Еще раз о «Гамлете»
Сразу оговорюсь о двух вещах: постановка Линдси Тёрнер станет лишь поводом и проводником разговора. Это первое. То есть, если вы хотели получить с моих слов представление о постановке - выйдет очень условно. Скорее, этот текст - следствие влияния постановки. Спойлеры (о да!), скорее незначительные, возможны, больше по тексту, чем по действию, но вам решать: читать иль не читать. Второе, совсем субъективное, но важное. Более двадцати лет смотрю и смотрю бесконечные трактовки бессмертной пьесы, смотрю и убеждаюсь, что юношеский негативизм во мне не убиваем. Слишком ли рано, или просто не по нутру попала мне пьеса, одна из самых нелюбимых у Шекспира. «Нелюбимая» - не как брошенная жена или отвергнутая дружба, а скорее, как предписанная врачом еда. Корни этого определенно вижу в первом детском, непосредственном восприятии, горькой обиде на призрака отца датского принца. Любимому ребенку, ласкучей «папиной» дочке, было категорически неприятно видеть, как почивший папаша губит деточку почем зря. Родители умирали со смеху, подкладывали разные переводы, но доводы о том, что это не пьеса о том, как не надо не любить детей - не работали. До слез. С тех пор много лет пытаюсь изжить это в себе, с разным успехом. Предупрежденный - вдвойне опасен, потому заранее прошу снисхождения к своей попытке еще раз поговорить о … Гамлете.
Почему можно «не любить» Гамлета?
Секрет не сложен. Это один из самых авторитарных персонажей не только Шекспира, но и мировой культуры. Не единственный, но очень авторитарный. Вдумайтесь сами - 70 % текста в «Гамлете» - речи Гамлета. То есть, эта пьеса, как никакая другая о … Гамлете. Скажу вам больше, таращилась три часа на огромную сцену и видела: Гамлетов, Гамлетов, Гамлетов. Не пугайтесь, это не «заслуга» игры Бенедикта, да и трактовка не нова, но давайте прикинем: Гамлет классический (сам Гамлет) заперт в собственное безумие, играя роль внутри роли. Помнит ли он, кто есть на самом деле? А между тем, люди окружающие его, невольно отражают, зеркалят то, что остается за кадром. Судите сами:
Лаэрт, сын Полония - Гамлет, не знающий сомнений. Ровесники, соперники, наперсники, поставленные с размаху в одинаковые условия: убит отец, и мщенья требует душа.
Итак, забыть про смерть отца и ужас,
Нависший над сестрою? А меж тем -
Хоть дела не поправить похвалами -
Свет не видал еще таких сестер.
Нет, месть моя придет!
© перевод Б. Пастернака
Гамлету для этого нужно убить короля и дядю, нового мужа матери. Но сам он - принц, а вот Лаэрту, также не знающему всей правды, нужно (а для чего еще он врывается в замок?) убить короля, а потом, простите, принца. Вполне равные задачки, но Лаэрт не знает сомнений. За что умирает - убитый руками Гамлета и своим же ядом. Красиво? А то! Метафора в метафоре.
Простим друг друга, благородный Гамлет.
Да будешь ты в моей безвинен смерти
И моего отца, как я в твоей!
© перевод М. Лозинского
Здесь всё зеркально. Клавдий? Гамлет, совершивший грех, древнейший из грехов - братоубийство. Гамлет, поддавшийся страстям, сместивший цели, утративший надежду вернуть себя былого. Не от того ли его покаянный монолог короля так созвучен великому «быть иль не быть». Не зная, можно решить, что это говорит племянник:
Как человек с колеблющейся целью,
Не знаю, что начать, и ничего
Не делаю.
© перевод Б. Пастернака
В этой постановке Клавдию невероятно повезло с Кираном Хайндсом, подарившему нам прекрасную трактовку многомерного образа. Его Клавдий так надменен, так велеречив, так ярок, что опускаясь до мелочных интриг, он еще сильнее подчеркивает, на что разменяна его жизнь, именно надменной красотой, самой важностью, плавностью гордых движений. Его «молитва» безжалостна суха. Что к ней прибавить и убавить? Убийственная по красоте сцена.
