Трагедия без трагического. "Educating Rita", 1983
Всяк сверчок знай свой шесток.
Где родился, там и пригодился.
По одежке протягивай ножки.
Рожденный ползать, летать не может.
Не одни только древние римляне могли придавить человека весомостью своих изречений. В каждом народе живут поговорки и пословицы, которые словно лишают нас выбора жизненного пути. Дискриминационные, уничижающие, отрезвляющие. Если это народная мудрость, то лучше оставаться дураком. Не знающим о своем шестке, о своем «предназначении» или игнорирующим его. Дураком, которому могут позавидовать самые просвещенные и опытные люди.
СПОЙЛЕРЫ ЕСТЬ. Но просмотра они не заменят.
Героиня фильма Educating Rita, в миру миссис С. Уайт (в исполнении замечательной Джули Уолтерс), одна из таких счастливиц. Она врывается в фильм через дверь преподавателя университета (смазать бы надо, открыть невозможно!) с жизнерадостностью неофита и взрывается пассажами на неудобоваримом (и ужасно милом!) ливерпульском диалекте. Эта женщина решительно непереносима, и молчать она не умеет!
И ведь как было хорошо профессору Фрэнку Брайанту до нее. Неспешные занятия со студентами, глаза бы их не видели, назойливые мухи, и что они вечно спрашивают о чем-то? Потом уединение кабинета, где за одной, очень интересной книжкой (Чарлз Диккенс, мое почтение) прячется бутылка с целебным эликсиром, делающим жизнь если не лучшей, то гораздо более сносной. А потом домой - к интеллигентной женщине, с которой разделяешь ужин и постель. Правда, в последнее время в доме завелся друг, который тоже не прочь разделить то же самое и с той же женщиной. Ну так ведь воспитанные люди не устраивают скандалов. Тем более, при посторонних.
Замечательная, устроенная жизнь без сюрпризов, без треволнений, без новизны. Аж взвыть хочется, или устроить маленький скандал, напиться, выказать неуважение коллеге...
Жизнь сводит пресыщенного академической рутиной профессора (университета, который мог быть Ливерпульским) и простую женщину, обучающуюся в «народном» университете, чтобы «найти себя».
Пигмалион нашел свою Галатею. Правда, сначала надо вырезать ее из глыбы невежества и предрассудков, но, видит бог, оживлять ее не придется. Она сама жизнь, непосредственная, бурная, оригинальная. Шило в...
Спокойствие Пигмалиона нарушено, и он выставляет посетительницу под удобным и благородным предлогом, что он недостаточно хороший преподаватель. Но, во-первых, он уже заглотил приманку - чем-то зацепила его эта настырная женщина, которая ищет себя. А, во-вторых, так просто она от него не отстанет, а очень скоро вернется с масленкой.
Совершенно несправедливо полагать, что кому-то дано от природы больше, чем другому. Что надо держаться своего круга и его интересов, а не вылезать из кожи, пытаясь что-то доказать.
Если ты парикмахер по имени Сьюзан, обремененная мужем, но пока что без детей (до тех пор, пока не найдет себя), неужели твоя судьба изо дня в день стараться исполнить пожелания каждой из клиенток, которая за полчаса в кресле парикмахера намеревается преобразиться в новую женщину («а как стать новой, если внутри ты остаешься прежней?». Разве это предел желаний - иметь мужа, который заботится о ней и о доме и страстно желает детей? Ведь женщина должна (!) хотеть этого не меньше? А по вечерам в пятницу закатиться в паб большой компанией и пить пиво и петь песни - что может быть приятнее рабочему человеку?
Но как быть, если героине не нравится песня, которую поют и ее муж, и отец (вот только матери она тоже не по душе, но она привычно терпит, морщась), если ей хочется найти и спеть свою? Она примеряет на себя новую жизнь, новый мир учености, который кажется ей восхитительным, захватывающим, единственно достойным. Имя Сьюзан заменено на более стильное Рита (в честь писательницы Риты Мэй Браун). И желание изменений подкреплено готовностью учиться! Дверь смазана, уроки начинаются.
