Судилище
В Орловской области России начался судебный процесс над «врагом народа» - сельским учителем, написавшим стихи в поддержку Украины.
- Интересно, что испытывали учителя, идя гурьбой на суд, чтобы свидетельствовать против своего коллеги? Была ли у них внутренняя борьба, какой-то стыд? Не заметили?
- Думаю, они были искренни в своем порыве: осудить человека, который, по их мнению, изменил Родине. Это я в их глазах был предателем, а не они. На вопрос судьи: «Что сподвигло Бывшева на этот поступок, то есть написание стихотворения?» они отвечали: корыстолюбие, жажда славы - и сокрушались: «Как это мы его упустили?» Никому не пришло в голову, что у человека просто есть гражданская позиция, которую он может выразить.
Так что никаких мук совести у своих коллег я не наблюдал. Думаю, большинство из них пришли с радостным предвкушением расправы. Так радовался народ во времена инквизиции, наблюдая, как жгут на кострах еретиков. Мне даже показалось, что они испытали некоторое разочарование, увидев, что в зале судебных заседаний я сижу не в «клетке». Один из коллег во время перерыва поинтересовался: «А почему вы не в наручниках?»
На судебном процессе, который ведет судья Маргарита Гридина, первый же свидетель сказал: «Вы понимаете, он сочувствует Украине!» - «И что? - возразила судья. - Разве между Украиной и Россией не подписандоговор о дружбе и сотрудничестве?» (Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между РФ и Украиной был подписан 31 мая 1997 года в Киеве и принят Государственной Думой 25 декабря 1998 года.). Учитель ответил: «Нам это неизвестно».
Процесс напоминал судилище сталинских времен. Те же фразы, те же советские формулировки. Люди отвечали лозунгами, как пионеры. «Мы любим нашу великую Родину». «Путин - особенно после возвращения Крыма - это кто-то, заставивший русских поверить в себя». «Мы ощутили и силу руки, и твердость намерений. И когда Крым вернулся - мы все приветствовали: «Крым наш!» «Бывшев поддерживает право украинцев на независимость и европейский выбор. Я считаю, это недопустимо. Мы - единый неделимый народ: Украина - это Россия, за исключением, может быть, Галиции». «Его много печатают за границей: в Украине, в Америке. Это нехорошо - печататься во враждебных нам государствах».
Причем в сути предмета, самом стихотворении, они ориентировались плохо. Когда судья просила процитировать хотя бы строчку из произведения, коллеги не могли вспомнить ни слова. Один из них, мечтающий, вероятно, чтобы я получил большой срок, сказал судье:«А почему вы обсуждаете только один стих? У него есть еще много других!»
«За что Бывшев был отстранен от работы?» - спрашивала судья. «Пришло какое-то письмо в прокуратуру о его стихотворении. Был педсовет».- «А что, вы по поводу каждого стихотворения проводите педсовет?» - «Мы этого не помним».
Один из свидетелей, по совместительству работник церкви, прочел на суде целую лекцию о «наследнике и реабилитаторе фашизма, трусе Бывшеве». Когда ему задали вопрос, откуда он черпает подробную информацию о событиях на Украине, он с гордостью ответил, что «постоянно смотрит Первый канал российского телевидения, где передается вся правда». Улыбнулся даже представитель стороны обвинения.
Только один свидетель, начальник службы безопасности Кромского почтамта, заявил, что относится к Бывшеву положительно, но стихов его не читал.
- Вам не показалось, что судья Гридина вам симпатизирует?
- Она должна соблюдать нейтралитет. Кстати, судью зовут Маргарита Николаевна. Как в «Мастере и Маргарите». Я надеюсь, судьба поэта Ивана Бездомного, который попал в психиатрическую лечебницу, мне после этого процесса не грозит.(Улыбается.) Гридина знающая, цепкая, ведет процесс профессионально. Думаю, ее беспристрастность и вопросы по существу сбивали моих коллег с толку. Многие начинали задумываться: «А что же отвечать? Окончательно гнобить Бывшева или ослабить пружину?» Люди начинали переживать, пытаясь по поведению прокурора и судьи уловить «нужную струю». У многих дрожал голос, им становилось плохо.
Некоторые перед следующим заседанием подходили ко мне и спрашивали: «Что же нам теперь говорить?» - «Правду», - советовал им я.