Слова парят, а чувства книзу гнут.
А слов без чувств вверху не признают.
© перевод Б. Пастернака
Офелия - одно из самых интересных «зеркал». Офелия - любовь и страсть принца в глазах окружающих, вечная забота других. Невидимое глазу, оставленное за кадром, чувство принца заботит Лаэрта, Полония, короля с королевой, саму Офелию. Всех, кроме Гамлета. На мой взгляд, Офелия - это Гамлет, освобожденный от всего, кроме чувства вины. Говоря грубо, Офелия - обнаженная совесть Гамлета. Посмотрите на нее: виновата кругом, корит себя за все: безумие принца, своё чувство к нему, отъезд брата, смерть отца. Она - послушный, робкий «Гамлет», пытающийся беспрекословно принять на веру всё, что говорят «старшие». Итог: безумие, в котором она поднимается до истинного, пугающего величия. Погибшая за всех за нас… случайно ли? Ведь совесть всегда гибнет первой.
Я ничего не думаю, мой принц. © перевод М. Лозинского
Как хороша Сиан Брук, по-настоящему безумная Офелия этой постановки! В первом отделении ей немного тесно, но во втором! Жалкая и величественная одновременно, пугающая до чертиков и откровенно беспомощная. Это уже не растерянные песенки, а воинственная скорбь воистину сжирающая человека. Безумного не умом, а утратившего связь времени и места с телом. Не припомню уже такой силы потрясения, как рядом с ней, но именно она подсказала мне «Гамлета» в устремлениях персонажа.
Хотите еще «Гамлетов»? Фортинбрас, принц норвежский - Гамлет до трагедии; точнее то, кем был бы Гамлет, не погуби Клавдий Гамлета-старшего. «Не в добрый час мне выпадает счастье». Какая горькая ирония, ведь в этот недобрый час финала, если не счастье, то успокоение приходит всем Гамлетам сразу. Фортинбрас, принц не познавший ужаса поражения от себя самого.
Так что нам делать?
Знаете, о чем думала всю постановку? Великому Стоппарду понадобилась всего одна, одна фраза «что Розенкранц и Гильденстерн мертвы», чтобы создать прекраснейшую пьесу. Мне - трехчасовая постановка, чтобы сойти с ума от предвкушения иной. Ведь здесь, где взволнованный Горацио (похожий на взлохмаченного программиста) читает письмо от принца, и где-то по краю ведут плененного Гамлета, а над всем этим молчаливо высится фигура Фортинбраса… опьянено гадала, каким, каким был Гамлет всего два месяца назад? Каким был принц до смерти короля? Помните, вопль Офелии:
О, что за гордый ум сражен! Вельможи,
Бойца, ученого - взор, меч, язык;
Цвет и надежда радостной державы,
Чекан изящества, зерцало вкуса,
Пример примерных - пал, пал до конца!
© перевод М. Лозинского
Помню, ужасно смущало еще в детстве: «какой такой ум?». Не то, чтобы безумие, как боевая хитрость - глупый поступок, но где ребенку разглядеть величие в чередующихся вспышках речи Гамлета, где встретить ум в игре его потери? Впервые не усомнилась, а задумалась: какой был «ум»? Каким был Гамлет и его мир до катастрофы?
Просто представьте себе искрящую комедию, студенческий фарс, развязную любовную мелодраму, драму нравов, что угодно. Ведь в тексте «Гамлета» остались лишь намеки и на чувство к Офелии, и на дружбу - соперничество с Лаэртом, на фривольные отношения с Розенкранцем и Гильденстерном, учеба, отношения с матерью и миром. Его мечты, надежды, страхи. Столько упоительных загадок, разбросанных по оригинальному тексту полунамеками. Вот если Лаэрт - наперсник детства, братья - акробаты, простите, Розенкранц и Гильденстерн - сотоварищи студенческих гулянок, то как и откуда появился стоящий особняком Горацио? Что связывает их, вельможу и независимого скальда? Или, по тексту можно предугадать корни заблаговременной неприязни к Клавдию. Гамлет, судя по всему, с ним и раньше не ладил. Смотрите сами:
…замужем! За кем!
