Впечатленный дыбр. Медлительный поток мыслей.
Я вернулась с дачи )))
Уже поспала полчаса, налила чашку... это не совсем чай: черный чайный лист, туда ножиком накрошила имбиря, мускатного ореха и чуть аниса, лимон и сахар, настояла 10 минут - волшебный напиток, ровно для такого вечера.
А за городом снег - белый, небо - ближе, звуки - различимы... Запах снега - чистого, с дымом, с электричками, с дровами, с огнем.
Сосульки свисают с крыш - рядами, с гофрированных краев шифера, с ровных досок, каскадом с лестниц. Побеленные сосны уводят дороги в бесконечность. Сонные ветви с засохшими ягодками - барбарис, терн, яблоки, сливы, ярга, черноплодка... Сухая гортензия присыпана снегом, а на верхушках побегов замерзли начавшие расти в декабре листочки. Когда на деревьях нет листьев, пространство становится огромнее, шире, распахивается во все стороны. Я в сознательном состоянии не бывала на даче зимой, да и за городом была последний раз так давно, что не помню, прошлогодние поездки тоже как-то стерлись...
Я разгадала секрет чая или кофе "с мороза": проморозившись, они просто меняют чуть оттенок вкуса, они не то что становятся вкуснее - просто другие, а с холода это так приятно! Мы расчищали лопатами снег, на одном участке позабрасывали снегом клумбы, ставшие теперь снежными горами, на другом прорывали дорожки, петляя причудливыми изгибами и обгоняя друг друга, попутно и дорожки расчистили, и согрелись. После первых же лопат как никогда четко понимаешь, где у тебя поясница, руки, мышцы... По засыпанным местам, где без снега - тропинки, тянулись тонкие цепочки кошачьих следов.
Мне отдали половинку расколотого деревянного спила, не очень большого, похожего на чайник. Полчаса я сидела около него и обдумывала, как он становится полочкой на кухню, - вместо того, чтобы быть сожженным в печи, - после этого спил перетащили ко мне в дом. И еще - сбылась мечта идиотки, впервые я ее придумала еще в институте! аж руки трясутся от вожделения, - скорее, скорее притащить домой, просушить, а летом кисти, лаки, пропитки, циркулярка, краски - реализовать свои извращенческие замыслы, - несколько пней-спилов не очень большого размера.
Это ожидание делания какое-то заполненное, это как замереть на минуту в полной тишине между белым и серым. Это период отдыха, тот момент, когда у меня получается набраться сил больше, чем за месяц "активного" (для меня это любой отдых, в котором я не могу пару дней попасть в городские или приближенные к городским бытовые условия) - взяться за ствол кедра, посаженного дедом, или за березы, обнять их, много маленьких тоненьких березок, - вдруг на минуту оказываюсь в этом замершем потоке, и вот все уже на своих местах.
Потом я носилась по участку по колено в снегу, раскинув руки, с воплями и криками, по нетронутым заснеженным полянкам, и прыгала, оставляя совершенно "заячьи" следы. И лицом в снег. У меня замечательные друзья: они смеются и подкалывают, они старше меня и относятся ко мне в эти моменты как к ребенку.
Еще чаю, попрощаться с домиками на обоих участках - и домой. Еще по дороге начинает клонить в сон, разговор движется медленно, день огромен - утро было сто лет назад, вчера - двести.
Уже поспала полчаса, налила чашку... это не совсем чай: черный чайный лист, туда ножиком накрошила имбиря, мускатного ореха и чуть аниса, лимон и сахар, настояла 10 минут - волшебный напиток, ровно для такого вечера.
А за городом снег - белый, небо - ближе, звуки - различимы... Запах снега - чистого, с дымом, с электричками, с дровами, с огнем.
Сосульки свисают с крыш - рядами, с гофрированных краев шифера, с ровных досок, каскадом с лестниц. Побеленные сосны уводят дороги в бесконечность. Сонные ветви с засохшими ягодками - барбарис, терн, яблоки, сливы, ярга, черноплодка... Сухая гортензия присыпана снегом, а на верхушках побегов замерзли начавшие расти в декабре листочки. Когда на деревьях нет листьев, пространство становится огромнее, шире, распахивается во все стороны. Я в сознательном состоянии не бывала на даче зимой, да и за городом была последний раз так давно, что не помню, прошлогодние поездки тоже как-то стерлись...
Я разгадала секрет чая или кофе "с мороза": проморозившись, они просто меняют чуть оттенок вкуса, они не то что становятся вкуснее - просто другие, а с холода это так приятно! Мы расчищали лопатами снег, на одном участке позабрасывали снегом клумбы, ставшие теперь снежными горами, на другом прорывали дорожки, петляя причудливыми изгибами и обгоняя друг друга, попутно и дорожки расчистили, и согрелись. После первых же лопат как никогда четко понимаешь, где у тебя поясница, руки, мышцы... По засыпанным местам, где без снега - тропинки, тянулись тонкие цепочки кошачьих следов.
Мне отдали половинку расколотого деревянного спила, не очень большого, похожего на чайник. Полчаса я сидела около него и обдумывала, как он становится полочкой на кухню, - вместо того, чтобы быть сожженным в печи, - после этого спил перетащили ко мне в дом. И еще - сбылась мечта идиотки, впервые я ее придумала еще в институте! аж руки трясутся от вожделения, - скорее, скорее притащить домой, просушить, а летом кисти, лаки, пропитки, циркулярка, краски - реализовать свои извращенческие замыслы, - несколько пней-спилов не очень большого размера.
Это ожидание делания какое-то заполненное, это как замереть на минуту в полной тишине между белым и серым. Это период отдыха, тот момент, когда у меня получается набраться сил больше, чем за месяц "активного" (для меня это любой отдых, в котором я не могу пару дней попасть в городские или приближенные к городским бытовые условия) - взяться за ствол кедра, посаженного дедом, или за березы, обнять их, много маленьких тоненьких березок, - вдруг на минуту оказываюсь в этом замершем потоке, и вот все уже на своих местах.
Потом я носилась по участку по колено в снегу, раскинув руки, с воплями и криками, по нетронутым заснеженным полянкам, и прыгала, оставляя совершенно "заячьи" следы. И лицом в снег. У меня замечательные друзья: они смеются и подкалывают, они старше меня и относятся ко мне в эти моменты как к ребенку.
Еще чаю, попрощаться с домиками на обоих участках - и домой. Еще по дороге начинает клонить в сон, разговор движется медленно, день огромен - утро было сто лет назад, вчера - двести.