Честно говоря, я почему-то ожидала, что профессор начнет делать из Риты совершенство по образцу Элизы Дулиттл. Почему? Да просто однажды я прочла, что если в Голливуде требуется сыграть роль настоящего англичанина, то в первую очередь думают о Майкле Кейне (а именно он сыграл профессора), потому что нечего и пытаться американца выглядеть хотя бы на 5% так же убедительно, как он. И главный козырь - в его произношении. Но создатели фильма далеко не так прямолинейны. История вообще не о «вышколении» Риты. Она о том, как близки становятся люди, когда они вовлечены во взаимный процесс дарения и принятия даров. И о маленькой трагедии подлинного учителя.
Рита - строптивая ученица. У нее на все есть свое оригинальное мнение. Она не преследует намерения польстить учителю или поразить его. Часто причина лаконичности ее формулировок - невыученные уроки. Ведь занимается она чуть ли не украдкой от мужа и к полному неодобрению отца. Но, тем не менее, каждый ее ответ заставляет Фрэнка застыть в недоумении, а затем в восхищении. Ни шаблонов, ни схем, ни выученной правильности в Рите нет. Она подлинная, искренняя, остроумная. И хотя эта оригинальность не заменяет образованности, подчас профессор понимает, что в ней заключено сокровище.
Рита уже вступила на путь, который ее изменит, в одном ее ноготке больше целеустремленности, чем в любом действительном студенте университета. Перемены коснутся всех сторон ее жизни. Она не осуществляет собственные капризы, но старается создать другую Риту: уход от мужа, новая квартира с очень странной соседкой богемного образа жизни, другая работа (нет, не в офисе, зачем же так неправдоподобно?) и множество прочитанных книг.
Профессор тоже освобождается от «неликвидных активов». На его характер и экзистенциальную безысходность это не повлияло, увы! Но ему впервые за много лет интересно то, чем он занимается. Высекает Галатею из мраморной глыбы. Риту из Сьюзан. И старательно выковывает ключ к двери, за которой ждет его маленькая, но горькая личная трагедия.
Если Вы подумали, что я имею в виду, что Рита и Фрэнк никогда не будут вместе, что она не последует за ним в ссылку в Австралию (профессор дошутился, наконец, по пьяной лавочке, исчерпав терпение администратора колледжа. И представьте только, он еще при этом стоял на газоне!), то нет, я не это имею в виду. Не трагедия и сама его ссылка. Я имею в виду нечто более общее, неизбежное следствие любого обучения.
Получив /навязанный ему/ неограненный алмаз, профессор со всевозрастающим энтузиазмом вложил в Риту все, что успел за довольно короткий промежуток времени (во всяком случае, мне показалось, что все случилось в течение нескольких месяцев). И результат не заставил себя ждать: Рита выдержала экзамен по литературе.
Думаю, что оба ощутили последствия. Рита «встала на крыло». Она больше не новичок и не посторонний в литературе человек. Ее с радостью приняли в свой круг настоящие студенты: она интересный человек, да и по возрасту больше подходит им, чем профессору. Перед ней открылись перспективы. Не знаю, сможет ли она преподавать литературу, но теперь у нее есть знания, метод научного исследования, навыки литературного анализа. И теперь она не нуждается в руководителе. Она изменила себя изнутри. И ее горечь потери верного друга компенсируется светом новых надежд.
Фрэнк увидел, что ограненный бриллиант, свидетельство плодотворности его усилий, потерял свою притягательную неправильность. Он всегда будет с теплотой вспоминать Риту, ах нет, она больше не нуждается во внешних атрибутах самости, она снова Сьюзен, но Сьюзен просвещенная. Но больше она никогда не поразит его парадоксами вроде: «чтобы разрешить сложности, связанные с инсценировкой пьес Ибсена, надо ставить их на радио». Больше она не ворвется в его кабинет и не закидает его вопросами, только часть которых будет о литературе. И виноват в этом он сам. Фрэнк "образовал" ее. И его радость учителя омрачается необратимостью учебного процесса и горечью завершения очень романтического периода его жизни.
Вот, что я называю трагедией, хотя ничего трагического тут нет. В точности, как учил профессор Фрэнк: не путайте трагедию с трагическим.
Нет, он не пригласил Риту в Австралию. Да она и не навязывалась. Но они нашли нужные слова, взгляды и жесты для прощания. Так расстаются хорошие друзья, чьей дружбе не угрожают ни расстояния, ни время.
Может, в один удручающе солнечный австралийский день, профессор Фрэнк Брайант возьмется за перо и напишет хоть несколько строк в рифму.
Может быть однажды Сьюзан... Нет, у нее все будет отлично даже и без профессора литературы, но она точно никогда о нем не забудет.