За дядею, который схож с покойным,
Как я с Гераклом.
© перевод Б. Пастернака
Сколько презрения, а ведь это еще до ужасного откровения, что наш король - убийца. Так что же могло перебежать дорогу этим двоим? Только представьте: Виттенберг, студенческая вольница, проведать брата прибывает юная Офелия… как вам начало? Концовку представить еще легче, её финал доподлинно известен, ведь он «случился» за два месяца до начала бессмертной пьесы. Постановка разбудила во мне худшие черты, и теперь зудит и свербит изнутри желанием представить, какую шалость оборвало предательство Клавдия. Какие надежды… Просто больна этой идей, считанной с именно этой трактовки.
Постановка
На деле, её крайне трудно обсуждать. Перед нами масштабное, мощное, развесистое действие, где зашкаливает всё: само действие, эмоции, убранство, спец. эффекты, бушующий по замку ветер и грандиозные декорации. Всего много, всё азартно, и во множестве решений голова просто распухает. Меня заворожила Офелия, мрачное убранство второго отделения, где сцена преображается из внутреннего торжества в четкое ощущение не просто руин, а огромной разрытой могилы. Что-то есть неприкаянное и родное в программистском виде Горацио. Невероятной иронией прозвучали обращенные скорее в себя, чем в зал слова Гамлета - Бенедикта: «Говорите, пожалуйста, роль, как я показывал: легко и без запинки. Если же вы собираетесь ее горланить, как большинство из вас, лучше было бы отдать ее городскому глашатаю. Кроме того, не пилите воздух этак вот руками, но всем пользуйтесь в меру». Не могу это комментировать, но Бенедикт иронии совсем не прятал, азартно отмахивая свою речь прекрасными руками. В любви к уникальному артисту не вижу ничего плохого, а от того его фактический бенефис могу только приветствовать. Его Гамлет - дитя, не по виду, а статусу горя. Смело могу подтвердить, что оно будет в нас зачастую именно это, внутреннее, искореженное детство, так неприемлемое в глазах окружающих. Горе никого не красит.
В постановке много внутренних, едва приметных глазу намеков и шуток на современную Британию. Если бы рядом не было друга, вернувшегося оттуда совсем недавно, мне многое было бы не углядеть, но что-то понятно и «без перевода». Принц Бенедикт одет в церемониальный официальный костюм британских наследников, фаянсовая тарелка с изображением Клавдия - Кирана - традиционная юбилейная королевская фарфоровая сувенирность. Да, не смотря на не очень понятную струпность тела призрака, мне понравилось, что он тщедушный старик. Это особенно ярко проявляется в знаменитой отповеди Гамлета матери:
… Это
Ваш первый муж. А это ваш второй.
Он - словно колос, пораженный порчей,
В соседстве с чистым. Где у вас глаза?
© перевод Б. Пастернака
Гы-гы. Чудесное мгновение, полное здоровой иронии. Спасибо режиссеру за трактовку лишенную уже почти привычной, азартной инцестности сцен Гертруды и Гамлета. Ничего не отрицаю, просто никогда не видела в сыновней ревности большего подвоха, чем безжалостность ребенка, не привыкшего делить мать. Но мне жаль, что роль королевы, и без того незавидную, здесь сократили существенно. В итоге Анастасии Хилл просто нечего играть, отсюда и ощущения от именно этой Гертруды.
