Стройотряд. Воспоминание №3
Ох и давно же это было - стройотряд, агитбригада ... Сразу после окончания второго курса нас отправили в стройотряд в Сибирь, в Иркутскую область, Черемховский район, деревня Верхняя Иреть.
Воспоминание №1
Воспоминание №2
Новое Воспоминание:
Инцидент на кухне
Верхом же глупости, я считаю, было следующее проиcшествие на маленькой кухоньке нашего стройотряда. А дело было так:
Я, Эдик, Фашик и две наши девочки-поварихи, Таня и Ира, стояли на кухне, в кружок, и мило беседовали о разных пустяках. Я и Фашик, только что помогли девчонкам водрузить на электрическую четырех-конфорочную плитку большой бидон, под завязку заправленный молоком, чтобы его вскипятить, включили все четыре конфорки и (внимание!) закрыли крышку бидона на замок!
Фашиком называли крупного, вороватого парня со старшего курса. Как рассказывали, фашистские наклонности проявились у него еще на первом курсе института, в колхозе, - то ли он дрался часто, то ли был апологетом фашизма - не знаю, но прозвище это закрепилось за парнем давно. В стройотряде Фашик вел себя довольно мирно, так что, на сколько верно он был обозван, не могу судить.
Так вот, стоим мы, значит, на этой крошечной кухоньке, пять человек, мирно беседуем, а на плитке, ровно посередине, сразу на всех четырех конфорках, греется молочный бидон.
Через какое-то время Таня попросила Фашика открыть бидон, посмотреть не вскипело ли молоко. Фашист подошел к плите и откинул скобу, фиксирующую крышку. В то же мгновенье крышка с выстрелом отскочила, и из бидона вырвался огромный столб кипящего молока! Столб поднялся до потолка и потом, в соответствии с законом всемирного тяготения, рухнул вниз залив и Фашика и плитку.
Несчастный Фашист заорал нечеловеческим голосом, и отпрыгнул от плиты, а на плите, между конфорками забилась искра короткого замыкания.
Мы стояли обалдевшие и, на какое-то время застыв как в трансе, наблюдали за этой сюрреалистической картиной: Фашик кричит дурниной, оттягивая руками залитую молоком футболку на ошпаренной груди, на залитой молоком плите между конфорками зловеще потрескивая пляшет молния короткого замыкания, а из раскрытого бидона продолжает литься кипящее молоко!
Первым очнулся Эдик и прыгнув к плите выдернул из розетки шнур питания. Искреж прекратился, и девчонки, подхватив Фашиста под руки, стали с причитаниями осторожно стягивать с него футболку. Футболка стягивалась вместе с кожей. Фашик уже не кричал, но было видно, что ему очень, очень больно.
Вот, это та самая кухня, в которой происходили эти трагические события. Из окошка выглядывает Таня, в открытой двери виднеется та самая электрическая плита.
Кто-то вспомнил, что ожоги хорошо успокаивает тертая картошка и я тут же бросился искать картошку и терку. Натерев картошку, мы обложили ей бедолагу и обмотали его с головы до пояса простыней.
Через пару часов приехала из района скорая и увезла Фашика в больницу, в которой он и провел практически все оставшееся время до окончания стройотряда.
Сейчас я думаю, что было бы если бы Таня не попросила Фашиста посмотреть вскипело ли молоко! Или попросила бы, но чуть позже! Ведь намертво закрытый бидон мог и взорваться. Даже не мог, а должен был взорваться! Тогда, думаю, мы одними ожогами не отделались бы!
Воспоминание №1
Воспоминание №2
Новое Воспоминание:
Инцидент на кухне
Верхом же глупости, я считаю, было следующее проиcшествие на маленькой кухоньке нашего стройотряда. А дело было так:
Я, Эдик, Фашик и две наши девочки-поварихи, Таня и Ира, стояли на кухне, в кружок, и мило беседовали о разных пустяках. Я и Фашик, только что помогли девчонкам водрузить на электрическую четырех-конфорочную плитку большой бидон, под завязку заправленный молоком, чтобы его вскипятить, включили все четыре конфорки и (внимание!) закрыли крышку бидона на замок!
Фашиком называли крупного, вороватого парня со старшего курса. Как рассказывали, фашистские наклонности проявились у него еще на первом курсе института, в колхозе, - то ли он дрался часто, то ли был апологетом фашизма - не знаю, но прозвище это закрепилось за парнем давно. В стройотряде Фашик вел себя довольно мирно, так что, на сколько верно он был обозван, не могу судить.
Так вот, стоим мы, значит, на этой крошечной кухоньке, пять человек, мирно беседуем, а на плитке, ровно посередине, сразу на всех четырех конфорках, греется молочный бидон.
Через какое-то время Таня попросила Фашика открыть бидон, посмотреть не вскипело ли молоко. Фашист подошел к плите и откинул скобу, фиксирующую крышку. В то же мгновенье крышка с выстрелом отскочила, и из бидона вырвался огромный столб кипящего молока! Столб поднялся до потолка и потом, в соответствии с законом всемирного тяготения, рухнул вниз залив и Фашика и плитку.
Несчастный Фашист заорал нечеловеческим голосом, и отпрыгнул от плиты, а на плите, между конфорками забилась искра короткого замыкания.
Мы стояли обалдевшие и, на какое-то время застыв как в трансе, наблюдали за этой сюрреалистической картиной: Фашик кричит дурниной, оттягивая руками залитую молоком футболку на ошпаренной груди, на залитой молоком плите между конфорками зловеще потрескивая пляшет молния короткого замыкания, а из раскрытого бидона продолжает литься кипящее молоко!
Первым очнулся Эдик и прыгнув к плите выдернул из розетки шнур питания. Искреж прекратился, и девчонки, подхватив Фашиста под руки, стали с причитаниями осторожно стягивать с него футболку. Футболка стягивалась вместе с кожей. Фашик уже не кричал, но было видно, что ему очень, очень больно.
Вот, это та самая кухня, в которой происходили эти трагические события. Из окошка выглядывает Таня, в открытой двери виднеется та самая электрическая плита.
Кто-то вспомнил, что ожоги хорошо успокаивает тертая картошка и я тут же бросился искать картошку и терку. Натерев картошку, мы обложили ей бедолагу и обмотали его с головы до пояса простыней.
Через пару часов приехала из района скорая и увезла Фашика в больницу, в которой он и провел практически все оставшееся время до окончания стройотряда.
Сейчас я думаю, что было бы если бы Таня не попросила Фашиста посмотреть вскипело ли молоко! Или попросила бы, но чуть позже! Ведь намертво закрытый бидон мог и взорваться. Даже не мог, а должен был взорваться! Тогда, думаю, мы одними ожогами не отделались бы!