Марта. С Котом. Текст.
...Я умру, - думала Марта, свернувшись клубочком. Она привычно развернула картину во всей красе: бесконечная Вселенная, где не остается Марты, где она пропадает в пустоте и теряет, теряет… бесконечно теряет все. Ничего не остается, ничего, совсем. В животе холодело, начиналась тошнота, голова медленно кружилась. Ужас был как в книжках - липкий, мокрый и холодный. Становилось совсем плохо. Марта заметалась, схватила Кота, зарылась пальцами в мягкое. Отбросила Кота и одеяло и побежала по темному длинному коридору, мимо вешалок, дверей, огромных ящиков и свисающих сверху проводов, и снова дверей. Включила свет на кухне и перепрыгнула обратно, к чайнику, из своей персональной бесконечности. Секунду подумала - зачем я сюда пришла? Выпила стакан воды. Подумала еще секунду. Выключила свет, шагнула мимо туалета в комнату, легла и заснула.
Это случалось все чаще и чаще, и Марта устала умирать.
***
Марта ничего не могла сделать. Она точно знала, что спит неспокойно и много после еды. Марта перепробовала все диеты, пыталась заниматься спортом, вести ЗОЖ, но поводочек был коротенький - Марта утомлялась от непомерных усилий. Марта знала, когда начинается жор, знала все шутки о нем, умела к месту их использовать. Ни один мужчина не мог сравниться с ним: только Ночному Жору Марта не могла никогда отказать. Дежурным именем мужчины был «Жора» - не надо было ничего придумывать и запоминать.
На горизонте всегда светились радости «наконец-то»: вот закончу диету, иииии… Вот отзанимаюсь первую неделю, иии…. Радости начинались и заканчивались в магазине: бродя между полками, Марта впадала в транс и находила ту самую легкость, беззаботность, когда не чувствовались лишние килограммы никакими мягкими и не очень местами. Ночью Марте снились странные фигуры - холецистит в виде разлагающегося тортика, тромбофлебит с синими вспученными венами на ногах-сосисках, еще более крупная Марта, бравшая Марту обычную за руку и ведущая ее к магазинным полкам. На полках ровными одинаковыми рядами стояли оцинкованные тазы, - когда-то маленькая Марта побывала в таком магазине, куда они с бабушкой зашли за хлебом во время привоза, - а хлеб-то кончился, они чуть опоздали, - и во сне Марту охватывала паника, она повторяла вслед за бабушкой «…и совсем есть нечего», хотя в бабушкином деревенском доме в кладовке громоздились мешки круп и макарон, жучки обустроили колонию в муке, а куры, кролики, козы и нутрии требовали ежедневного внимания и ухода. Марта паниковала и просыпалась беспокойная, будто накануне она кого-то страшно обидела и осталась без близкого человека - но забыла. И теперь надо срочно найти этого небывшего близкого и вернуть.
…Со всех сторон обложили, запинали, зажевали; всё прожевалось, самосъелось, отключилось и заснуло.
Когда Марта устала от усталости, она медленно и методично запихала в три пакета почти все продукты - кроме простых круп и овощей - и потащила их на улицу, к мусорным контейнерам. Оставила, стесняясь и пряча ноги в тапочках; побрела к подъезду. Попыталась привычно поэтично и сенетиментально подумать, как они стоят там, сиротливо и неприкаянно, ее баночки и еще прабабкины коробки, укоризненно глядя на нее… а в Африке не хватает продовольствия… Марта растерянно оглянулась. Какая Африка, какие глядящие баночки, какие сироты? Марта зажмурилась, похлопала ресницами и зашагала домой, напевая песню «чОрные глаза».
Дома Марта сложила щеточки и тряпки в ящик в коридоре, загнала ногой пылесос под кровать, села и сказала себе:
- Теперь я плохая хозяйка, хозяйка-ехидна.
