Бумеранг.
Подружка моя Галочка преподает фортепиано в одном из крупных культурных центров Иерусалима, в народе называемым матнасом, то есть клубом. Ученики у нее всяких возрастов, начиная от четырехлетних старичков, рассуждающих "ма кедай ли"(что мне выгоднее),упрямых нахальных подростков, немногих одаренных музыкантов и кончая девушками на пенсии, забегающими на урок в промежутке между бассейном и игрой в преферанс, нещадно терзающими клавиши накладными ногтями. Галочку, яркую брюнетку с заразительным смехом, любят мужчины, дети и собаки, что же касается женщин, то она всегда говорила, что чувствует некоторую их напряженность и настороженность по отношению к себе. Даже я, признаюсь честно, тихо завидую тому обаянию, коим ее так щедро наградили предки. В последнее время мы как-то потерялись, обе загруженные до предела, но недавно она позвонила. Оказывается, у таких тоже бывают неприятности. Я всей душой посочувствовала. Вот ее история из серии "Служебный антироман."
В матнасе началось стихийное бедствие-ремонт. Все группы и кружки перетасовали, выселили с насиженных с таким трудом мест в самые невероятные уголки огромного трехэтажного здания. Галочка храбро предложила поставить пианино в конце большого коридора и соорудить гибсовую стенку, но дирекция решила так: ввиду того, что для него не нужно много места и один ребенок меньше, чем, например, балетная группа, затырить пианино в каморку папы Карло, то есть в билетную кассу. Разумеется, ненадолго! В каком больном мозгу родилась эта дичь? Зайдя туда, Галочка онемела. Пианино занимало три четверти пространства, стул притиснут к стенке, так что хоть на Ковре -самолете летай, но самое интересное, что головы ее и ребенка сзади подпирает арон хашмаль-огромный электрический щит с кнопками, гудящий, как пчелиный улей.
Забившись в эту комнатенку с вентилятором на потолке, разгоняющим пыль,и решеткой на маленьком оконце, Галочка ощутила себя пожизненной узницей Бастилии. Ученики хватали кнопки,задыхались и потели, дергались при постоянно открывающейся с диким гиканьем двери, когда кто-то кого-то постоянно искал, типа "Ави, эйфо ата?" (Ави, где ты?)Понятно, что о музыке уже никто не думал. Как же отсюда выбираться?
На следующий день две мамаши отказались приводить сыночков в эту собачью конуру. И справедливо: заткнули детей в такое место?! Нельзя было изначально соглашаться. Назревал скандал. Галочка решила действовать. Родителей просить опасно, надо поговорить с завучем Доном, высоченным мужиком в шортах и ботинках с черными носками, с седым бобриком и зычным лающим басом, неудавшимся актером. Тот еще вчера нежно целовал ей руку и блеял. Но сейчас скорчил брезгливую рожу и, глядя в сторону, цинично проронил, что она может вообще убираться домой и с нею все недовольные, так как все равно от них мало материальной выгоды, не то, что от группы.
Продолжение следует.
В матнасе началось стихийное бедствие-ремонт. Все группы и кружки перетасовали, выселили с насиженных с таким трудом мест в самые невероятные уголки огромного трехэтажного здания. Галочка храбро предложила поставить пианино в конце большого коридора и соорудить гибсовую стенку, но дирекция решила так: ввиду того, что для него не нужно много места и один ребенок меньше, чем, например, балетная группа, затырить пианино в каморку папы Карло, то есть в билетную кассу. Разумеется, ненадолго! В каком больном мозгу родилась эта дичь? Зайдя туда, Галочка онемела. Пианино занимало три четверти пространства, стул притиснут к стенке, так что хоть на Ковре -самолете летай, но самое интересное, что головы ее и ребенка сзади подпирает арон хашмаль-огромный электрический щит с кнопками, гудящий, как пчелиный улей.
Забившись в эту комнатенку с вентилятором на потолке, разгоняющим пыль,и решеткой на маленьком оконце, Галочка ощутила себя пожизненной узницей Бастилии. Ученики хватали кнопки,задыхались и потели, дергались при постоянно открывающейся с диким гиканьем двери, когда кто-то кого-то постоянно искал, типа "Ави, эйфо ата?" (Ави, где ты?)Понятно, что о музыке уже никто не думал. Как же отсюда выбираться?
На следующий день две мамаши отказались приводить сыночков в эту собачью конуру. И справедливо: заткнули детей в такое место?! Нельзя было изначально соглашаться. Назревал скандал. Галочка решила действовать. Родителей просить опасно, надо поговорить с завучем Доном, высоченным мужиком в шортах и ботинках с черными носками, с седым бобриком и зычным лающим басом, неудавшимся актером. Тот еще вчера нежно целовал ей руку и блеял. Но сейчас скорчил брезгливую рожу и, глядя в сторону, цинично проронил, что она может вообще убираться домой и с нею все недовольные, так как все равно от них мало материальной выгоды, не то, что от группы.
Продолжение следует.