“Много шума из ничего”, Джосс Уидон, 2012
“Много шума из ничего” Джосса Уидона (2012) - третья в моём списке кинопостановка, и она разительно отличается от первых двух.
Сделана она была за 12 дней перерыва в работе над "Мстителями" у Уидона в доме, и здесь можно увидеть многих его постоянных актёров, а маскарад снимали непосредственно во время реальной вечеринки. Возможно, это в том числе помогло созданию атмосферы давнего знакомства и приязни в собравшейся компании.
Действие перенесено в современность, кадр полон бытовых деталей, чёрно-белая картинка любовно лепит из света и тени фактуры - ткань платьев, блеск стекла и металла, изменчивость лиц. Снято красиво, глаз отдыхает и радуется. Всё это хорошо работает одновременно для приближения текста к зрителю, и в то же время выбор чёрно-белого изображения помогает сохранить дистанцию.
Все эти "доны", мужчины поголовно при оружии и момент, когда на фоне всеобщей респектабельности из машины высаживают дона Хуана и его слуг со связанными руками, вносят поправку в антураж, явно намекая, что мы в гостях у мафии. Вероятно, это несколько объясняет патриархальность подхода к вопросу девственности и скандалов на свадьбе. Затруднюсь сказать, насколько убедительно для 2000-2010 годов, но... С другой стороны, чёрно-белая картинка, опять же, как раз тут отчасти помогает, напоминая, что у нас тут всё-таки некоторая условность.
В целом замкнутость пространства внутри дома и прилегающего к нему сада усиливает впечатление камерности и домашности происходящего. В предыдущих экранизациях этого не было: в фильме 1984го года все происходило слишком очевидно в декорациях, в фильме Брана пространство наоборот пытались расширить за счёт съёмок сверху, смены помещений и т.п. Здесь же - реальный дом, где действуют очень реальные люди.
Количество персонажей со словами несколько сокращено, у Леонато, например, нет брата. Текст отчасти перераспределён между горничными Урсулой и Маргаритой, но куда интереснее ситуация с другими слугами - со свитой дона Хуана.
Конрад (Рики Линдхом) стал девушкой и любовницей принца, похоже, льнущей к нему вполне искренне.
Борачио (Спенсер Трит Кларк), которого чаще всего изображаю немолодым и очень довольным собой боровом, здесь - почти ангельской внешности юноша и влюблён в Геро. Он весь меняется в лице при её появлении, а сообщение о её помолвке с Клавдио для него - острый нож, он вваливается с этой новостью в комнату, где Хуан как раз собирался развлечься с Конрадом (как её склонять-то теперь?..), похоже, вообще не замечая, что происходит вокруг. И с каким потерянным лицом он излагает свой план, заходя и оглядываясь в комнате Геро. И поэтому финальное раскаяние и готовность во всём сознаться после известия о якобы смерти Геро не выглядят неестественно и внезапно, как часто случается с этим персонажем. Собственно, в его рассказе о совершённой подлости очень мало хвастовства по сравнению с другими постановками.
Самое интересное решение образа, что я встречала.
На этом фоне особенно подлецом выглядит дон Хуан (Шон Махер). Предельно эгоистичный, пресыщенный, рассматривающий людей исключительно как игрушки молодой человек, при том воспитанный и умеющий пугающе убедительно изобразить порядочного ("честным негодяем" его в итоге назвать, правда, не просто). Шон Махер играет негромко, но впечатляюще.
Рассказ-признание Борачио сопровождается иллюстрирующим его видеорядом, но здесь он сделан не в пример удачнее, чем у Брана, так что ощущения полной неправдоподобности обмана не вызывает. По крайней мере, пока речь идёт о Клавдио. Дон Педро, которому не должны бы застить глаза эмоции, всегда вызывает у меня больше вопросов в этом плане..
так вот, Клавидо.
