Возвращение
Жаркое тянь-шанское июльское солнце, лето расплавило асфальт и в полуденном мареве всё стало зыбко и изменило свои очертания. Когда-то белённая глиняная ограда старого мусульманского кладбища проступила серыми трещинами. Большинство минаретов давно обрушились и оползшая глина поросла дикой травой и полынью. Старый чловек медленно шёл вдоль ограды, с каждым шагом опираясь на самодельную трость. Оденяния его, как и волосы выбелило время а кожа потемнела от солнца и ветра, сморщилась вокруг глаза и на худых руках и только ногти, в контраст телу, всё ещё оставались перламутро-розовыми. Человек шагнул под деревянную арку кладбищенских ворот и остановился. Его, и без того узкие от яркого света глаза, ещё больше сузились, всматриваясь вдаль, как бы ища что-то важное. Внезапно он принял решение и твёрдо зашагал по аллее, уходящей вглубь, туда, куда даже по праздничным дням давно не приходили родственники умерших и не вешали цветные ленты, призванные увещевать духов предков. Подойдя к одному из памятников, старой железной пирамиде со звездой и укрытой глиняной аркой, он остановился и прислушался к звуку цикад. Его губы что-то неслышно прошептали, рука, не держащая трость, разжалась и к подножию пирамиды выскользнуи чёрного, эбенового дерева чётки. Старик опустился на колени и заботливо переложил упавшие чётки из пыльной травы на небольшой серый камень у подножия, провёл по нему рукой, прошептал ещё несколько слов. Ему внезапно захотелось сесть прямо в пылную траву, закрыть глаза и прислониться к каменной стене. Но он передумал и с трудом поднялся. Обратно он шёл ещё медленнее, трость в его руке негромко отбивала ритм шагов и подымала небольшие облачка пыли, которые тут же оседали в неподвижном воздухе под лучами палящего солнца. Старик вышел из под арки, дошёл до поворота и исчез в тени дальних тополей и время снова замерло, как будто никого тут только что и не было. И только безумные цикады продолжали своё бесконечное пение, погружённое в неспешную реку времени как и пятьдеся и сто лет назад.