Поток усталого бреда
Сижу и думаю о том, что слово Salomé на французском похоже на причастие прошедшего времени, а Саломея на русском - на деепричастие. И о том, сказывается ли как-то в этих грамматических различиях европейская и русская ментальность. Вывод из этого всего можно сделать только один: я окончательно осаломела и скоро отрежу кому-нибудь голову. Лучше всего, конечно, сразу себе.
Осознала, кстати, что мысленно смешиваю Саломею и Турандот. Голоса похожи, знаменитые исполнительницы местами совпадают, социальный статус почти одинаковый, градус истеричности сходный, и, что самое главное, обе склонны отрезать людям головы с каким-то нехорошим эротическим подтекстом. И в обоих случаях фигурирует стрёмная луна, похожая на отрубленную бошку и в то же время на миловидную принцессу.
Я поняла. "Турандот" - это "Саломея", где главным героем является славный но безнадёжно второстепенный тенор Нарработ. Тот самый чел с пылающе-благородным сердцем и официальной должностью, как у Радамеса (начальник стражи). А евреи - за министров. Похожи ведь.
Вообще, очень интересно: в "Саломее" безответная страсть направлена от принцессы к герою (Иоанну), а в "Турандот" - от героя к принцессе. Потому что страсть Калафа, конечно же, безответна и безнадёжна. Вопреки долгим и увлекательным беседам с canto_et_spero, мне так и не удалось поверить, что заливание сцены чужой кровью может как-то помочь делу. Не более, чем самоубийство бедолаги Нарработа. Потому что в самóм образе Лю христианская образность, конечно, явлена, но я не вижу, как это в целом меняет общий экзистенциальный адт. Вот говорят - не дописал Пуччини оперу. А как бы так всё разом изменилось в финале, если никаких предпосылок к этому нет, кроме Нессундормы? Которая, конечно, прекрасна (кроме шуток, одна из любимых арий), но ведь Нессундорма - это чувство, идущее изнутри персонажа и не связанное музыкально ни с чем другим. Она характеризует только Калафа и показывает, что его надежда сильна, иррациональна и в общем-то героична (с учётом ангстов первого акта и трешей акта второго). А в итоге - тем хуже для него. Это не Mir erkoren, mir verloren, музыкально пронизывающее весь первый акт "Тристана" и ведущее к его магическому разрешению. Эта тема вообще открывает прелюдию к "Тристану" - все вы её знаете. Она изменила мир. Помнится, Аствацатуров писал в одной из своих художественных книжек, что в Питере даже троллейбусы скрипят Tristan chord'ом. :)
А вот у Саломеи, мне кажется, настоящий хэппиэнд: она честно стремилась к разрушению окружающего и саморазрушению, и в итоге всё это обрела. Меня не оставляет чувство, что она умирает счастливой, как и Электра. Хех!
Злонесчастные девоньки с гендерной истерикой эти Саломея и Турандот. А у Электры так вообще комплекс Электры, по-моему :Р Пойду к Изольде. Изольда изживает своё очаровательное турандотство ("Они убили Моральта! Меня оскорбили!"/"Обесчестили мою бабушку! Всех китайцев обидели!" и прочие надуманные аргументы) к середине первого акта, и начинается по-настоящему интересное. Всё это потому, убеждаюсь я снова и снова, что Изольде повезло с автором: он обладал не только огромным талантом, но и личностной силой верить в истинно большие и прекрасные вещи. Ему удалось преодолеть порог, на котором другие люди, без преуменьшения великие, споткнулись - или, подобно Штраусу, решили туда и вовсе не ходить.
Потому-то, что хочу верить в человечество, и Брунджильда, а не Саломдот какая-нибудь.