Не знаю, у кого как, но у меня этот Клавдио (Фрэн Кранц) сходу вызывает антипатию. При взгляде на него возникает ощущение, что у этого человека ровно два способа относиться к чему-то: восхищаться, боготворить и возносить на пьедестал - и сбрасывать оттуда, втаптывать в грязь и обвинять в предательстве и всех прочих смертных грехах при первом неверном с его точки зрения шаге. Это проявляется и в ситуации с клеветой на Геро и раньше, пока дон Педро не прямым образом устраивал его свадьбу.
И вот этому Клавдио достаётся одна из самых симпатичных Геро (Джиллиан Моргис). Она здесь умная, тихая, умеющая слушать, немного застенчивая и славная. Единственный недостаток Джиллиан Моргис - к ней никак не приложить слово "short", которое обыгрывает Бенедикт, и в тексте эти шутки остались. Обвинения Клавдио оскорбляют девушку, она требует объяснений, потом уже от несправедливости и бессилия начинает плакать - но не рыдать, и слёзы её наполовину о Клавдио, который мечется раненым зверем, ей больно за него.
Но добивают Геро слова отца. Леонато (Кларк Грегг) здесь по-настоящему жесток и жуток. Причём в отличие от многих других исполнителей роли, в церкви он не рвёт и не мечет, и далее его попытка вызвать Клавдио на дуэль из текста выпущена. Но в этой сдержанности столько ярости и жёсткости, что за Геро делается страшно. И хорошо работает контраст с его изначальными приветливостью и стараниями устроить всё наиболее удобным и приятным для всех образом.
Те не менее, отца Геро не приходит в голову осуждать, а жениха она жалеет и прощает. Но прощение не отменяет того, что в конце на второй свадьбе она откидывает своё покрывало с чувством собственного достоинства и гордо произносит своё "I am a maid" - да, чуть позже она совсем растает, но в этот момент в ней чувствуется внутренняя сила. В общем, сложная вышла пара, за будущее которой едва ли можно не беспокоиться.
Чтобы почти закончить с этой частью сюжета, полтора слова о Кизиле (Натан Филион). Он здесь на удивление не глуп, скорее даже смекалист, просто не образован и пытается это прикрыть использованием умных слов - увы, не к месту. Он - человек маленький, который привык к причудам начальства и тому, что его, начальство, не поймёшь. И ещё с убеждением, что чем меньше делаешь, тем лучше и меньше шансов сделать неправильно. Он не подчёркнуто смешной здесь, но подчёркнуто смешного в этой постановке вообще сравнительно мало.
И наконец, Бенедикт и Беатриче. Этот фильм - одна из версий, где режиссёр живо интересуется предысторией их отношений. Основу для этого дают две реплики Бетариче: „I know you at old“ в самом начале и из диалога с герцогом: «синьора Беатриче, вы потеряли сердце сеньора Бенедикта. - Это правда, ваше высочество: он мне его на время давал взаймы, а я ему за это платила проценты - и он получил обратно двойное сердце. Он его у меня когда-то выиграл мечеными костями, так что ваше высочество правы, говоря, что оно для меня потеряно».
Правда, форма, которую этот интерес принимает здесь, меня... удивила.
На октрывающих титрах идёт сцена, где Беатриче притоворяется спящей, а Бенедикт тихо уходит из спальни. после явно проведённой вместе ночи.
И это совершенно неуместно. Вот просто никак. Если они ровесницы, то что нельзя Геро, нельзя и Беатриче. И она слишком умная девушка, чтобы вот так подставляться.
Беатриче здесь молода и прелестна. Но Эми Акер дарит ей не только это, но и, вместе с традиционными умом, живостью и остроумием, куда более редкое качество - нежность. Она мягкая и хрупкая, при том что внутренней силы ей не занимать, и она хорошо держит себя в руках, маскируя неприятности улыбкой. Все её остроты в адрес других смягчены интонацией, а в неловкой или неприятной ситуации она скорее пошутит на собственный счёт
.