Где родился, там и пригодился.
По одежке протягивай ножки.
Рожденный ползать, летать не может.
Не одни только древние римляне могли придавить человека весомостью своих изречений. В каждом народе живут поговорки и пословицы, которые словно лишают нас выбора жизненного пути. Дискриминационные, уничижающие, отрезвляющие. Если это народная мудрость, то лучше оставаться дураком. Не знающим о своем шестке, о своем «предназначении» или игнорирующим его. Дураком, которому могут позавидовать самые просвещенные и опытные люди.
СПОЙЛЕРЫ ЕСТЬ. Но просмотра они не заменят.
Героиня фильма Educating Rita, в миру миссис С. Уайт (в исполнении замечательной Джули Уолтерс), одна из таких счастливиц. Она врывается в фильм через дверь преподавателя университета (смазать бы надо, открыть невозможно!) с жизнерадостностью неофита и взрывается пассажами на неудобоваримом (и ужасно милом!) ливерпульском диалекте. Эта женщина решительно непереносима, и молчать она не умеет!
И ведь как было хорошо профессору Фрэнку Брайанту до нее. Неспешные занятия со студентами, глаза бы их не видели, назойливые мухи, и что они вечно спрашивают о чем-то? Потом уединение кабинета, где за одной, очень интересной книжкой (Чарлз Диккенс, мое почтение) прячется бутылка с целебным эликсиром, делающим жизнь если не лучшей, то гораздо более сносной. А потом домой - к интеллигентной женщине, с которой разделяешь ужин и постель. Правда, в последнее время в доме завелся друг, который тоже не прочь разделить то же самое и с той же женщиной. Ну так ведь воспитанные люди не устраивают скандалов. Тем более, при посторонних.
Замечательная, устроенная жизнь без сюрпризов, без треволнений, без новизны. Аж взвыть хочется, или устроить маленький скандал, напиться, выказать неуважение коллеге...
Жизнь сводит пресыщенного академической рутиной профессора (университета, который мог быть Ливерпульским) и простую женщину, обучающуюся в «народном» университете, чтобы «найти себя».
Пигмалион нашел свою Галатею. Правда, сначала надо вырезать ее из глыбы невежества и предрассудков, но, видит бог, оживлять ее не придется. Она сама жизнь, непосредственная, бурная, оригинальная. Шило в...
Спокойствие Пигмалиона нарушено, и он выставляет посетительницу под удобным и благородным предлогом, что он недостаточно хороший преподаватель. Но, во-первых, он уже заглотил приманку - чем-то зацепила его эта настырная женщина, которая ищет себя. А, во-вторых, так просто она от него не отстанет, а очень скоро вернется с масленкой.
Совершенно несправедливо полагать, что кому-то дано от природы больше, чем другому. Что надо держаться своего круга и его интересов, а не вылезать из кожи, пытаясь что-то доказать.
Если ты парикмахер по имени Сьюзан, обремененная мужем, но пока что без детей (до тех пор, пока не найдет себя), неужели твоя судьба изо дня в день стараться исполнить пожелания каждой из клиенток, которая за полчаса в кресле парикмахера намеревается преобразиться в новую женщину («а как стать новой, если внутри ты остаешься прежней?». Разве это предел желаний - иметь мужа, который заботится о ней и о доме и страстно желает детей? Ведь женщина должна (!) хотеть этого не меньше? А по вечерам в пятницу закатиться в паб большой компанией и пить пиво и петь песни - что может быть приятнее рабочему человеку?
Но как быть, если героине не нравится песня, которую поют и ее муж, и отец (вот только матери она тоже не по душе, но она привычно терпит, морщась), если ей хочется найти и спеть свою? Она примеряет на себя новую жизнь, новый мир учености, который кажется ей восхитительным, захватывающим, единственно достойным. Имя Сьюзан заменено на более стильное Рита (в честь писательницы Риты Мэй Браун). И желание изменений подкреплено готовностью учиться! Дверь смазана, уроки начинаются.
Честно говоря, я почему-то ожидала, что профессор начнет делать из Риты совершенство по образцу Элизы Дулиттл. Почему? Да просто однажды я прочла, что если в Голливуде требуется сыграть роль настоящего англичанина, то в первую очередь думают о Майкле Кейне (а именно он сыграл профессора), потому что нечего и пытаться американца выглядеть хотя бы на 5% так же убедительно, как он. И главный козырь - в его произношении. Но создатели фильма далеко не так прямолинейны. История вообще не о «вышколении» Риты. Она о том, как близки становятся люди, когда они вовлечены во взаимный процесс дарения и принятия даров. И о маленькой трагедии подлинного учителя.