На суд стали приезжать журналисты ведущих СМИ России. В публикациях учителя выглядели столь комично, что педагоги обиделись: «Как так? Суд над Бывшевым превратился в суд над учителями! Почему нас выставляют такими дураками?» Некоторые даже предлагали запретить Бывшеву давать интервью, не понимая, что прессе хватает тех «перлов», которые «роняют» его коллеги на судебных заседаниях.
- Александр, раньше вы писали вполне невинные стихотворения о Родине, о ветеранах, издали сборник детских стихов. И вдруг такая метаморфоза - перешли на политическую сатиру. Когда вы поняли, что в России что-то идет не так?
- Ощущение «что-то не так» было давно. Но особенно остро я это понял, когда Россия ввела войска во время конфликта в Южной Осетии в 2008 году. Оккупация же Крыма стала для меня «точкой невозврата». Прежнего поэта Бывшева, который пытался найти гармонию во Вселенной, не стало. Украина теперь - моя точка боли. И не только потому, что моя мама Анна Федоровна Кириенко родилась и выросла в одном из сел Щорского района Черниговской области, а я ездил отдыхать на Черниговщину с двух лет. Точно так же точкой боли могла стать для меня любая другая страна, чью территориальную целостность нарушила Россия.
- Как реагируют на все происходящее ваши ученики? Тайно сочувствуют или тоже гневно осуждают?
- В школе шестьсот учеников. Двоих шестиклассников привели в суд. Разбирались, говорил я или нет, когда Путин ввел войска в Крым, что у нашего правителя «поехала крыша». Детям разрешили остаться на заседании. Учителя в их присутствии называли меня извращенцем и душевнобольным. Что у этих ребят сейчас в голове?
Думаю, меня поддерживают в душе немногие ученики. Дети ведь быстро впитывают мерзости взрослой жизни, «просекают» ситуацию. Однажды я встретил стайку подростков с георгиевскими ленточками. Они вежливо поздоровались и сказали: «С праздником вас, Александр Михайлович!» На календаре было 30 октября - День памяти жертв сталинских репрессий.
- Какие чувства вы испытываете к своим землякам? Обижаетесь на них?
- Нет. Они не ведают, что творят. Мне их жаль.
http://fakty.ua/
- Интересно, что испытывали учителя, идя гурьбой на суд, чтобы свидетельствовать против своего коллеги? Была ли у них внутренняя борьба, какой-то стыд? Не заметили?
- Думаю, они были искренни в своем порыве: осудить человека, который, по их мнению, изменил Родине. Это я в их глазах был предателем, а не они. На вопрос судьи: «Что сподвигло Бывшева на этот поступок, то есть написание стихотворения?» они отвечали: корыстолюбие, жажда славы - и сокрушались: «Как это мы его упустили?» Никому не пришло в голову, что у человека просто есть гражданская позиция, которую он может выразить.
Так что никаких мук совести у своих коллег я не наблюдал. Думаю, большинство из них пришли с радостным предвкушением расправы. Так радовался народ во времена инквизиции, наблюдая, как жгут на кострах еретиков. Мне даже показалось, что они испытали некоторое разочарование, увидев, что в зале судебных заседаний я сижу не в «клетке». Один из коллег во время перерыва поинтересовался: «А почему вы не в наручниках?»
На судебном процессе, который ведет судья Маргарита Гридина, первый же свидетель сказал: «Вы понимаете, он сочувствует Украине!» - «И что? - возразила судья. - Разве между Украиной и Россией не подписандоговор о дружбе и сотрудничестве?» (Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между РФ и Украиной был подписан 31 мая 1997 года в Киеве и принят Государственной Думой 25 декабря 1998 года.). Учитель ответил: «Нам это неизвестно».
Процесс напоминал судилище сталинских времен. Те же фразы, те же советские формулировки. Люди отвечали лозунгами, как пионеры. «Мы любим нашу великую Родину». «Путин - особенно после возвращения Крыма - это кто-то, заставивший русских поверить в себя». «Мы ощутили и силу руки, и твердость намерений. И когда Крым вернулся - мы все приветствовали: «Крым наш!» «Бывшев поддерживает право украинцев на независимость и европейский выбор. Я считаю, это недопустимо. Мы - единый неделимый народ: Украина - это Россия, за исключением, может быть, Галиции». «Его много печатают за границей: в Украине, в Америке. Это нехорошо - печататься во враждебных нам государствах».
