(no subject)
меж двух ветров остаться навсегда
был обречён ещё один Сизиф. на лодке из резины,
скорее будущий Иаков, чем Иов, в своём
бессилии покинуть вечность не решился,
(для этого ему достаточно родиться было)
покуда судно на воде застыло, возжелал
заняться мифоповторением. но сложно,
в руках зажав весло, грести, подобно
рабу несчастному на императорской галере,
и ничего не скажешь, повезло, так повезло,
удача наказанием зовётся во христианской вере,
должно быть смертным всем воздастся по уму.
черпая горести воды, за горстью горсть,
он бился с ветром, словно лев со стрекозой,
свой путь начав от берегов Аравии иль
Абиссинии, в пути подстерегаемый грозой,
он то и дело будто слышал вой Востока,
и чудилось ему, что синими глазами льются реки,
минуя горы сердца, небеса даруют будто
смертельные вращенья кровостока,
"нет слов, хорош подарочек" -
так думал он покуда спал, уставший.
но вот опомнившись от сна, он к солнцу повернул,
и снова разразился бой, но в этот раз
другой противник избран Обречённым,
другие массы на весах, то - здесь,
а то - сейчас. не дожидаясь звёзд на небесах,
веленьем воли - ветер Запада
к защите от настырного Сизифа предвещал
своим дыханием сражение лихое.
уж вызов взмахом вёсел знаменован,
и заработало весло во смысла оправданье,
и славного веселья время развернулось,
но Запад был неколебим, Сизифу в назиданье
и так тянулось подражанье очредному мифу,
вдали мерещились затылки Анд, или Карпат,
а где-то в верном направленье двух Америк,
являл собой хребет и череп, дивный берег.
но сколь бы ни был вёсельник учён и весел,
на месте оставаться должен волей ветра он,
и взвесив тщательно сейчас и здесь, поняв
что обречён, ведом желанием исчезнуть,
Сизиф, в душе простился с тем,
что значит слово "дом", забылся в море слов...
но кротки нынче боги, Стикс засох,
Харон подал в отставку, накопив
за время службы много медяков, остаток вечности
желая провести, как подабает старцу -
лишь только сильно обгорели ноги,
но гибель миновала обречённого гребца,
случайностью явилось отрешенье,
улыбка не сходила с мокрого лица,
совместно со свободой волн в единый смысл
слилось освобожденье.
безжалостны лучи сознанья ко всему,
что некогда вполне могло быть чьей-то тенью,
но ветер вой свой прекратив, подобный пенью,
уж буйствует возможно у других брегов,
где может статься, плачет Прометей,
один - скала на фоне скал, избавлнен от оков,
нашедший то, чего уж верно не искал,
на протяженьи множества веков.