(no subject)
У меня внезапно появился новый любимый город. Никак не ожидала, что так сильно полюблю Чикаго. Вообще мне больше нравится тепло, океан, всякое такое. А в Чикаго я впервые побывала зимой 2001-2 года - и так замёрзла, что и думать забыла о том, чтобы посмотреть на него как-то иначе. А тут я прямо-таки подсела на Чикаго. Вот и на этой неделе мы съездили туда всего на день и ночь, и даже не в центр, а так приятно!
Ехать туда - одно удовольствие, по прямой на север, можно вообще не думать и поставить машину на круиз-контроль. Я люблю вид на кукурузные поля (в деревенской жизни напрягают меня совсем не они, кстати), люблю бескрайнее небо - может, даже больше, чем Пенсильванские холмы. Мне всё время кажется, что я вернулась в страну своего детства, хотя это детство было совершенно не моё, не пойму, то ли я так отождествилась с Брентом, то ли в 21 год я была ещё совсем ребёнком, то ли это Брэдбери меня так - но "Вино из одуванчиков" я прочитала уже будучи взрослой, но вот то же самое чувство было, и я сказала Бренту немедленно прочитать, это же оно, и он проглотил и удивился, что никогда раньше не встречал этой книги. И вот это восторг - ехать среди полей, а потом ворваться в Город - такой совсем-совсем мой, как будто тоже из детства - откуда это? И мечтать, как бы я тут жила, я же москвичка, это моё, а потом уехать обратно - и радоваться тому, что нет, не осталась, вернулась к просторам и мдленному ритму жизни, к озеру, вокруг которого стоят такие нестарые дома, а кажется, что сотни лет они тут, к улочкам, мощёным старой-старой плиткой, оригинальной, со времён основания города. Местные жители ею безумно горятся и ненавидят её от всего сердца (машинам капут от езды по ней). К закатам, к племянникам, которые наконец перестали расти скачками, а растут теперь в реальном времени, и от этого меньше щемит сердце. Но я так жду зимы, и как приедет ко мне кто-то очень особенный, и как мы обязательно поедем в Чикаго и будем мёрзнуть самым ужасным образом и греться горячим чаем в кафе. И как она тоже полюбит Чикаго всем сердцем, и я смогу с кем-то разделить это чувство. И она будет стараться не говорить ничего плохого про дыру, в которой я живу. И я буду это ценить.
Ехать туда - одно удовольствие, по прямой на север, можно вообще не думать и поставить машину на круиз-контроль. Я люблю вид на кукурузные поля (в деревенской жизни напрягают меня совсем не они, кстати), люблю бескрайнее небо - может, даже больше, чем Пенсильванские холмы. Мне всё время кажется, что я вернулась в страну своего детства, хотя это детство было совершенно не моё, не пойму, то ли я так отождествилась с Брентом, то ли в 21 год я была ещё совсем ребёнком, то ли это Брэдбери меня так - но "Вино из одуванчиков" я прочитала уже будучи взрослой, но вот то же самое чувство было, и я сказала Бренту немедленно прочитать, это же оно, и он проглотил и удивился, что никогда раньше не встречал этой книги. И вот это восторг - ехать среди полей, а потом ворваться в Город - такой совсем-совсем мой, как будто тоже из детства - откуда это? И мечтать, как бы я тут жила, я же москвичка, это моё, а потом уехать обратно - и радоваться тому, что нет, не осталась, вернулась к просторам и мдленному ритму жизни, к озеру, вокруг которого стоят такие нестарые дома, а кажется, что сотни лет они тут, к улочкам, мощёным старой-старой плиткой, оригинальной, со времён основания города. Местные жители ею безумно горятся и ненавидят её от всего сердца (машинам капут от езды по ней). К закатам, к племянникам, которые наконец перестали расти скачками, а растут теперь в реальном времени, и от этого меньше щемит сердце. Но я так жду зимы, и как приедет ко мне кто-то очень особенный, и как мы обязательно поедем в Чикаго и будем мёрзнуть самым ужасным образом и греться горячим чаем в кафе. И как она тоже полюбит Чикаго всем сердцем, и я смогу с кем-то разделить это чувство. И она будет стараться не говорить ничего плохого про дыру, в которой я живу. И я буду это ценить.