по страницам новой книги Елены Сунцовой "Несбылотник" (Ailuros Publishing, 2016)
***
Я верила стихи изменят что-то
Есть птицы позатейливей мотмота
Хотя представить сложно ну и пусть
Царевной вспыхну жабой обернусь
На шее будет ловкая бархотка
В руках синица волны вспенит лодка
Уложены провизия багаж
Сам океан ты веришь будет наш
По льду новорожденному спеша я
Достигну наконец опустошая
Слова я им пойду наперерез
О ужас это правда слышишь треск
***
Посиди еще, будь со мной,
Просияй, как тогда весной
Цветущая сакура здесь
Сияла на город весь.
Посиди, я налью нам чай,
Память жадную освещай,
Как тихой волшебной тьмой
Могла бы нам ель зимой.
Не идти нам в леса, сады,
Повторяя на все лады,
Что дерева краток свет,
Не счесть световых лет.
Но деревьям до нас нет дел,
Они машут ветвями тем,
Кто облако, воздух, прах,
Носят нас на руках.
***
Как тот пионер с неистлевшим значком,
Стоит наша общая память торчком,
И ей не лежится, неймется,
Как будто бы что-то найдется.
Всё вынуто, спето, употреблено,
Ан нет, раскрывается с треском окно
И молит: смотри в меня снова,
В кроссворде пропущено слово.
Какие, к хвостатому, могут слова
Быть там, где давно колосится трава,
Где ходит блондинка с косою,
Аральской колючее соли.
Ну разве что это, как ты замолчал
В ответ на ой, кажется, кончился чай,
Ты спал, я несла одеяло,
От ветра окно закрывала.
***
Боль, как луна,
Слева к тебе придет.
Ты рождена
Пробовать этот лед.
Снова волна
Хочет тебя кусать.
Веришь ли, нам
Эту волну спасать.
Маленький ад,
Он навсегда в груди.
И Тринидад
Тоже, как я, притих.
Звезды молчат,
Штопор, судьба и штиль.
Ну же, ушат
Полон, не он один.
***
А если воссиять
Как та невероять
Подпрыгнуть воспарить
Рот бархатный открыть
А если босиком
Проворным мотыльком
Закладкой на главе
Где навзничь на траве
Застыть огни цветут
И мостика батут
Уже не горб а лук
И пой крылатый друг
О городе пустом
Гнезде покинутом
О боли о войне
О нем и обо мне
***
Так в луже осколок бывает блестит
Но ты не заметишь идя
Так хочется алую тучу спасти
И спрятаться в ней от дождя
И камионетки насмешливый ритм
Что скачет трух-трух туру-рух
Уже не страшнее побасенок Гримм
И за морем прячется грум
Вот божьи коровки осыпались меж
Оконных бесчувственных рам
Прими их за мелкую ягоду ешь
Кромсай поперек пополам
Но что бы ни знала щербатая кость
Не выпить разбитых монет
И не догадаться каков будет гость
Из вроде бы ясных примет
***
Ты тлела напрасно чтоб чувствовать жмых
И чтобы зародыш спасти
Но если не можешь оттуда уйти
Тогда оставайся в живых
Сквозь самые южные страшные два
Созвездья навеки стезя
Опомнись ужасен тот снег и нельзя
Там было и будет тюрьма
Кружась и целуя не ложь остранив
Придумала родинку ты
И длясь и воркуя подземной Инты
Напрасно продернула шкив
Рассыпались камни разбилось окно
Застыл на корме рулевой
Уймись никогда не вернешься домой
Но вызрело вроде пшено
Смотри задыхаясь как корчится луч
Он падает прямо на грудь
И сердце китайскою пыткой забудь
Как солнце глядит из-за туч
Так ранят бумагой рассвета того
Кто сам по природе раним
И ты зареклась быть когда-нибудь с ним
Похожим на сон от него
***
В теплых округлых краях
Амфоры зреет восток
В неба пробоину ляг
И не заметишь росток
Утра где наш поцелуй
Держит себя про запас
И я не помнила струй
Свет бы в которых не гас
Не нарастала бы тьма
Снег бы короткий не лег
Не окружала сурьма
Нежности тот фитилек
И возражая в ответ
Овладевая собой
Я бы вернула билет
Как возвращает прибой
Стеклышки камешки рай
Ракушки ад черепки
Хочешь погибнуть спасай
Хочешь спасенья теки
***
О том как мы были тогда одни
И не покладая рук
Кирпичик к кирпичику клали дни
Напомнит тебе фейсбук
О том как мой голос звенел и звал
Сияние как цедил
Рассвет сквозь расщелину одеял
А сон всё не уходил
Как я окружала тебя собой
