алц из штим.
Когда только начнётся день и ночь уходит прочь
На небе плывут облака кругом
Едем мы с лошадкой - я и ты, только двое
Последние звёзды на небе, всё безмолвно
Азой зэнен мир гефурн ганце тэг йурн ланг
Фун ди копэтэс гешприцт ди финкен вайт
Шэйне цайтн зенэн шойн зейр гих фарбай эс тит банк
Ун вэн их кен дих хобн мир зих ништ цешэйд.
Так ездили мы целые дни долгие годы
Из-под копыт летели искры далеко
Прекрасные времена уже очень быстро пролетели, как ни жаль
И ничего у нас с тобой не осталось
Лойф, майн тайер фэрдэлэ
Шпринг, майн тайер фэрдэлэ
Блайбт штейн штил ду ин дер зайт
Ланге йурн хобн мир
С-бэстэ эсн гиб их дир
Вьо! Ахэйм эс из шойн цайт.
Беги, моя лошадка!
Прыгай, моя лошадка!
Оставайся тихо-тихо здесь, в стороне
Долгие годы наши с нами
Лучшее своё мы уже отгуляли
Но! Домой уже время ехать.
Их хоб дих тумид гековэт мит пэдковэс фин штул
Х-хоб дайн вугн упгефарбт мит рэйнэм лак
Йетст дер метро ун машинэн фурн ойх барг ин тул
Х-бин церхишт фун Форд Цитроен Кадиллак
Я тебя подковывал подковами из стали
Твою повозку разрисовал лучшим лаком
Сейчас метро и машины едут тут и там (горами и долинами)
Форды, ситроены, кадиллаки
Х-вэйс ништ вус из дус гешенэн фэрдл зуг мир гешвинд
Цайтн хобн инз церништ дем ганцн мойх
С-ыз кайн плац фар мир ун дир ништу, майн фэрдл, ацинд
Нор фар ди вус фин хинтн гейт аройх
Не знаю, что случилось, лошадка, скажи мне скорей
Времен наших больше нет тоже
Нету места для меня и тебя, моя лошадка теперь
Только мы с тобой плетёмся позади.
Да, полная запись этого концерта - первое и второе отделения.