о кафе, красных командирах, побегах и авариях
Гуляя с дочкой, я иногда захожу выпить чашечку ристретто и заказать Веруське апельсиновый фреш в кафе "1927" на углу Усачёва и 10-летия октября. Это рядом со станцией метро "Спортивная", с тем выходом, что к Новодевичьему монастырю. Если вы болеете за ЦСКА или Спартак, то с большой вероятностью нулились там перед матчами в Лужниках... Так вот, только вчера я впервые обратил внимание на мемориальную доску, которая висит буквально в десяти сантиметрах от двери кафе. Оказывается, в этом доме жил легедарный красный комкор Гай.
Гая Дмитриевич Гай (настоящее имя - Гаик Бжишкян) был весьма любопытной личностью, кавалером двух солдатских Георгиев и двух орденов Красного знамени, командиром Дикой дивизии и безусловно талантливым полководцем, хотя Владимир Оскарович Каппель в своё время и вышвырнул его из Симбирска как мальчишку. Жизнь Гая, как и многих его товарищей оборвалась печально: в 1935 году его арестовали, а в декабре 37-го расстреляли на Бутовском полигоне.
Так интересно вот что! Он пытался бежать, когда его под охраной НКВД везли на поезде в Ярославль. Ночью где-то между Хотьково и Сергиевым Посадом (по другому источнику - ещё дальше, между Берендеево и Шушково) он попросился в туалет, выбил там окно и бежал. На следующий день на него устроили облаву. Было огромное количество сотрудников НКВД, курсанты Высшей пограничной школы, простые солдаты и комсомольцы. Операцией командовал заместитель Ягоды, комиссар госбезопасности первого ранга (и по совместительству тогдашний председатель общества "Динамо") Георгий Прокофьев.
Г.Е.Прокофьев
Понятно, что у комкора Гая шансов не было. К середине дня, благодаря донесениям бдительных колхозников, его поймали, скрутили, засунули в машину и отправили в Москву по Ярославскому шоссе. На такой же чёрной машине и по тому же Ярославскому шоссе, усталый, но в приподнятом настроении возвряащался в Москву и Прокофьев. И тут...
Н.П.Старостин
Тут мы передадим слово Николаю Петровичу Старостину. Вот цитата из его книги "Футбол сквозь годы": "Я гнал машину по Ярославскому шоссе, привычно перебирая в памяти фамилии футболистов, пытаясь мысленно расставить их на поле по непривычной тактической схеме «дубль-ве». Сидевшие рядом жена и корреспондент «Красного спорта» Аванесов не хотели отвлекать меня разговорами и лишь изредка перебрасывались отдельными фразами с шофером Петром, у которого я, не имея водительских прав, выпросил руль, и он вынужден был смириться с ролью пассажира. Впереди тащился маленький газик и никак не давал себя обогнать. И вот около Мытищ, где идет ответвление дороги на Болшево, я, не выдержав, выжал акселлератор до предела и пошел на обгон. Неожиданно с прилегающего шоссе на противоположную сторону дороги выехал мальчишка на велосипеде. Я с леденящим ужасом понял, что сейчас его собью, и резко вывернул руль влево. Когда жена увидела, что аварии не избежать, она с криком «Коля!» вскочила с заднего сиденья, пытаясь закрыть мне голову руками. Машину вынесло на незамощенную часть, и она, перевернувшись в воздухе, приземлилась вверх колесами в придорожной канаве. Вылетели все стекла. Петр и Аванесов сильно порезались. Самое удивительное, что я не получил ни одной царапины. Жена лежала, не подавая признаков жизни. Из раны на лбу, заливая ей глаза и лицо, струилась кровь. Первое впечатление - она мертва. Я в отчаянии. Не могу взять себя в руки, тело бьет мелкая дрожь. Вдруг на обочине останавливается черная «эмка». И из нее выходит зампред НКВД Прокофьев. (Как потом выяснилось, он возвращался с операции по задержанию легендарного командира гражданской войны Дмитрия Гая. Гай был необоснованно арестован, его везли из Москвы в тюремном вагоне. На переезде между Хотьковом и Загорском, попросившись в туалет, он выпрыгнул через окно на полном ходу поезда. При падении сильно повредил ногу и ползком далеко, конечно, уйти не мог... Прокофьев руководил операций захвата.) Он часто бывал на футбольных матчах и, естественно, знал меня.
- Что случилось, Николай?
- Кажется, я убил свою жену.
- Бог с вами, нужно срочно в больницу!
Хотя дело было к вечеру, Прокофьев подключил к моей беде весь персонал Мытищинской больницы. Жену забрали в операционную. Я немало видел и испытал в своей жизни, но до сих пор считаю те минуты самыми страшными. Примерно через час вышел хирург:
- Она пришла в себя. Однако месяц придется пролежать в больнице. Думаю, обойдется без серьезных последствий.
Неприятная новость донеслась до Тарасовки. В больницу примчались братья. Как мы грузили мою изуродованную машину и переправляли ее в Тарасовку, помню плохо. Одно могу сказать: с тех пор я за руль не садился."
А теперь о том, где это происходило. Если ехать из Москвы в Тарасовку по Ярославке и подъезжать к повороту на Болшево, то по правой руке у вас будет забор Ракетно-космической корпорации "Энергия" (а в тридцатые годы это был артиллерийский завод). Прямо перед поворотом на Болшевское шоссе находится проходная. Административный корпус РКК "Энергии", где мы до 2009 года снимали офис, находится ближе всего именно к этой проходной. Я множество раз ходил через неё, т.к. приезжать в тот офис мне приходилось довольно часто. А прямо перед проходной (т.е. как раз там, где поймавший Гая Прокофьев помогал Старостину) я как правило расплачивался с таксистом.