Так мелом обводят знак
Как старых часов запоздалый бой
Был сердцем моим и как
Я думала что не вернусь что мне
Заказан тот путь теперь
И как оказалась на самом дне
И снова открыла дверь
По-прежнему утро ласкает глаз
Подсматривает игру
Плакат на стене обожая нас
Срываю его беру
Пускай самокруткой из рук твоих
В мои прилетят огни
И вспыхнет пропущенных лет дневник
Где были с тобой одни
***
Мне снова близок пешеход
Несущий в амфоре печаль
Он всё идет он всё несет
Как бы внутри ни верещал
Как ни противился б ондатр
Зажатый в трепетных руках
Лишь богу ведомо куда
Рок повлечет его лукав
Но никуда он не идет
Сидит у лысого окна
Он опасается невзгод
Что могут вывалиться на
Его главу и рук венец
С ондатром амфору разбить
Не человек ондатр пловец
Он поплывет а что б не плыть
Что б не идти забытой вдоль
Реки не чудиться поверх
И разжимается ладонь
И в темноту ныряет зверь
***
Что-то чудное долго над
Бледным городом ал закат
Растворяет хали-хало
В темном небе ожог гало
Кто-то входит в холодный дом
Помнит запах ее духов
Облака как омар хвостом
Машут солнышко был таков
Где-то серое поле плач
И старуха бредет в снегу
Ты не бойся и помни прячь
Я же прячу и я бегу
***
За что бы еще мне простить тебя
За этот зеркальный дождь
За время которое нас губя
Растаяло ты похож
На самую главную глубину
И капли в нее скользя
Оставили только одну вину
Которой признать нельзя
Как холоден город как воздух строг
И паспорта снова нет
И вырос до облака тот порог
И голос молчит в ответ
И снова в сырую ночную тьму
Слетаются светляки
И цепь образуют и я ему
Шепчу улетай теки
Как все эти годы текла река
Текла для меня одной
И если простить не могу никак
Махну на вину рукой
____________
Книгу в формате пдф можно скачать бесплатно здесь: http://www.elenasuntsova.com/myself/nesbylotnik
____________________
* Из "Книжной полки" "Нового мира" (№ 7, 2015): Сунцова - поэт ровный, почти не меняющийся от книги к книге. Мне уже приходилось писать и о «фрагментарности, подчеркнутой сиюминутности фиксируемых впечатлений», и об «ассоциации с серией фотографий» в ее лирике («Урал», 2012, № 3). И эта ровность не имеет ничего общего с конвейером: каждая узнаваемая фотография все равно удивляет по-своему. Впечатление самоповтора здесь обманчиво: каждый текст прирастает новыми обертонами, оттенками драмы - при кружении вокруг одной болевой точки отсчета.
<...> Сунцова выстраивает книгу как дневник, конспект определенного отрезка жизни. Ее пролистываешь - в лучшем смысле слова, как и поэт пролистывает части цикла, отводя взгляд читателя от пристального рассмотрения, задерживая этот взгляд на мимолетном.
Сунцова - многопишущий поэт, но это не отменяет ощущения затаенности драмы и удивительного лаконизма - и на уровне графического объема стихотворения, и в смысле женственного отказа от однозначности высказывания. Природа ее стихотворения конспективна - и тем обаятельна: иногда создается впечатление проборматывания, стенограммы, легкой скорописи <...> Лучше не обманываться: это легкость самозаговаривания, суггестии. Что-то сопротивляется впечатлению безделицы, побрякушки, старательно навязываемому самим автором: сама мелодия разлада, маскирующегося под примитивизм, просодию незатейливой песенки. Может быть, внутренний разлад, проявляющий себя в композиционной асимметрии; может быть - попытка скрепить этот разлад однородностью стиля, цельностью высказывания в пределах собственно книги. Если что и становится здесь самоцелью - то это сильный ход не только на композиционном, но и на синтаксическом уровне, оставляющий стихотворение «вещью в себе», но дающий читателю приманку лукавого ускользания, игры, манка.
____________
* Перечитывая Елену Сунцову ("Возникновение колокольчика" (New York, Ailuros Publishing, 2013);