Впрочем, хороший слух на интонации есть не у всех, например, у синьора Бенедикта (Алексис Денисоф) с ним периодически проблемы. Даже если вызывает их личная заинтересованность, а не просто глухота.
Вообще вся линия этих двоих здесь оказывается сплошной историей недопонимания.
В первой сцене Беатриче встречает Бенедикта мягким подтруниванием, в котором смысл слов и то, как они произносятся, изрядно противоречат друг другу. Но Бенедикт, увы принимает насмешки за чистую монету и явно недоволен, поскольку рассчитывал на более тёплый приём. На вечеринке Беатриче язвит в его адрес, во-первых, после не первого бокала, во-вторых, несколько раз стряхивая со своих обнажённых плеч руки другого ухажёра - более чем достойный повод быть несколько раздражённой, право слово. Бенедикт опять принимает всё всерьёз, разражается гневной отповедью - и вот теперь уже Беатриче не на шутку огорчена и расстроена.
Обе сцены подслушивания выдержаны, увы, в одном комическом ключе. Бенедикт бегает, прыгает и ползает под ростовыми окнами комнаты, где ведётся разговор, а Беатриче ползает по кухне и падает с лестницы. Не будь Акер так мила, зрелище было бы откровенно жалкое. Новость о влюблённости Бенедикта для Беатриче оказывается тут явно куда важнее, чем все упрёки кузины.
Бенедикт, в свою очередь, ужасно доволен, прежде всего собой - это самодовольство вообще становится в фильме главной его комической чертой, потому что над тем, как он после этого начинает павлиньи выделываться перед Беатриче, не смеяться невозможно. Вообще в этом Бенедикте много позёрства. Беатриче серьёзнее и искренне. И её горькие слова о "no such friend" сюда же, отсылают и к предыстории, и к общему ощущению: "на тебя на деле нельзя полагаться".
Сцена объяснения после скандала на свадьбе в этой постановке - едва ли не единственный случай - не сближает их, а поначалу едва ли не отталкивает друг от друга. Во-первых, она оторвана от собственно порушенной свадьбы во времени и пространстве, происходит через некоторое время уже в доме, а не в церкви, то есть Беатриче в самом деле проводит какое-то время одна в слезах. И если перед свадьбой она позволила себе поддаться радостному ощущению влюблённости, то теперь оно с неё слетает. В гневе и горе Беатриче яростна. Но она борется с собой, стараясь держать себя в руках, её слезы и крики - это не разбушевавшийся тайфун, а прорывающаяся наружу внутренняя мука. И Бенедикт в этой сцене побеждён и согласен выполнить её требование именно благодаря её силе духа, а не рыданиям и воплям.
Хотя сам, кому верить, он выбирает быстро, во время скандала он приходит на помощь Геро ещё до призыва Беатриче и потом в какой-то момент удерживает пытавшегося броситься на дочь Леонато. Но с очевидностью по собственной воле активно вмешиваться в продолжение истории этот Бенедикт бы не стал, он делает это только для Беатриче.
Чем наконец завоёвывает её доверие. Правда, в последний момент чуть снова всё не портит: в финальной сцене, уже вытащив Беатриче не всеобщее обозрение, он мнётся, ему явно тяжело прилюдно заговорить о своих намерениях, и в итоге вместо напрашивающегося "выходи за меня" он выдаёт это дурацкое "вы любите меня?", на что Беатриче, поставленная в идиотское положение, отвечает сарказмом, с явным раздражением пытаясь очередной раз свести всё к шутке... и без постороннего вмешательства эти двое и правда опять бы не договорились.
Основной изюминкой фильма, на мой взгляд, оказывается его сдержанность по сравнению с большинством других постановок, игра скорее вполголоса и на оттенках.
