"Скоро все мы станем прахом": Марк Гэтисс о смерти, отчаянии и драме
За ним следят миллионы, так почему актёр и писатель чувствует себя проигравшим в сегодняшней культурной войне?
Сокращённый перевод ноябрьской статьи из Financial Times
"Мой муж просил меня не говорить об этом, но я всё же скажу, - шепчет один из создателей "Лиги джентльменов" и "Шерлока". - Я настолько подавлен тем состоянием, в котором сегодня находится мир, что это оказывает на меня физическое воздействие. Я чувствую себя попавшим в окружение. Такие вещи, как разрушение Пальмиры ИГИЛ, влияют на меня физически. Я не могу вынести покушение на историческое наследие, просто не могу. И сейчас это идёт рука об руку с покушением на науку и здравый смысл".
Гэтисс снимает очки и начинает пощипывать себя за нос.
"Я просто... просто по-настоящему напуган. Честно, я впервые в жизни боюсь, что мы ничего не сможем сделать. Безумцы и правда побеждают по всем фронтам. Я пытаюсь понять, как взаимодействовать с этим, не утонув в депрессии".
Он придумывает теледрамы, которые смотрят миллионы людей, и тем не менее ощущает себя проигравшей стороной в культурной войне. Он может играть как слабых, так и сильных; как исторических персонажей, так и фантастических; как людей традиционной ориентации, так и геев; как комических героев, так и серьёзных. "Я хочу делать как можно больше разных вещей, - говорит он, и позже добавляет: - Это называется диапазоном, дорогой".
Недавно он получил сценарий, который рекламировался как написанный «в духе Марка Гэтисса». "Я подумал: «Ну и зачем мне это» - ведь это означает, будто все знают, что «в моём духе», а я этого не хочу". Перед нами человек, который с явным удовольствием говорит «да» и с таким же удовольствием говорит «нет».
Его диапазон на сегодняшний день - от безысходности до беззаботности. Гэтисс разражается монологом о законах против гомосексуализма по всему миру ("это невероятно"), о том, что до сих пор существуют приверженцы теории плоской земли ("да что с нами происходит?") и о фатальной участи современной Америки ("может, она уже труп в нашем мире"), после чего возвращается к привычной беспечности: "Я вовсе не депрессивный комик. По натуре я большой оптимист", - настаивает он.
Портретная галерея, где мы беседуем - его любимое место в Лондоне, источник "духовной пищи". Он любит живопись (его единственное хобби "помимо охоты за ископаемыми"), ему нравится находить связь между прошлым и настоящим. "Иногда на старинных картинах можно увидеть невероятно современные лица, - говорит он. - Здесь вы можете сделать открытие, что Уильям Хогарт [английский художник 18 века] выглядит так же, как Росс Кемп [современный британский актёр]".
Гэтисс подаёт себя в образе идеализированного викторианского джентльмена, но при этом оживлён и разговорчив. "В моей жизни было много потерь, - говорит он в какой-то момент. - Пустяки меня раздражают. Я не могу, правда не могу беспокоиться обо всём на свете. Ведь скоро мы все буквально станем прахом - возможно, раньше, чем кажется. У нас не так много времени. Так почему бы просто не пользоваться моментом?"
Смерть - тема, которая красной нитью проходит через творчество Гэтисса как источник комедии, тайны и страха. В юности он был одержим мыслями о ней. Мать считала его "болезненно впечатлительным ребёнком", он вырос напротив психиатрической больницы и ночами напролёт смотрел взрослые фильмы ужасов. Однако сам он считает своё детство счастливым. Повлияло ли это на его склонность рисовать в воображении кровавые картины? "Не думаю, что это могло что-то предопределить, - говорит он. - Думаю, это просто дело вкуса".
За последние несколько лет ушли из жизни его мать и сестра, и это сильно повлияло на него: "Я всегда любил призраков - то смятение и трепет, которые они вызывают - больше, чем кровавые ужастики. Но раньше я был гораздо устойчивее. Теперь я безнадёжен". Тем не менее он только что поставил радиодраму о Дракуле.
С высот своего успеха он называет себя "тупорылым". Он никогда не рассчитывал на Оксбридж ("Мне нравилась сама идея, что-то в стиле Брайдсхеда, но я никогда бы не смог туда поступить"), его не приняли в лондонский Центр драмы, прозванный «Центром травмы» за беспощадный отбор абитуриентов. "Помню, как сел в метро на Чок Фарм с мыслью в голове, что если сейчас не выгребу, то уже никогда не смогу. И я смог: я выгреб. Жуткий был момент".