Было смешно и грустно, было хорошо. Что-то увлекало, что-то отвлекало. Этот спектакль безусловно событие, не помешавшее мне и дальше «давиться» пьесой. Зачем смотрю? Потому что в множественности трактовок дремлет то, что скрывает от нас наш собственный вкус и убежденность в правоте. Иногда время меняет акценты и возвращает краски (как вышло с «Лиром» или хрониками), иногда не выходит, но невозможно отказать себе в чужой любви к Гамлету. Например, совместные усилия Sonia Friedman Productions , Линдси Тёрнер, Эс Дэвлин, Джона Хопкинса, Бенедикта и всей труппы подарили мне новую мечту - написать, представить, вычитать и усмотреть, каким был Гамлет, этот вот Гамлет Потерянных надежд, разрушенной чужими амбициями жизни. Прекрасный (на мой взгляд) результат. Еще никогда Гамлет мне не дарил… мечты.
Почему можно «не любить» Гамлета?
Секрет не сложен. Это один из самых авторитарных персонажей не только Шекспира, но и мировой культуры. Не единственный, но очень авторитарный. Вдумайтесь сами - 70 % текста в «Гамлете» - речи Гамлета. То есть, эта пьеса, как никакая другая о … Гамлете. Скажу вам больше, таращилась три часа на огромную сцену и видела: Гамлетов, Гамлетов, Гамлетов. Не пугайтесь, это не «заслуга» игры Бенедикта, да и трактовка не нова, но давайте прикинем: Гамлет классический (сам Гамлет) заперт в собственное безумие, играя роль внутри роли. Помнит ли он, кто есть на самом деле? А между тем, люди окружающие его, невольно отражают, зеркалят то, что остается за кадром. Судите сами:
Лаэрт, сын Полония - Гамлет, не знающий сомнений. Ровесники, соперники, наперсники, поставленные с размаху в одинаковые условия: убит отец, и мщенья требует душа.
Итак, забыть про смерть отца и ужас,
Нависший над сестрою? А меж тем -
Хоть дела не поправить похвалами -
Свет не видал еще таких сестер.
Нет, месть моя придет!
© перевод Б. Пастернака
Гамлету для этого нужно убить короля и дядю, нового мужа матери. Но сам он - принц, а вот Лаэрту, также не знающему всей правды, нужно (а для чего еще он врывается в замок?) убить короля, а потом, простите, принца. Вполне равные задачки, но Лаэрт не знает сомнений. За что умирает - убитый руками Гамлета и своим же ядом. Красиво? А то! Метафора в метафоре.
Простим друг друга, благородный Гамлет.
Да будешь ты в моей безвинен смерти
И моего отца, как я в твоей!
© перевод М. Лозинского
Здесь всё зеркально. Клавдий? Гамлет, совершивший грех, древнейший из грехов - братоубийство. Гамлет, поддавшийся страстям, сместивший цели, утративший надежду вернуть себя былого. Не от того ли его покаянный монолог короля так созвучен великому «быть иль не быть». Не зная, можно решить, что это говорит племянник:
Как человек с колеблющейся целью,
Не знаю, что начать, и ничего
Не делаю.
© перевод Б. Пастернака
В этой постановке Клавдию невероятно повезло с Кираном Хайндсом, подарившему нам прекрасную трактовку многомерного образа. Его Клавдий так надменен, так велеречив, так ярок, что опускаясь до мелочных интриг, он еще сильнее подчеркивает, на что разменяна его жизнь, именно надменной красотой, самой важностью, плавностью гордых движений. Его «молитва» безжалостна суха. Что к ней прибавить и убавить? Убийственная по красоте сцена.
Слова парят, а чувства книзу гнут.
А слов без чувств вверху не признают.