Мои впечатления от этой версии в целом, пожалуй, лучше всего можно выразить словом "стильная" или плохо переводящимся английским "smart".
Сделана она была за 12 дней перерыва в работе над "Мстителями" у Уидона в доме, и здесь можно увидеть многих его постоянных актёров, а маскарад снимали непосредственно во время реальной вечеринки. Возможно, это в том числе помогло созданию атмосферы давнего знакомства и приязни в собравшейся компании.
Click to viewДействие перенесено в современность, кадр полон бытовых деталей, чёрно-белая картинка любовно лепит из света и тени фактуры - ткань платьев, блеск стекла и металла, изменчивость лиц. Снято красиво, глаз отдыхает и радуется. Всё это хорошо работает одновременно для приближения текста к зрителю, и в то же время выбор чёрно-белого изображения помогает сохранить дистанцию.
Все эти "доны", мужчины поголовно при оружии и момент, когда на фоне всеобщей респектабельности из машины высаживают дона Хуана и его слуг со связанными руками, вносят поправку в антураж, явно намекая, что мы в гостях у мафии. Вероятно, это несколько объясняет патриархальность подхода к вопросу девственности и скандалов на свадьбе. Затруднюсь сказать, насколько убедительно для 2000-2010 годов, но... С другой стороны, чёрно-белая картинка, опять же, как раз тут отчасти помогает, напоминая, что у нас тут всё-таки некоторая условность.
В целом замкнутость пространства внутри дома и прилегающего к нему сада усиливает впечатление камерности и домашности происходящего. В предыдущих экранизациях этого не было: в фильме 1984го года все происходило слишком очевидно в декорациях, в фильме Брана пространство наоборот пытались расширить за счёт съёмок сверху, смены помещений и т.п. Здесь же - реальный дом, где действуют очень реальные люди.
Количество персонажей со словами несколько сокращено, у Леонато, например, нет брата. Текст отчасти перераспределён между горничными Урсулой и Маргаритой, но куда интереснее ситуация с другими слугами - со свитой дона Хуана.
Конрад (Рики Линдхом) стал девушкой и любовницей принца, похоже, льнущей к нему вполне искренне.
Борачио (Спенсер Трит Кларк), которого чаще всего изображаю немолодым и очень довольным собой боровом, здесь - почти ангельской внешности юноша и влюблён в Геро. Он весь меняется в лице при её появлении, а сообщение о её помолвке с Клавдио для него - острый нож, он вваливается с этой новостью в комнату, где Хуан как раз собирался развлечься с Конрадом (как её склонять-то теперь?..), похоже, вообще не замечая, что происходит вокруг. И с каким потерянным лицом он излагает свой план, заходя и оглядываясь в комнате Геро. И поэтому финальное раскаяние и готовность во всём сознаться после известия о якобы смерти Геро не выглядят неестественно и внезапно, как часто случается с этим персонажем. Собственно, в его рассказе о совершённой подлости очень мало хвастовства по сравнению с другими постановками.
Самое интересное решение образа, что я встречала.
На этом фоне особенно подлецом выглядит дон Хуан (Шон Махер). Предельно эгоистичный, пресыщенный, рассматривающий людей исключительно как игрушки молодой человек, при том воспитанный и умеющий пугающе убедительно изобразить порядочного ("честным негодяем" его в итоге назвать, правда, не просто). Шон Махер играет негромко, но впечатляюще.
Рассказ-признание Борачио сопровождается иллюстрирующим его видеорядом, но здесь он сделан не в пример удачнее, чем у Брана, так что ощущения полной неправдоподобности обмана не вызывает. По крайней мере, пока речь идёт о Клавдио. Дон Педро, которому не должны бы застить глаза эмоции, всегда вызывает у меня больше вопросов в этом плане..
так вот, Клавидо.