В середине 1980-х Гэтисс попал в "ужасную" школу драмы в сельском Йоркшире, где встретил Джереми Дайсона, Риса Шерсмита и Стива Пембертона, ставших членами "Лиги джентльменов". "В той школе не было никакой последовательной политики, и это привело к тому, что мы могли полагаться только на самих себя. К моменту выпуска мы научились приспосабливаться к любым обстоятельствам и набили руку на создании собственного материала для себя".
"Лига джентльменов" не выходила в эфир с 2002 года, но теперь нас ждут три рождественских выпуска. Кое-что из старых эпизодов может возмутить сегодняшних зрителей: транссексуалы нещадно высмеиваются, а суть как минимум трёх женских персонажей (сыгранных мужчинами) сведена к их неспособности иметь детей. Как тут не вспомнить, что "Шерлока" раскритиковали за провальное развитие женских персонажей и что Джоди Уиттакер станет первой женщиной, которая сыграет Доктора Кто после двенадцати мужчин.
Гэтисс отчасти сознаёт это, но не собирается извиняться за всё. "Мы явно стали гораздо более чувствительны ко всему этому, особенно к трансгендерным проблемам. Кажется, на днях я прочитал, что сейчас процент женских ролей в фильмах такой же, как в 1911 году. Это просто немыслимо. Я бы хотел писать больше ролей для женщин, однако проблема в том, что можно почувствовать себя несколько ограниченным ожиданиями и требованиями. Я не хочу думать: «Вероятно, тут должна быть женщина». Кинопромышленность, как известно, является сексистской по своей природе. Для актрис существует возрастной порог - около 23 лет - после которого они считаются слишком старыми, и им приходится ждать, пока не придёт их пора играть леди Брэкнелл [пожилая дама, героиня комедии Уайльда "Как важно быть серьёзным"]. Думаю, женщине следовало бы сыграть Доктора Кто намного раньше". Так почему же этого не случилось? Он медлит с ответом: "До определенного момента этой истории это было бы несколько диковинным".
Современная интерпретация "Шерлока", которую Гэтисс и Моффат, выпустили в 2010 году, не питая надежд на большой успех, "двое мужчин, живущих в одной квартире" - история невероятной дружбы между сыщиком и Джоном Уотсоном. Холмс - "не супергерой, он человек, обладающий суперсилой, которая могла бы быть и у вас. В такую силу можно поверить, я сам когда-то верил. Даже пытался что-то дедуктировать, сидя в школьном автобусе".
В Гэтиссе есть какая-то лёгкость. "Шерлок" и "Доктор Кто" - две драмы BBC, которые продаются за границей лучше всего, но его не волнует мысль о бремени больших франшиз. Он лишь пожимает плечами: "Люди любят поучать, говорить тебе, что ты должен делать. А ты думаешь: «Ничего подобного»". Кого-то могут смущать пожелания по развитию сюжета, которыми изобилуют фанатские форумы, но только не его. "У меня нет времени читать даже свою собственную писанину, не то что чужую, - говорит он. - Мне присылают невероятно изобретательный материал, но я вынужден отправлять его обратно, потому что лет через десять я могу написать что-то с похожей идеей, и на меня подадут в суд. Обыкновенно мне просто хочется сказать: «Да ради бога, творите, самовыражайтесь, делайте с этим что хотите, но мы тут авторы, я тут автор». Это не демократия".
Он не сомневается в своём выборе. Гэтисс не заинтересован в переезде в Голливуд ("Я люблю бывать в Лос-Анджелесе, но лишь потому, что никогда там не работал") или в бюджетах HBO. "Queers" - серия монологов на BBC, посвящённая 50-летию декриминализации гомосексуализма - была "самой весёлой работой, которой я когда-либо занимался, потому что это было очень дёшево. Бюджетные ограничения могут необычайно обострять остроумие". Неужели он не жаждет заполучить хоть один мега-хит, скажем, фильм ужасов? "Абсолютно нет. Если будешь так думать, внутри образуется дыра, которую никогда не заполнить. Поднимешься на вершину горы, а там ничего нет".
