Лев Сандлер
Одно из сильнейших впечатлений моего детства.
Это была, кажется, поздняя весна, тёплое время. 1987 или 1988 год. Электричка из какого-то ближнего Подмосковья - был некий классический слёт, с которого мы возвращались. Мы ехали вдвоём с моим одноклассником (мой 9 или 10 класс), в лесной амуниции, с гитарой. Возможно даже, что-то бренчали друг другу, во всяком случае гитара была на виду. Вагон был полупустой, много свободных мест, причём мы сидели на солнечной стороне.
К нам подсел какой-то молодой человек примерно наших лет - тоже явно возвращавшийся с того же слёта. Поздоровался и с интересом послушал, что мы там исполняем. Делали мы это тогда, надо сказать, довольно коряво - потому что не сильно давно вообще держали в руках гитару. Не помню, чей именно инструмент был в тот момент в ходу - мой или одноклассника - да это и не важно, в любом случае это был болгарский "Орфей" с железными струнами.
"А давайте-ка я тоже спою" - предложил наш попутчик и уверенно взял в руки гитару.
Далее произошло то, что для меня может быть описано как некий культурный шок. Дело в том, что я тогда совершенно не мог представить себе, что можно настолько свободно и красиво петь, а заодно и настолько изящно играть. Даже несмотря на некоторый опыт знакомства с разнообразной слётно-КСП-шной культурой исполнения и свои усиленные потуги дотянуться до некоего среднего уровня в этом искусстве.
Куда-то пропали деревянные сиденья и полосы солнца на них, пыльное стекло и несущаяся за ним зелень. Из ниоткуда возникла бельевая верёвка и странный тёмный мяч над ней, стены двора-колодца, музыка радиолы... Крики игроков, перебрасывающих мяч - самое удивительное было, что я откуда-то знал всех этих людей, словно вырос вместе с ними. Всё это было странным образом реально, до малейших деталей, запахов и ощущений.
Так я впервые услышал визборовский "Волейбол на Сретенке". "Что это? - поражённо спросил я, когда песня закончилась. - Кто автор?" - "Это Визбор", - удивлённо ответил исполнитель. "А спой ещё!" - запросили мы с одноклассником, который, кажется, тоже был под впечатлением.
Я помню, что песен было много, но уже не могу вспомнить, какие именно. Попутчик наш - он представился как Лёва - вышел с нами на вокзале, и мы ещё долго что-то пели друг другу в ближайшем сквере. Может быть, мы обменялись телефонами, а может, просто договорились о встрече на ближайших следующих слётах.
Через несколько лет мы снова повстречались с ним, совсем кратко, по печальному поводу. На третьем слёте гитарных школ умер от инфаркта преподаватель "Паганеля" Михаил Либерман, и в клубе на "Соколе" были проводы. Тогда же я узнал его фамилию - Лев Сандлер. Мы перебросились с ним парой фраз, и он рассказал, что Михаил был его учителем.
Больше, к сожалению, я с ним никогда не встречался и ничего не слышал о нём. Но вот это детское впечатление от "Волейбола" в электричке осталось на всю жизнь, словно прорванный холст с котелком, за которым - сияющее небо и горизонт.
Интересно, существуют ли в природе его записи?
А у вас бывали ли такие прорывы в вашей культурной сфере?
Это была, кажется, поздняя весна, тёплое время. 1987 или 1988 год. Электричка из какого-то ближнего Подмосковья - был некий классический слёт, с которого мы возвращались. Мы ехали вдвоём с моим одноклассником (мой 9 или 10 класс), в лесной амуниции, с гитарой. Возможно даже, что-то бренчали друг другу, во всяком случае гитара была на виду. Вагон был полупустой, много свободных мест, причём мы сидели на солнечной стороне.
К нам подсел какой-то молодой человек примерно наших лет - тоже явно возвращавшийся с того же слёта. Поздоровался и с интересом послушал, что мы там исполняем. Делали мы это тогда, надо сказать, довольно коряво - потому что не сильно давно вообще держали в руках гитару. Не помню, чей именно инструмент был в тот момент в ходу - мой или одноклассника - да это и не важно, в любом случае это был болгарский "Орфей" с железными струнами.
"А давайте-ка я тоже спою" - предложил наш попутчик и уверенно взял в руки гитару.
Далее произошло то, что для меня может быть описано как некий культурный шок. Дело в том, что я тогда совершенно не мог представить себе, что можно настолько свободно и красиво петь, а заодно и настолько изящно играть. Даже несмотря на некоторый опыт знакомства с разнообразной слётно-КСП-шной культурой исполнения и свои усиленные потуги дотянуться до некоего среднего уровня в этом искусстве.
Куда-то пропали деревянные сиденья и полосы солнца на них, пыльное стекло и несущаяся за ним зелень. Из ниоткуда возникла бельевая верёвка и странный тёмный мяч над ней, стены двора-колодца, музыка радиолы... Крики игроков, перебрасывающих мяч - самое удивительное было, что я откуда-то знал всех этих людей, словно вырос вместе с ними. Всё это было странным образом реально, до малейших деталей, запахов и ощущений.
Так я впервые услышал визборовский "Волейбол на Сретенке". "Что это? - поражённо спросил я, когда песня закончилась. - Кто автор?" - "Это Визбор", - удивлённо ответил исполнитель. "А спой ещё!" - запросили мы с одноклассником, который, кажется, тоже был под впечатлением.
Я помню, что песен было много, но уже не могу вспомнить, какие именно. Попутчик наш - он представился как Лёва - вышел с нами на вокзале, и мы ещё долго что-то пели друг другу в ближайшем сквере. Может быть, мы обменялись телефонами, а может, просто договорились о встрече на ближайших следующих слётах.
Через несколько лет мы снова повстречались с ним, совсем кратко, по печальному поводу. На третьем слёте гитарных школ умер от инфаркта преподаватель "Паганеля" Михаил Либерман, и в клубе на "Соколе" были проводы. Тогда же я узнал его фамилию - Лев Сандлер. Мы перебросились с ним парой фраз, и он рассказал, что Михаил был его учителем.
Больше, к сожалению, я с ним никогда не встречался и ничего не слышал о нём. Но вот это детское впечатление от "Волейбола" в электричке осталось на всю жизнь, словно прорванный холст с котелком, за которым - сияющее небо и горизонт.
Интересно, существуют ли в природе его записи?
А у вас бывали ли такие прорывы в вашей культурной сфере?