Не знаю, у кого как, но у меня этот Клавдио (Фрэн Кранц) сходу вызывает антипатию. При взгляде на него возникает ощущение, что у этого человека ровно два способа относиться к чему-то: восхищаться, боготворить и возносить на пьедестал - и сбрасывать оттуда, втаптывать в грязь и обвинять в предательстве и всех прочих смертных грехах при первом неверном с его точки зрения шаге. Это проявляется и в ситуации с клеветой на Геро и раньше, пока дон Педро не прямым образом устраивал его свадьбу.
И вот этому Клавдио достаётся одна из самых симпатичных Геро (Джиллиан Моргис). Она здесь умная, тихая, умеющая слушать, немного застенчивая и славная. Единственный недостаток Джиллиан Моргис - к ней никак не приложить слово "short", которое обыгрывает Бенедикт, и в тексте эти шутки остались. Обвинения Клавдио оскорбляют девушку, она требует объяснений, потом уже от несправедливости и бессилия начинает плакать - но не рыдать, и слёзы её наполовину о Клавдио, который мечется раненым зверем, ей больно за него.
Но добивают Геро слова отца. Леонато (Кларк Грегг) здесь по-настоящему жесток и жуток. Причём в отличие от многих других исполнителей роли, в церкви он не рвёт и не мечет, и далее его попытка вызвать Клавдио на дуэль из текста выпущена. Но в этой сдержанности столько ярости и жёсткости, что за Геро делается страшно. И хорошо работает контраст с его изначальными приветливостью и стараниями устроить всё наиболее удобным и приятным для всех образом.
Те не менее, отца Геро не приходит в голову осуждать, а жениха она жалеет и прощает. Но прощение не отменяет того, что в конце на второй свадьбе она откидывает своё покрывало с чувством собственного достоинства и гордо произносит своё "I am a maid" - да, чуть позже она совсем растает, но в этот момент в ней чувствуется внутренняя сила. В общем, сложная вышла пара, за будущее которой едва ли можно не беспокоиться.
Чтобы почти закончить с этой частью сюжета, полтора слова о Кизиле (Натан Филион). Он здесь на удивление не глуп, скорее даже смекалист, просто не образован и пытается это прикрыть использованием умных слов - увы, не к месту. Он - человек маленький, который привык к причудам начальства и тому, что его, начальство, не поймёшь. И ещё с убеждением, что чем меньше делаешь, тем лучше и меньше шансов сделать неправильно. Он не подчёркнуто смешной здесь, но подчёркнуто смешного в этой постановке вообще сравнительно мало.
И наконец, Бенедикт и Беатриче. Этот фильм - одна из версий, где режиссёр живо интересуется предысторией их отношений. Основу для этого дают две реплики Бетариче: „I know you at old“ в самом начале и из диалога с герцогом: «синьора Беатриче, вы потеряли сердце сеньора Бенедикта. - Это правда, ваше высочество: он мне его на время давал взаймы, а я ему за это платила проценты - и он получил обратно двойное сердце. Он его у меня когда-то выиграл мечеными костями, так что ваше высочество правы, говоря, что оно для меня потеряно».
Правда, форма, которую этот интерес принимает здесь, меня... удивила.
На октрывающих титрах идёт сцена, где Беатриче притоворяется спящей, а Бенедикт тихо уходит из спальни. после явно проведённой вместе ночи.
И это совершенно неуместно. Вот просто никак. Если они ровесницы, то что нельзя Геро, нельзя и Беатриче. И она слишком умная девушка, чтобы вот так подставляться.
Беатриче здесь молода и прелестна. Но Эми Акер дарит ей не только это, но и, вместе с традиционными умом, живостью и остроумием, куда более редкое качество - нежность. Она мягкая и хрупкая, при том что внутренней силы ей не занимать, и она хорошо держит себя в руках, маскируя неприятности улыбкой. Все её остроты в адрес других смягчены интонацией, а в неловкой или неприятной ситуации она скорее пошутит на собственный счёт
.
