(no subject)
Кто не мечтал о дочери, наверное, не поймет моего трепетного восторга, когда маленькое ласковое существо лет четырех взобралось на мои колени, копной шелковых светлых волос защекотав и разбудив где-то глубоко спящее во мне, маме двоих мальчишек, чувство нереализованной женской любви к так и не рожденной напоследок лапоньке - дочке. А эта прильнувшая ко мне прелесть была к тому же так полна нежности, безусловного доверия и той пленительной детской притягательности, которой природа с умыслом наградила всех маленьких существ: котят, щенят, наверное, даже слонят, и уж конечно, человечьих детенышей.
Но что то было не так.... ах, вот оно - в свои 4 года девочка еще не разговаривала... Она не была нема, видимо, какая-то задержка в развитии речевых центров мозга не давала этому прекрасному ребенку возможности задавать свои тысячи «почему», декламировать первые стишки, вступать в полноценный контакт с окружающими. Но ласковая страстность, упоение от моих объятий, выражавшееся во взгляде, в ее маленьком прильнувшем ко мне тельце, - все это свидетельствовало глубокой потребности в общении, во взаимодействии с миром, и поскольку выражалось языком тела, а не детским характерным лепетом, превращало этого ребенка в существо из параллельного мира.
Моя первая встреча с малышкой, произошла, когда её, собственно и не было еще. Она, не родившаяся, получала никотин в чудовищных дозах. Где мать, беззаботно курившая все 9 месяцев по пачке-две в день, черпала уверенность, что табак безвреден для ребенка, для меня так и осталось загадкой. Она просто отмахивалась, когда я говорила об этом. Не желала беспокоиться, наверное. Или слепо доверяла врачам, роковая перемена в отношении медицины к курящим беременным тогда уже произошла. Или просто ей было плевать.
Прошло 10 лет. Время, безжалостное, деспотичное и быстротечное, ты выносишь свои приговоры. Я почти ничего не знала об этой семье все эти годы, но образ ласковой молчаливой малышки, сохранившийся где-то на самой дальней полке моего сознания, иногда излучал тревожные сигналы. Как она, что с ней, нашла ли мать силы исправить свои ошибки?
Увы, чуда не произошло. Давний приятель, познакомивший меня когда-то с этой семьей, к слову в телефонном разговоре вспомнил, что девочке поставлен диагноз «шизофрения»; когда пришла пора учиться, ее отправили в специализированную школу, и сейчас, где-то под Уссурийском, то ли в интернате, то ли в больнице для детей с отклонениями от нормы, давно уже подросшее ласковое существо постигает свой немилосердный путь.