Я замечаю, что, похоже, нет ничего, что могло бы возмутить его спокойствие. И именно в этот момент, словно чтобы доказать, как я ошибаюсь, он срывается в политический пессимизм. Его отчаяние кажется настолько глубоким, что я спрашиваю, посещает ли он психотерапевта. "Сейчас нет, - живо парирует он, прежде чем сделать паузу. - Когда умерла мама, я ходил к нему некоторое время. Единственный раз в жизни".
И всё же Гэтисса, похоже, зачаровывают персонажи, с нестабильной психикой. В следующем году он должен играть на сцене Георга III [английский король с тяжёлым психическим расстройством]. Суперсила Холмса в "Шерлоке" кажется граничащей с Аспергером. "Не думаю, что это расстройство, - возражает Гэтисс, защищая своего детектива. - Читая Конан Дойла, можно предположить, что есть что-то такое - можно даже поставить диагноз. Понятно, что это основано на маниакальных колебаниях настроения. Мы сделали Майкрофта Найлзом Фрейзера-Шерлока, который, по-видимому, ничего не чувствует - хотя, конечно, у него есть чувства, просто он держит их под контролем" [Фрейзер и Найлз - герои американского комедийного сериала, соперничающие братья].
Надеется ли он, что его творения переживут его самого? "Всё это будет забыто. Да и какая разница? Для нас самый большой успех "Шерлока" в том, что он снова привлёк людей к Дойлу. Я даже включился в кампанию по спасению одного из домов Конан Дойла, а Стив Моффат мне говорит - да зачем ему дом, он же умер?"
Обозреватели писали о том, что "Шерлок" пришёл к естественному завершению: его сюжетные повороты вышли за пределы правдоподобия и исчерпали кредит доверия. Будет ли ещё один сезон? "Не знаю. Честно. Это первый раз, когда у нас нет никаких планов на ближайшие полтора года. Финальный эпизод может оказаться как естественным окончанием, так и естественным началом для следующего".
В 2019 году Гэтисс и Моффат собираются экранизировать на ВВС "Дракулу". Этот проект может стать новой франшизой и новым возвращением к "кровожадности" детства Гэтисса. "Казалось бы, в наше опасное время людям не нужны ещё и экранные ужасы, но всё совсем наоборот. Большой бум голливудских киноужасов случился в разгар Великой депрессии".
Сокращённый перевод ноябрьской статьи из Financial Times
"Мой муж просил меня не говорить об этом, но я всё же скажу, - шепчет один из создателей "Лиги джентльменов" и "Шерлока". - Я настолько подавлен тем состоянием, в котором сегодня находится мир, что это оказывает на меня физическое воздействие. Я чувствую себя попавшим в окружение. Такие вещи, как разрушение Пальмиры ИГИЛ, влияют на меня физически. Я не могу вынести покушение на историческое наследие, просто не могу. И сейчас это идёт рука об руку с покушением на науку и здравый смысл".
Гэтисс снимает очки и начинает пощипывать себя за нос.
"Я просто... просто по-настоящему напуган. Честно, я впервые в жизни боюсь, что мы ничего не сможем сделать. Безумцы и правда побеждают по всем фронтам. Я пытаюсь понять, как взаимодействовать с этим, не утонув в депрессии".
Он придумывает теледрамы, которые смотрят миллионы людей, и тем не менее ощущает себя проигравшей стороной в культурной войне. Он может играть как слабых, так и сильных; как исторических персонажей, так и фантастических; как людей традиционной ориентации, так и геев; как комических героев, так и серьёзных. "Я хочу делать как можно больше разных вещей, - говорит он, и позже добавляет: - Это называется диапазоном, дорогой".
Недавно он получил сценарий, который рекламировался как написанный «в духе Марка Гэтисса». "Я подумал: «Ну и зачем мне это» - ведь это означает, будто все знают, что «в моём духе», а я этого не хочу". Перед нами человек, который с явным удовольствием говорит «да» и с таким же удовольствием говорит «нет».
Его диапазон на сегодняшний день - от безысходности до беззаботности. Гэтисс разражается монологом о законах против гомосексуализма по всему миру ("это невероятно"), о том, что до сих пор существуют приверженцы теории плоской земли ("да что с нами происходит?") и о фатальной участи современной Америки ("может, она уже труп в нашем мире"), после чего возвращается к привычной беспечности: "Я вовсе не депрессивный комик. По натуре я большой оптимист", - настаивает он.
