если болезненная интеграция станет Исламской Реформацией
Kirill Martynov
2 год ·
14 января очередной номер Charlie Hebdo выйдет с новыми карикатурами на пророка Мухаммеда. Выжившие сотрудники редакции дадут свежие материалы, в рубриках погибших будет изданы их архивы. Тираж журнала увеличен с 60 тысяч до 3 млн экземпляров. Примерно столько же людей вышло во Франции на акции в поддержку редакции. Во всем мире, включая мусульманские страны, пользователи социальных сетей выступили в поддержку журнала, опубликовав слова поддержки - “Я Шарли”. Похоже, единственная цель, которой добились террористы, - это рост антиисламских и антиимигрантских настроений во французском обществе. Террористам удалось посеять ненависть, которая волнами докатывается сегодня и до России.
В России многие публично высказали готовность либо симпатизировать террористам, либо как минимум отказаться от солидарности с Charlie. Похоже, многомесячная работа российского телевидения дает свои плоды. Позиция исламистов неожиданно оказывается понятной для многих граждан нашей страны. Кто-то сформулировал ее предельно четко: “убийство - это преступление, но журналисты ответили за базар”. Но как только в этой конструкции возникает связка, построенная через “но”, жди беды. О таких конструкциях, прямо или косвенно оправдывающих убийство журналистов, хотя бы малейшим образом намекающих, что они могли заслужить такое наказание, нужно забыть. Террористы не имели ни морального, ни законного права совершать нападения на Charlie Hebdo. Редакция имела право публиковать свои карикатуры. Это единственная возможная позиция как с точки зрения светского мировоззрения, так и с точки зрения религиозной этики.
Чтобы сделать этот тезис яснее, я предлагаю вспомнить, что мы живем в большом, сложном и густонаселенном мире. Даже в рамках одной средней по размеру европейской страны сегодня приходится уживаться людям самых разных убеждений и верований. У европейцев, как и у россиян, есть два способа жить в своем обществе. Первый предлагают фанатики с обоих сторон - как исламские радикалы, так и представители “Национального фронта” Мари Ле Пен. Они говорят, что общество должно иметь единый набор ценностей, которые будут объявлены истинными и традиционными. Те, кто откажется шагать в строю должны быть изгнаны (как мигранты) или уничтожены (как редакция Charlie Hebdo). Это самоубийственная стратегия, поскольку ни одно общество в современном мире не сможет жить, введя единомыслие. Такое общество перестанет развиваться и погибнет. Сегодня Европа заявляет о состоянии кризиса не из-за слишком быстрых изменений, но, напротив, потому, что она потеряла темп и не успевает за США и Восточной Азией.
Второй способ сосуществования заключается в том, чтобы признать за другими права на их убеждения, требуя от них аналогичного шага. Эту идею очень часто называют толерантностью, но трактуют ее ошибочно. Будто бы толерантные европейцы настолько ослабли, что готовы соглашаться на любые законы, которые несут им чужаки. В действительности взаимное уважение строится иначе. Мы не мешаем вам верить в ваших богов, вы не должны мешать нам рисовать на них карикатуры. Верующие имеют право на уважение, но не в большей степени, чем неверующие; причем обратное также верно. Право смеяться нельзя отнять так же, как и право верить. Верным ответом на богохульные картинки Charlie Hebdo были бы другие картинки или мирные манифестации перед окнами редакции, переговоры, но не автоматные очереди. Если художники Charlie Hebdo не понимали мирных слов, это значит лишь то, что они оказывались не достаточно убедительными. В отличие от карикатур журнала, которые еще со времен де Голля воспринимаются всерьез.