Она подумала про такую игру - в «плохую хозяйку». Поболтала ногами и подумала еще. Игра подходила.
На кухне Марта грызла сырую капусту, меланхолично проглядывая страницы рецептов; на все мысли «сходить в магазин» Марта методично, по пунктам представляла себе цепочку требуемых усилий - встать, помыться, одеться - добавляла погодных условий - нехватку денег - говорила «Я хозяйка-ехидна!» и разглядывала дальше.
Алле Леонидовне Марта сварила геркулес на воде.
Это случалось все чаще и чаще, и Марта устала умирать.
***
Марта ничего не могла сделать. Она точно знала, что спит неспокойно и много после еды. Марта перепробовала все диеты, пыталась заниматься спортом, вести ЗОЖ, но поводочек был коротенький - Марта утомлялась от непомерных усилий. Марта знала, когда начинается жор, знала все шутки о нем, умела к месту их использовать. Ни один мужчина не мог сравниться с ним: только Ночному Жору Марта не могла никогда отказать. Дежурным именем мужчины был «Жора» - не надо было ничего придумывать и запоминать.
На горизонте всегда светились радости «наконец-то»: вот закончу диету, иииии… Вот отзанимаюсь первую неделю, иии…. Радости начинались и заканчивались в магазине: бродя между полками, Марта впадала в транс и находила ту самую легкость, беззаботность, когда не чувствовались лишние килограммы никакими мягкими и не очень местами. Ночью Марте снились странные фигуры - холецистит в виде разлагающегося тортика, тромбофлебит с синими вспученными венами на ногах-сосисках, еще более крупная Марта, бравшая Марту обычную за руку и ведущая ее к магазинным полкам. На полках ровными одинаковыми рядами стояли оцинкованные тазы, - когда-то маленькая Марта побывала в таком магазине, куда они с бабушкой зашли за хлебом во время привоза, - а хлеб-то кончился, они чуть опоздали, - и во сне Марту охватывала паника, она повторяла вслед за бабушкой «…и совсем есть нечего», хотя в бабушкином деревенском доме в кладовке громоздились мешки круп и макарон, жучки обустроили колонию в муке, а куры, кролики, козы и нутрии требовали ежедневного внимания и ухода. Марта паниковала и просыпалась беспокойная, будто накануне она кого-то страшно обидела и осталась без близкого человека - но забыла. И теперь надо срочно найти этого небывшего близкого и вернуть.
…Со всех сторон обложили, запинали, зажевали; всё прожевалось, самосъелось, отключилось и заснуло.
Когда Марта устала от усталости, она медленно и методично запихала в три пакета почти все продукты - кроме простых круп и овощей - и потащила их на улицу, к мусорным контейнерам. Оставила, стесняясь и пряча ноги в тапочках; побрела к подъезду. Попыталась привычно поэтично и сенетиментально подумать, как они стоят там, сиротливо и неприкаянно, ее баночки и еще прабабкины коробки, укоризненно глядя на нее… а в Африке не хватает продовольствия… Марта растерянно оглянулась. Какая Африка, какие глядящие баночки, какие сироты? Марта зажмурилась, похлопала ресницами и зашагала домой, напевая песню «чОрные глаза».
Дома Марта сложила щеточки и тряпки в ящик в коридоре, загнала ногой пылесос под кровать, села и сказала себе:
- Теперь я плохая хозяйка, хозяйка-ехидна.
Она подумала про такую игру - в «плохую хозяйку». Поболтала ногами и подумала еще. Игра подходила.
На кухне Марта грызла сырую капусту, меланхолично проглядывая страницы рецептов; на все мысли «сходить в магазин» Марта методично, по пунктам представляла себе цепочку требуемых усилий - встать, помыться, одеться - добавляла погодных условий - нехватку денег - говорила «Я хозяйка-ехидна!» и разглядывала дальше.
Алле Леонидовне Марта сварила геркулес на воде.