Портретная галерея, где мы беседуем - его любимое место в Лондоне, источник "духовной пищи". Он любит живопись (его единственное хобби "помимо охоты за ископаемыми"), ему нравится находить связь между прошлым и настоящим. "Иногда на старинных картинах можно увидеть невероятно современные лица, - говорит он. - Здесь вы можете сделать открытие, что Уильям Хогарт [английский художник 18 века] выглядит так же, как Росс Кемп [современный британский актёр]".
Гэтисс подаёт себя в образе идеализированного викторианского джентльмена, но при этом оживлён и разговорчив. "В моей жизни было много потерь, - говорит он в какой-то момент. - Пустяки меня раздражают. Я не могу, правда не могу беспокоиться обо всём на свете. Ведь скоро мы все буквально станем прахом - возможно, раньше, чем кажется. У нас не так много времени. Так почему бы просто не пользоваться моментом?"
Смерть - тема, которая красной нитью проходит через творчество Гэтисса как источник комедии, тайны и страха. В юности он был одержим мыслями о ней. Мать считала его "болезненно впечатлительным ребёнком", он вырос напротив психиатрической больницы и ночами напролёт смотрел взрослые фильмы ужасов. Однако сам он считает своё детство счастливым. Повлияло ли это на его склонность рисовать в воображении кровавые картины? "Не думаю, что это могло что-то предопределить, - говорит он. - Думаю, это просто дело вкуса".
За последние несколько лет ушли из жизни его мать и сестра, и это сильно повлияло на него: "Я всегда любил призраков - то смятение и трепет, которые они вызывают - больше, чем кровавые ужастики. Но раньше я был гораздо устойчивее. Теперь я безнадёжен". Тем не менее он только что поставил радиодраму о Дракуле.
С высот своего успеха он называет себя "тупорылым". Он никогда не рассчитывал на Оксбридж ("Мне нравилась сама идея, что-то в стиле Брайдсхеда, но я никогда бы не смог туда поступить"), его не приняли в лондонский Центр драмы, прозванный «Центром травмы» за беспощадный отбор абитуриентов. "Помню, как сел в метро на Чок Фарм с мыслью в голове, что если сейчас не выгребу, то уже никогда не смогу. И я смог: я выгреб. Жуткий был момент".
В середине 1980-х Гэтисс попал в "ужасную" школу драмы в сельском Йоркшире, где встретил Джереми Дайсона, Риса Шерсмита и Стива Пембертона, ставших членами "Лиги джентльменов". "В той школе не было никакой последовательной политики, и это привело к тому, что мы могли полагаться только на самих себя. К моменту выпуска мы научились приспосабливаться к любым обстоятельствам и набили руку на создании собственного материала для себя".
"Лига джентльменов" не выходила в эфир с 2002 года, но теперь нас ждут три рождественских выпуска. Кое-что из старых эпизодов может возмутить сегодняшних зрителей: транссексуалы нещадно высмеиваются, а суть как минимум трёх женских персонажей (сыгранных мужчинами) сведена к их неспособности иметь детей. Как тут не вспомнить, что "Шерлока" раскритиковали за провальное развитие женских персонажей и что Джоди Уиттакер станет первой женщиной, которая сыграет Доктора Кто после двенадцати мужчин.
Гэтисс отчасти сознаёт это, но не собирается извиняться за всё. "Мы явно стали гораздо более чувствительны ко всему этому, особенно к трансгендерным проблемам. Кажется, на днях я прочитал, что сейчас процент женских ролей в фильмах такой же, как в 1911 году. Это просто немыслимо. Я бы хотел писать больше ролей для женщин, однако проблема в том, что можно почувствовать себя несколько ограниченным ожиданиями и требованиями. Я не хочу думать: «Вероятно, тут должна быть женщина». Кинопромышленность, как известно, является сексистской по своей природе. Для актрис существует возрастной порог - около 23 лет - после которого они считаются слишком старыми, и им приходится ждать, пока не придёт их пора играть леди Брэкнелл [пожилая дама, героиня комедии Уайльда "Как важно быть серьёзным"]. Думаю, женщине следовало бы сыграть Доктора Кто намного раньше". Так почему же этого не случилось? Он медлит с ответом: "До определенного момента этой истории это было бы несколько диковинным".