© перевод Б. Пастернака
Офелия - одно из самых интересных «зеркал». Офелия - любовь и страсть принца в глазах окружающих, вечная забота других. Невидимое глазу, оставленное за кадром, чувство принца заботит Лаэрта, Полония, короля с королевой, саму Офелию. Всех, кроме Гамлета. На мой взгляд, Офелия - это Гамлет, освобожденный от всего, кроме чувства вины. Говоря грубо, Офелия - обнаженная совесть Гамлета. Посмотрите на нее: виновата кругом, корит себя за все: безумие принца, своё чувство к нему, отъезд брата, смерть отца. Она - послушный, робкий «Гамлет», пытающийся беспрекословно принять на веру всё, что говорят «старшие». Итог: безумие, в котором она поднимается до истинного, пугающего величия. Погибшая за всех за нас… случайно ли? Ведь совесть всегда гибнет первой.
Я ничего не думаю, мой принц. © перевод М. Лозинского
Как хороша Сиан Брук, по-настоящему безумная Офелия этой постановки! В первом отделении ей немного тесно, но во втором! Жалкая и величественная одновременно, пугающая до чертиков и откровенно беспомощная. Это уже не растерянные песенки, а воинственная скорбь воистину сжирающая человека. Безумного не умом, а утратившего связь времени и места с телом. Не припомню уже такой силы потрясения, как рядом с ней, но именно она подсказала мне «Гамлета» в устремлениях персонажа.
Хотите еще «Гамлетов»? Фортинбрас, принц норвежский - Гамлет до трагедии; точнее то, кем был бы Гамлет, не погуби Клавдий Гамлета-старшего. «Не в добрый час мне выпадает счастье». Какая горькая ирония, ведь в этот недобрый час финала, если не счастье, то успокоение приходит всем Гамлетам сразу. Фортинбрас, принц не познавший ужаса поражения от себя самого.
Так что нам делать?
Знаете, о чем думала всю постановку? Великому Стоппарду понадобилась всего одна, одна фраза «что Розенкранц и Гильденстерн мертвы», чтобы создать прекраснейшую пьесу. Мне - трехчасовая постановка, чтобы сойти с ума от предвкушения иной. Ведь здесь, где взволнованный Горацио (похожий на взлохмаченного программиста) читает письмо от принца, и где-то по краю ведут плененного Гамлета, а над всем этим молчаливо высится фигура Фортинбраса… опьянено гадала, каким, каким был Гамлет всего два месяца назад? Каким был принц до смерти короля? Помните, вопль Офелии:
О, что за гордый ум сражен! Вельможи,
Бойца, ученого - взор, меч, язык;
Цвет и надежда радостной державы,
Чекан изящества, зерцало вкуса,
Пример примерных - пал, пал до конца!
© перевод М. Лозинского
Помню, ужасно смущало еще в детстве: «какой такой ум?». Не то, чтобы безумие, как боевая хитрость - глупый поступок, но где ребенку разглядеть величие в чередующихся вспышках речи Гамлета, где встретить ум в игре его потери? Впервые не усомнилась, а задумалась: какой был «ум»? Каким был Гамлет и его мир до катастрофы?
Просто представьте себе искрящую комедию, студенческий фарс, развязную любовную мелодраму, драму нравов, что угодно. Ведь в тексте «Гамлета» остались лишь намеки и на чувство к Офелии, и на дружбу - соперничество с Лаэртом, на фривольные отношения с Розенкранцем и Гильденстерном, учеба, отношения с матерью и миром. Его мечты, надежды, страхи. Столько упоительных загадок, разбросанных по оригинальному тексту полунамеками. Вот если Лаэрт - наперсник детства, братья - акробаты, простите, Розенкранц и Гильденстерн - сотоварищи студенческих гулянок, то как и откуда появился стоящий особняком Горацио? Что связывает их, вельможу и независимого скальда? Или, по тексту можно предугадать корни заблаговременной неприязни к Клавдию. Гамлет, судя по всему, с ним и раньше не ладил. Смотрите сами:
…замужем! За кем!
За дядею, который схож с покойным,
Как я с Гераклом.