Впрочем, хороший слух на интонации есть не у всех, например, у синьора Бенедикта (Алексис Денисоф) с ним периодически проблемы. Даже если вызывает их личная заинтересованность, а не просто глухота.
Вообще вся линия этих двоих здесь оказывается сплошной историей недопонимания.
В первой сцене Беатриче встречает Бенедикта мягким подтруниванием, в котором смысл слов и то, как они произносятся, изрядно противоречат друг другу. Но Бенедикт, увы принимает насмешки за чистую монету и явно недоволен, поскольку рассчитывал на более тёплый приём. На вечеринке Беатриче язвит в его адрес, во-первых, после не первого бокала, во-вторых, несколько раз стряхивая со своих обнажённых плеч руки другого ухажёра - более чем достойный повод быть несколько раздражённой, право слово. Бенедикт опять принимает всё всерьёз, разражается гневной отповедью - и вот теперь уже Беатриче не на шутку огорчена и расстроена.
Обе сцены подслушивания выдержаны, увы, в одном комическом ключе. Бенедикт бегает, прыгает и ползает под ростовыми окнами комнаты, где ведётся разговор, а Беатриче ползает по кухне и падает с лестницы. Не будь Акер так мила, зрелище было бы откровенно жалкое. Новость о влюблённости Бенедикта для Беатриче оказывается тут явно куда важнее, чем все упрёки кузины.
Бенедикт, в свою очередь, ужасно доволен, прежде всего собой - это самодовольство вообще становится в фильме главной его комической чертой, потому что над тем, как он после этого начинает павлиньи выделываться перед Беатриче, не смеяться невозможно. Вообще в этом Бенедикте много позёрства. Беатриче серьёзнее и искренне. И её горькие слова о "no such friend" сюда же, отсылают и к предыстории, и к общему ощущению: "на тебя на деле нельзя полагаться".
Сцена объяснения после скандала на свадьбе в этой постановке - едва ли не единственный случай - не сближает их, а поначалу едва ли не отталкивает друг от друга. Во-первых, она оторвана от собственно порушенной свадьбы во времени и пространстве, происходит через некоторое время уже в доме, а не в церкви, то есть Беатриче в самом деле проводит какое-то время одна в слезах. И если перед свадьбой она позволила себе поддаться радостному ощущению влюблённости, то теперь оно с неё слетает. В гневе и горе Беатриче яростна. Но она борется с собой, стараясь держать себя в руках, её слезы и крики - это не разбушевавшийся тайфун, а прорывающаяся наружу внутренняя мука. И Бенедикт в этой сцене побеждён и согласен выполнить её требование именно благодаря её силе духа, а не рыданиям и воплям.
Хотя сам, кому верить, он выбирает быстро, во время скандала он приходит на помощь Геро ещё до призыва Беатриче и потом в какой-то момент удерживает пытавшегося броситься на дочь Леонато. Но с очевидностью по собственной воле активно вмешиваться в продолжение истории этот Бенедикт бы не стал, он делает это только для Беатриче.
Чем наконец завоёвывает её доверие. Правда, в последний момент чуть снова всё не портит: в финальной сцене, уже вытащив Беатриче не всеобщее обозрение, он мнётся, ему явно тяжело прилюдно заговорить о своих намерениях, и в итоге вместо напрашивающегося "выходи за меня" он выдаёт это дурацкое "вы любите меня?", на что Беатриче, поставленная в идиотское положение, отвечает сарказмом, с явным раздражением пытаясь очередной раз свести всё к шутке... и без постороннего вмешательства эти двое и правда опять бы не договорились.
Основной изюминкой фильма, на мой взгляд, оказывается его сдержанность по сравнению с большинством других постановок, игра скорее вполголоса и на оттенках.
Мои впечатления от этой версии в целом, пожалуй, лучше всего можно выразить словом "стильная" или плохо переводящимся английским "smart".