Вот, сообственно, почему, увидев вчера у кафе мемориальную доску, я и вспомнил всю эту историю.
Гая Дмитриевич Гай (настоящее имя - Гаик Бжишкян) был весьма любопытной личностью, кавалером двух солдатских Георгиев и двух орденов Красного знамени, командиром Дикой дивизии и безусловно талантливым полководцем, хотя Владимир Оскарович Каппель в своё время и вышвырнул его из Симбирска как мальчишку. Жизнь Гая, как и многих его товарищей оборвалась печально: в 1935 году его арестовали, а в декабре 37-го расстреляли на Бутовском полигоне.
Так интересно вот что! Он пытался бежать, когда его под охраной НКВД везли на поезде в Ярославль. Ночью где-то между Хотьково и Сергиевым Посадом (по другому источнику - ещё дальше, между Берендеево и Шушково) он попросился в туалет, выбил там окно и бежал. На следующий день на него устроили облаву. Было огромное количество сотрудников НКВД, курсанты Высшей пограничной школы, простые солдаты и комсомольцы. Операцией командовал заместитель Ягоды, комиссар госбезопасности первого ранга (и по совместительству тогдашний председатель общества "Динамо") Георгий Прокофьев.
Г.Е.Прокофьев
Понятно, что у комкора Гая шансов не было. К середине дня, благодаря донесениям бдительных колхозников, его поймали, скрутили, засунули в машину и отправили в Москву по Ярославскому шоссе. На такой же чёрной машине и по тому же Ярославскому шоссе, усталый, но в приподнятом настроении возвряащался в Москву и Прокофьев. И тут...
Н.П.Старостин
Тут мы передадим слово Николаю Петровичу Старостину. Вот цитата из его книги "Футбол сквозь годы": "Я гнал машину по Ярославскому шоссе, привычно перебирая в памяти фамилии футболистов, пытаясь мысленно расставить их на поле по непривычной тактической схеме «дубль-ве». Сидевшие рядом жена и корреспондент «Красного спорта» Аванесов не хотели отвлекать меня разговорами и лишь изредка перебрасывались отдельными фразами с шофером Петром, у которого я, не имея водительских прав, выпросил руль, и он вынужден был смириться с ролью пассажира. Впереди тащился маленький газик и никак не давал себя обогнать. И вот около Мытищ, где идет ответвление дороги на Болшево, я, не выдержав, выжал акселлератор до предела и пошел на обгон. Неожиданно с прилегающего шоссе на противоположную сторону дороги выехал мальчишка на велосипеде. Я с леденящим ужасом понял, что сейчас его собью, и резко вывернул руль влево. Когда жена увидела, что аварии не избежать, она с криком «Коля!» вскочила с заднего сиденья, пытаясь закрыть мне голову руками. Машину вынесло на незамощенную часть, и она, перевернувшись в воздухе, приземлилась вверх колесами в придорожной канаве. Вылетели все стекла. Петр и Аванесов сильно порезались. Самое удивительное, что я не получил ни одной царапины. Жена лежала, не подавая признаков жизни. Из раны на лбу, заливая ей глаза и лицо, струилась кровь. Первое впечатление - она мертва. Я в отчаянии. Не могу взять себя в руки, тело бьет мелкая дрожь. Вдруг на обочине останавливается черная «эмка». И из нее выходит зампред НКВД Прокофьев. (Как потом выяснилось, он возвращался с операции по задержанию легендарного командира гражданской войны Дмитрия Гая. Гай был необоснованно арестован, его везли из Москвы в тюремном вагоне. На переезде между Хотьковом и Загорском, попросившись в туалет, он выпрыгнул через окно на полном ходу поезда. При падении сильно повредил ногу и ползком далеко, конечно, уйти не мог... Прокофьев руководил операций захвата.) Он часто бывал на футбольных матчах и, естественно, знал меня.
- Что случилось, Николай?
- Кажется, я убил свою жену.
- Бог с вами, нужно срочно в больницу!
Хотя дело было к вечеру, Прокофьев подключил к моей беде весь персонал Мытищинской больницы. Жену забрали в операционную. Я немало видел и испытал в своей жизни, но до сих пор считаю те минуты самыми страшными. Примерно через час вышел хирург:
- Она пришла в себя. Однако месяц придется пролежать в больнице. Думаю, обойдется без серьезных последствий.
Неприятная новость донеслась до Тарасовки. В больницу примчались братья. Как мы грузили мою изуродованную машину и переправляли ее в Тарасовку, помню плохо. Одно могу сказать: с тех пор я за руль не садился."
А теперь о том, где это происходило. Если ехать из Москвы в Тарасовку по Ярославке и подъезжать к повороту на Болшево, то по правой руке у вас будет забор Ракетно-космической корпорации "Энергия" (а в тридцатые годы это был артиллерийский завод). Прямо перед поворотом на Болшевское шоссе находится проходная. Административный корпус РКК "Энергии", где мы до 2009 года снимали офис, находится ближе всего именно к этой проходной. Я множество раз ходил через неё, т.к. приезжать в тот офис мне приходилось довольно часто. А прямо перед проходной (т.е. как раз там, где поймавший Гая Прокофьев помогал Старостину) я как правило расплачивался с таксистом.
Вот, сообственно, почему, увидев вчера у кафе мемориальную доску, я и вспомнил всю эту историю.