О важности крушения иллюзий
Отсюда
Посмотрел фильм Левиафан. Сильно. По-настоящему религиозный фильм, а не попсово-сопливый, как некоторые любят. Уже много хороших рецензий на него, и поэтому не буду повторяться, но в связи с фильмом я вспомнил давнюю историю:
Когда-то в юности, я работал в одном монастыре, который потом стал большой Лаврой. Я там писал одну из первых своих икон, икону Успения и у меня остались самые светлые воспоминания о том времени. Только-только становилось мое мировозрение и много было в новинку: долгие службы с прекрасным хором, белые горы, темные холодные пещеры, по которым настоятель водил, весело напевая духовные песни, ночные молитвы в меловых скалах, необычные разговоры. Кое-что удивляло, например, студенту с одноразовым питанием в общежитии, когда соседи по комнате ловили голубей на крыше от голодухи, казалось, что столы как-то слишком ломятся от еды 3 раза в день или смущали странные листки про ИНН с пророчествами, что скоро на нас всех поставят цифру зверя и мы будем яко твари рыкающие. Но это было не важно. Юность, горы, монастырь - все было светло и радостно.
Я как-то долго ждал настоятеля монастыря в коридоре и был невольным свидетелем одного разговора. Не помню уже, какой-то иеромонах говорил с женщиной. Она плакала. Из их диалога я понял, что от нее ушел муж, она осталась с двумя детьми, а ее уволили с работы. Это были 90-е годы, донбас, все было тяжело, у моих родителей, я помню, были какие-то подработки, натуральное хозяйство, натуральный обмен. В городке люди выживали за счет пионерских лагерей, где можно было, что-то взять из еды домой и самим питаться. Женщина говорила, что она нашла новую работу дворником или уборщицей, но ей надо было получить ИНН (сейчас-то он есть у всех почти), иначе ее не возьмут. А есть дома нечего. На что ей иеромонах строго говорил, что он мол ее предупреждал, если возьмет этот номер, в монастырь можешь больше не приходить и на причастие он ее не подпустит. Она рыдала и спрашивала как же ей детей кормить? Он отвечал, дежурное, Бог поможет. Женщина ушла плача, так и не получив ответа на свои вопросы. Иеромонах прошел мимо меня в келию, и я помню как обдало меня запахом лука, видимо перекусывал до этого. Не знаю почему, но я это помню до сих пор. Этот запах лука и худощавая плачущая женщина. Мне сказали, что я настоятеля сегодня не дождусь и я вышел на улицу. Где-то возле стены, где не было людей, я опять встретил эту женщину. Она вжалась в стену и молилась, и рыдала, так, что мне стало не по себе. “У меня все забрали, остался только Ты!” - причитала она, смотря куда-то вверх. Я уже не помню всех слов, неудобно было подслушивать. Но я понял, что стал свидетелем настоящей молитвы, не дежурной, не благостной, не по часам, протомолитвы, без красивых слов и форм. Это был крик из чрева Левиафана. И впервые, я ( у которого все было) увидел настоящее религиозное чувство человека у которого ничего не осталось, предельно уязвимого, “изнемогшего душой”, когда ничего кроме молитвы не остается. Я конечно, не знаю, что было потом. Может иероманах извинился и смягчился, а у женщины все наладилось. Да и про ИНН уже по-моему не вспоминают, придумали новые страшилки. Но это был важный опыт в понимании иллюзорности многих вещей и что среди радостей и благостей нужно всегда держать в уме, что все может отняться и останется только настоящий и искренний ПРИЗЫВ-ЗОВ и на горизонте хребет Левиафана...
Посмотрел фильм Левиафан. Сильно. По-настоящему религиозный фильм, а не попсово-сопливый, как некоторые любят. Уже много хороших рецензий на него, и поэтому не буду повторяться, но в связи с фильмом я вспомнил давнюю историю:
Когда-то в юности, я работал в одном монастыре, который потом стал большой Лаврой. Я там писал одну из первых своих икон, икону Успения и у меня остались самые светлые воспоминания о том времени. Только-только становилось мое мировозрение и много было в новинку: долгие службы с прекрасным хором, белые горы, темные холодные пещеры, по которым настоятель водил, весело напевая духовные песни, ночные молитвы в меловых скалах, необычные разговоры. Кое-что удивляло, например, студенту с одноразовым питанием в общежитии, когда соседи по комнате ловили голубей на крыше от голодухи, казалось, что столы как-то слишком ломятся от еды 3 раза в день или смущали странные листки про ИНН с пророчествами, что скоро на нас всех поставят цифру зверя и мы будем яко твари рыкающие. Но это было не важно. Юность, горы, монастырь - все было светло и радостно.
Я как-то долго ждал настоятеля монастыря в коридоре и был невольным свидетелем одного разговора. Не помню уже, какой-то иеромонах говорил с женщиной. Она плакала. Из их диалога я понял, что от нее ушел муж, она осталась с двумя детьми, а ее уволили с работы. Это были 90-е годы, донбас, все было тяжело, у моих родителей, я помню, были какие-то подработки, натуральное хозяйство, натуральный обмен. В городке люди выживали за счет пионерских лагерей, где можно было, что-то взять из еды домой и самим питаться. Женщина говорила, что она нашла новую работу дворником или уборщицей, но ей надо было получить ИНН (сейчас-то он есть у всех почти), иначе ее не возьмут. А есть дома нечего. На что ей иеромонах строго говорил, что он мол ее предупреждал, если возьмет этот номер, в монастырь можешь больше не приходить и на причастие он ее не подпустит. Она рыдала и спрашивала как же ей детей кормить? Он отвечал, дежурное, Бог поможет. Женщина ушла плача, так и не получив ответа на свои вопросы. Иеромонах прошел мимо меня в келию, и я помню как обдало меня запахом лука, видимо перекусывал до этого. Не знаю почему, но я это помню до сих пор. Этот запах лука и худощавая плачущая женщина. Мне сказали, что я настоятеля сегодня не дождусь и я вышел на улицу. Где-то возле стены, где не было людей, я опять встретил эту женщину. Она вжалась в стену и молилась, и рыдала, так, что мне стало не по себе. “У меня все забрали, остался только Ты!” - причитала она, смотря куда-то вверх. Я уже не помню всех слов, неудобно было подслушивать. Но я понял, что стал свидетелем настоящей молитвы, не дежурной, не благостной, не по часам, протомолитвы, без красивых слов и форм. Это был крик из чрева Левиафана. И впервые, я ( у которого все было) увидел настоящее религиозное чувство человека у которого ничего не осталось, предельно уязвимого, “изнемогшего душой”, когда ничего кроме молитвы не остается. Я конечно, не знаю, что было потом. Может иероманах извинился и смягчился, а у женщины все наладилось. Да и про ИНН уже по-моему не вспоминают, придумали новые страшилки. Но это был важный опыт в понимании иллюзорности многих вещей и что среди радостей и благостей нужно всегда держать в уме, что все может отняться и останется только настоящий и искренний ПРИЗЫВ-ЗОВ и на горизонте хребет Левиафана...