© перевод Б. Пастернака
Сколько презрения, а ведь это еще до ужасного откровения, что наш король - убийца. Так что же могло перебежать дорогу этим двоим? Только представьте: Виттенберг, студенческая вольница, проведать брата прибывает юная Офелия… как вам начало? Концовку представить еще легче, её финал доподлинно известен, ведь он «случился» за два месяца до начала бессмертной пьесы. Постановка разбудила во мне худшие черты, и теперь зудит и свербит изнутри желанием представить, какую шалость оборвало предательство Клавдия. Какие надежды… Просто больна этой идей, считанной с именно этой трактовки.
Постановка
На деле, её крайне трудно обсуждать. Перед нами масштабное, мощное, развесистое действие, где зашкаливает всё: само действие, эмоции, убранство, спец. эффекты, бушующий по замку ветер и грандиозные декорации. Всего много, всё азартно, и во множестве решений голова просто распухает. Меня заворожила Офелия, мрачное убранство второго отделения, где сцена преображается из внутреннего торжества в четкое ощущение не просто руин, а огромной разрытой могилы. Что-то есть неприкаянное и родное в программистском виде Горацио. Невероятной иронией прозвучали обращенные скорее в себя, чем в зал слова Гамлета - Бенедикта: «Говорите, пожалуйста, роль, как я показывал: легко и без запинки. Если же вы собираетесь ее горланить, как большинство из вас, лучше было бы отдать ее городскому глашатаю. Кроме того, не пилите воздух этак вот руками, но всем пользуйтесь в меру». Не могу это комментировать, но Бенедикт иронии совсем не прятал, азартно отмахивая свою речь прекрасными руками. В любви к уникальному артисту не вижу ничего плохого, а от того его фактический бенефис могу только приветствовать. Его Гамлет - дитя, не по виду, а статусу горя. Смело могу подтвердить, что оно будет в нас зачастую именно это, внутреннее, искореженное детство, так неприемлемое в глазах окружающих. Горе никого не красит.
Click to viewВ постановке много внутренних, едва приметных глазу намеков и шуток на современную Британию. Если бы рядом не было друга, вернувшегося оттуда совсем недавно, мне многое было бы не углядеть, но что-то понятно и «без перевода». Принц Бенедикт одет в церемониальный официальный костюм британских наследников, фаянсовая тарелка с изображением Клавдия - Кирана - традиционная юбилейная королевская фарфоровая сувенирность. Да, не смотря на не очень понятную струпность тела призрака, мне понравилось, что он тщедушный старик. Это особенно ярко проявляется в знаменитой отповеди Гамлета матери:
… Это
Ваш первый муж. А это ваш второй.
Он - словно колос, пораженный порчей,
В соседстве с чистым. Где у вас глаза?
© перевод Б. Пастернака
Гы-гы. Чудесное мгновение, полное здоровой иронии. Спасибо режиссеру за трактовку лишенную уже почти привычной, азартной инцестности сцен Гертруды и Гамлета. Ничего не отрицаю, просто никогда не видела в сыновней ревности большего подвоха, чем безжалостность ребенка, не привыкшего делить мать. Но мне жаль, что роль королевы, и без того незавидную, здесь сократили существенно. В итоге Анастасии Хилл просто нечего играть, отсюда и ощущения от именно этой Гертруды.
Было смешно и грустно, было хорошо. Что-то увлекало, что-то отвлекало. Этот спектакль безусловно событие, не помешавшее мне и дальше «давиться» пьесой. Зачем смотрю? Потому что в множественности трактовок дремлет то, что скрывает от нас наш собственный вкус и убежденность в правоте. Иногда время меняет акценты и возвращает краски (как вышло с «Лиром» или хрониками), иногда не выходит, но невозможно отказать себе в чужой любви к Гамлету. Например, совместные усилия Sonia Friedman Productions , Линдси Тёрнер, Эс Дэвлин, Джона Хопкинса, Бенедикта и всей труппы подарили мне новую мечту - написать, представить, вычитать и усмотреть, каким был Гамлет, этот вот Гамлет Потерянных надежд, разрушенной чужими амбициями жизни. Прекрасный (на мой взгляд) результат. Еще никогда Гамлет мне не дарил… мечты.