В России сейчас все ищут “рамки допустимого”, но таких универсальных рамок, приемлемых для всех людей не существует. Для одних недопустимы карикатуры на пророка, для других отрицание божественной природы Христа, для третьих - зрелище религиозных праздников на улицах городов или попытки заставить школы отказаться от преподавания теории Дарвина. Люди разные и останутся такими, пока существует наша цивилизация. Мы можем развязать кровавую борьбу за приведение всего общества к единому знаменателю. Единственный способ избежать этого - понять, что нам придется жить в обществе с людьми, имеющими разные ценности и убеждения. Каждому из нас придется уважать ценности другого, но это совсем не значит, что карикатуры на пророка Мухаммеда должны быть запрещены. Наоборот, уважать ценности другого - означает дать ему возможность в первую очередь говорить то, что он считает нужным. Запрещено должно быть насилие против людей с “неправильными убеждениями” - что санкционированное государством, что организованное в частном порядке.
Недавние законы о защите чувств верующих, принятые в России, многим представляется панацеей от террористических атак вроде парижской. Возможно, если государство возьмет на себя часть функций террористов по корректировки “рамок допустимого”, это поначалу действительно приведет к снижению насилия. Но лишь для того, чтобы в конечном счете, когда обсуждать и смеяться над проблемами будет запрещено, мы пережили бы еще более страшный социальный взрыв. Когда сегодня верующих превращают в новый нобилитет, привилегированное сословие, чувства которых по умолчанию нуждаются в особой защите по сравнению с чувствами, скажем, карикатуристов, это снова ведет лишь к накоплению ненависти.
К счастью, у Европы есть успешный опыт выхода из состояния религиозной войны. Эти события не были ни быстрыми, ни легкими, но в конечном счете они позволили жить в мире представителям разных вер - в первую очередь, католикам и протестантам. Либерализм появляется из нужды жить в одном городе с представителями другой веры, и не стремиться уничтожить друг друга. Либерализм в данном контексте это система общественных институтов, позволяющих людям с разными убеждениями мирно жить в одной стране. Когда-то он стал одной из жемчужин в европейской короне, благодаря которой изгнанный из общины иудей Спиноза мог издавать свои труды в Нидерландах, а представители двух разных конфессий создать величайшее из европейских государство - объединенную в конце XIX века Германию. В течение следующего столетия перед либералами стояло множество трагических вызовов. И сегодня к ним присоединился ислам.
Мир развивается, и ислам в Европе, как и в России, - это фактор, с которым всем придется считаться, от него нельзя просто отмахнуться, проголосовав за Ле Пен. Европа уже не будет той, что в XIX столетии, но это не значит, что она обречена на закат. Вопрос состоит в том, каким будет ислам в Европе - воинственным, основанным на шариате и требующим уничтожения европейских гражданских и политических институтов? Или у Европы вновь хватит сил для того, чтобы ассимилировать мусульман в своих структурах, как это однажды уже произошло с христианами разных конфессий? Вера в Аллаха, как и вера в Христа - ваше личное дело, и, если вы настаиваете, ваш долг. Но верующие еще и граждане своих стран, налогоплательщики и избиратели. И в этом качестве они признают, как когда-то уже признали христиане, что убеждения людей могут отличаться от их собственных - и это нормально. Многие мусульмане уже поняли это и поддержали Charlie Hebdo, оставшись самими собой. Ярость, с которой Франция встала сегодня на защиту своих ценностей, не может не восхищать, даже если эта энергия пока идет по самому простому и потому ложному - антиисламскому и антимусульманскому следу.
Когда-то именно Реформация в Европе привела к началу страшных религиозных войн. Не католики, но благочестивые и воинственные протестанты-радикалы, ведомые Кальвином и Лютером стали их зачинщиками. Лютер обвинял католиков в изнеженности, роскоши, лжи и забвении бога. Итогом стало общество, где религия впервые в истории человечества была отделена от государства, разные мнения и идеи были признаны допустимыми. Что если нынешняя болезненная интеграция ислама в европейскую жизнь станет Исламской Реформацией, а современное “светское христианство” окажется дополненным в масштабах континента “светским исламом”? Мусульмане Европы должны стать европейцами, чтобы спасти континент от гибели.