Рита - строптивая ученица. У нее на все есть свое оригинальное мнение. Она не преследует намерения польстить учителю или поразить его. Часто причина лаконичности ее формулировок - невыученные уроки. Ведь занимается она чуть ли не украдкой от мужа и к полному неодобрению отца. Но, тем не менее, каждый ее ответ заставляет Фрэнка застыть в недоумении, а затем в восхищении. Ни шаблонов, ни схем, ни выученной правильности в Рите нет. Она подлинная, искренняя, остроумная. И хотя эта оригинальность не заменяет образованности, подчас профессор понимает, что в ней заключено сокровище.
Рита уже вступила на путь, который ее изменит, в одном ее ноготке больше целеустремленности, чем в любом действительном студенте университета. Перемены коснутся всех сторон ее жизни. Она не осуществляет собственные капризы, но старается создать другую Риту: уход от мужа, новая квартира с очень странной соседкой богемного образа жизни, другая работа (нет, не в офисе, зачем же так неправдоподобно?) и множество прочитанных книг.
Профессор тоже освобождается от «неликвидных активов». На его характер и экзистенциальную безысходность это не повлияло, увы! Но ему впервые за много лет интересно то, чем он занимается. Высекает Галатею из мраморной глыбы. Риту из Сьюзан. И старательно выковывает ключ к двери, за которой ждет его маленькая, но горькая личная трагедия.
Если Вы подумали, что я имею в виду, что Рита и Фрэнк никогда не будут вместе, что она не последует за ним в ссылку в Австралию (профессор дошутился, наконец, по пьяной лавочке, исчерпав терпение администратора колледжа. И представьте только, он еще при этом стоял на газоне!), то нет, я не это имею в виду. Не трагедия и сама его ссылка. Я имею в виду нечто более общее, неизбежное следствие любого обучения.
Получив /навязанный ему/ неограненный алмаз, профессор со всевозрастающим энтузиазмом вложил в Риту все, что успел за довольно короткий промежуток времени (во всяком случае, мне показалось, что все случилось в течение нескольких месяцев). И результат не заставил себя ждать: Рита выдержала экзамен по литературе.
Думаю, что оба ощутили последствия. Рита «встала на крыло». Она больше не новичок и не посторонний в литературе человек. Ее с радостью приняли в свой круг настоящие студенты: она интересный человек, да и по возрасту больше подходит им, чем профессору. Перед ней открылись перспективы. Не знаю, сможет ли она преподавать литературу, но теперь у нее есть знания, метод научного исследования, навыки литературного анализа. И теперь она не нуждается в руководителе. Она изменила себя изнутри. И ее горечь потери верного друга компенсируется светом новых надежд.
Фрэнк увидел, что ограненный бриллиант, свидетельство плодотворности его усилий, потерял свою притягательную неправильность. Он всегда будет с теплотой вспоминать Риту, ах нет, она больше не нуждается во внешних атрибутах самости, она снова Сьюзен, но Сьюзен просвещенная. Но больше она никогда не поразит его парадоксами вроде: «чтобы разрешить сложности, связанные с инсценировкой пьес Ибсена, надо ставить их на радио». Больше она не ворвется в его кабинет и не закидает его вопросами, только часть которых будет о литературе. И виноват в этом он сам. Фрэнк "образовал" ее. И его радость учителя омрачается необратимостью учебного процесса и горечью завершения очень романтического периода его жизни.
Вот, что я называю трагедией, хотя ничего трагического тут нет. В точности, как учил профессор Фрэнк: не путайте трагедию с трагическим.
Нет, он не пригласил Риту в Австралию. Да она и не навязывалась. Но они нашли нужные слова, взгляды и жесты для прощания. Так расстаются хорошие друзья, чьей дружбе не угрожают ни расстояния, ни время.
Может, в один удручающе солнечный австралийский день, профессор Фрэнк Брайант возьмется за перо и напишет хоть несколько строк в рифму.
Может быть однажды Сьюзан... Нет, у нее все будет отлично даже и без профессора литературы, но она точно никогда о нем не забудет.