Причем в сути предмета, самом стихотворении, они ориентировались плохо. Когда судья просила процитировать хотя бы строчку из произведения, коллеги не могли вспомнить ни слова. Один из них, мечтающий, вероятно, чтобы я получил большой срок, сказал судье:«А почему вы обсуждаете только один стих? У него есть еще много других!»
«За что Бывшев был отстранен от работы?» - спрашивала судья. «Пришло какое-то письмо в прокуратуру о его стихотворении. Был педсовет».- «А что, вы по поводу каждого стихотворения проводите педсовет?» - «Мы этого не помним».
Один из свидетелей, по совместительству работник церкви, прочел на суде целую лекцию о «наследнике и реабилитаторе фашизма, трусе Бывшеве». Когда ему задали вопрос, откуда он черпает подробную информацию о событиях на Украине, он с гордостью ответил, что «постоянно смотрит Первый канал российского телевидения, где передается вся правда». Улыбнулся даже представитель стороны обвинения.
Только один свидетель, начальник службы безопасности Кромского почтамта, заявил, что относится к Бывшеву положительно, но стихов его не читал.
- Вам не показалось, что судья Гридина вам симпатизирует?
- Она должна соблюдать нейтралитет. Кстати, судью зовут Маргарита Николаевна. Как в «Мастере и Маргарите». Я надеюсь, судьба поэта Ивана Бездомного, который попал в психиатрическую лечебницу, мне после этого процесса не грозит.(Улыбается.) Гридина знающая, цепкая, ведет процесс профессионально. Думаю, ее беспристрастность и вопросы по существу сбивали моих коллег с толку. Многие начинали задумываться: «А что же отвечать? Окончательно гнобить Бывшева или ослабить пружину?» Люди начинали переживать, пытаясь по поведению прокурора и судьи уловить «нужную струю». У многих дрожал голос, им становилось плохо.
Некоторые перед следующим заседанием подходили ко мне и спрашивали: «Что же нам теперь говорить?» - «Правду», - советовал им я.
На суд стали приезжать журналисты ведущих СМИ России. В публикациях учителя выглядели столь комично, что педагоги обиделись: «Как так? Суд над Бывшевым превратился в суд над учителями! Почему нас выставляют такими дураками?» Некоторые даже предлагали запретить Бывшеву давать интервью, не понимая, что прессе хватает тех «перлов», которые «роняют» его коллеги на судебных заседаниях.
- Александр, раньше вы писали вполне невинные стихотворения о Родине, о ветеранах, издали сборник детских стихов. И вдруг такая метаморфоза - перешли на политическую сатиру. Когда вы поняли, что в России что-то идет не так?
- Ощущение «что-то не так» было давно. Но особенно остро я это понял, когда Россия ввела войска во время конфликта в Южной Осетии в 2008 году. Оккупация же Крыма стала для меня «точкой невозврата». Прежнего поэта Бывшева, который пытался найти гармонию во Вселенной, не стало. Украина теперь - моя точка боли. И не только потому, что моя мама Анна Федоровна Кириенко родилась и выросла в одном из сел Щорского района Черниговской области, а я ездил отдыхать на Черниговщину с двух лет. Точно так же точкой боли могла стать для меня любая другая страна, чью территориальную целостность нарушила Россия.
- Как реагируют на все происходящее ваши ученики? Тайно сочувствуют или тоже гневно осуждают?
- В школе шестьсот учеников. Двоих шестиклассников привели в суд. Разбирались, говорил я или нет, когда Путин ввел войска в Крым, что у нашего правителя «поехала крыша». Детям разрешили остаться на заседании. Учителя в их присутствии называли меня извращенцем и душевнобольным. Что у этих ребят сейчас в голове?
Думаю, меня поддерживают в душе немногие ученики. Дети ведь быстро впитывают мерзости взрослой жизни, «просекают» ситуацию. Однажды я встретил стайку подростков с георгиевскими ленточками. Они вежливо поздоровались и сказали: «С праздником вас, Александр Михайлович!» На календаре было 30 октября - День памяти жертв сталинских репрессий.
- Какие чувства вы испытываете к своим землякам? Обижаетесь на них?
- Нет. Они не ведают, что творят. Мне их жаль.
http://fakty.ua/