Современная интерпретация "Шерлока", которую Гэтисс и Моффат, выпустили в 2010 году, не питая надежд на большой успех, "двое мужчин, живущих в одной квартире" - история невероятной дружбы между сыщиком и Джоном Уотсоном. Холмс - "не супергерой, он человек, обладающий суперсилой, которая могла бы быть и у вас. В такую силу можно поверить, я сам когда-то верил. Даже пытался что-то дедуктировать, сидя в школьном автобусе".
В Гэтиссе есть какая-то лёгкость. "Шерлок" и "Доктор Кто" - две драмы BBC, которые продаются за границей лучше всего, но его не волнует мысль о бремени больших франшиз. Он лишь пожимает плечами: "Люди любят поучать, говорить тебе, что ты должен делать. А ты думаешь: «Ничего подобного»". Кого-то могут смущать пожелания по развитию сюжета, которыми изобилуют фанатские форумы, но только не его. "У меня нет времени читать даже свою собственную писанину, не то что чужую, - говорит он. - Мне присылают невероятно изобретательный материал, но я вынужден отправлять его обратно, потому что лет через десять я могу написать что-то с похожей идеей, и на меня подадут в суд. Обыкновенно мне просто хочется сказать: «Да ради бога, творите, самовыражайтесь, делайте с этим что хотите, но мы тут авторы, я тут автор». Это не демократия".
Он не сомневается в своём выборе. Гэтисс не заинтересован в переезде в Голливуд ("Я люблю бывать в Лос-Анджелесе, но лишь потому, что никогда там не работал") или в бюджетах HBO. "Queers" - серия монологов на BBC, посвящённая 50-летию декриминализации гомосексуализма - была "самой весёлой работой, которой я когда-либо занимался, потому что это было очень дёшево. Бюджетные ограничения могут необычайно обострять остроумие". Неужели он не жаждет заполучить хоть один мега-хит, скажем, фильм ужасов? "Абсолютно нет. Если будешь так думать, внутри образуется дыра, которую никогда не заполнить. Поднимешься на вершину горы, а там ничего нет".
Я замечаю, что, похоже, нет ничего, что могло бы возмутить его спокойствие. И именно в этот момент, словно чтобы доказать, как я ошибаюсь, он срывается в политический пессимизм. Его отчаяние кажется настолько глубоким, что я спрашиваю, посещает ли он психотерапевта. "Сейчас нет, - живо парирует он, прежде чем сделать паузу. - Когда умерла мама, я ходил к нему некоторое время. Единственный раз в жизни".
И всё же Гэтисса, похоже, зачаровывают персонажи, с нестабильной психикой. В следующем году он должен играть на сцене Георга III [английский король с тяжёлым психическим расстройством]. Суперсила Холмса в "Шерлоке" кажется граничащей с Аспергером. "Не думаю, что это расстройство, - возражает Гэтисс, защищая своего детектива. - Читая Конан Дойла, можно предположить, что есть что-то такое - можно даже поставить диагноз. Понятно, что это основано на маниакальных колебаниях настроения. Мы сделали Майкрофта Найлзом Фрейзера-Шерлока, который, по-видимому, ничего не чувствует - хотя, конечно, у него есть чувства, просто он держит их под контролем" [Фрейзер и Найлз - герои американского комедийного сериала, соперничающие братья].
Надеется ли он, что его творения переживут его самого? "Всё это будет забыто. Да и какая разница? Для нас самый большой успех "Шерлока" в том, что он снова привлёк людей к Дойлу. Я даже включился в кампанию по спасению одного из домов Конан Дойла, а Стив Моффат мне говорит - да зачем ему дом, он же умер?"
Обозреватели писали о том, что "Шерлок" пришёл к естественному завершению: его сюжетные повороты вышли за пределы правдоподобия и исчерпали кредит доверия. Будет ли ещё один сезон? "Не знаю. Честно. Это первый раз, когда у нас нет никаких планов на ближайшие полтора года. Финальный эпизод может оказаться как естественным окончанием, так и естественным началом для следующего".
В 2019 году Гэтисс и Моффат собираются экранизировать на ВВС "Дракулу". Этот проект может стать новой франшизой и новым возвращением к "кровожадности" детства Гэтисса. "Казалось бы, в наше опасное время людям не нужны ещё и экранные ужасы, но всё совсем наоборот. Большой бум голливудских киноужасов случился в разгар Великой депрессии".