школьница на орбите
Я люблю осенний дождь - я к нему не готова, я не готова к холодам, к зиме, впрочем как всегда не готова - но дождь всё равно очень люблю. Бегу у него меж ребрами и улыбаюсь сама себе.
Отвожу по утрам моих школьников - только подумайте, их теперь у меня двое. Странно всё это, ведь только вчера кажется была девочка-малышечка на руках. Такая, что одной рукой можно было подхватить и носить (вы так сейчас попробуйте Даниша, ага). И вот мой стройный жирафик топает, да нет, точнее на всех парах летит в школу. И на душе моей внезапно за неё спокойно. Я то думала, я буду переживать, рвать на себе волосы и тихонько стекать у ворот школы. Ведь так рано, так внезапно, так надолго. Я весной даже успела попереживать за того самого сферического ребенка в вакууме, кровиночку мою неугомонную, маленькую, заранее решив, что рвется в школу она от наивности и незнания, какие ужасы её там поджидают. А кровиночка моя вдруг созрела лететь в мир и устрашать собой новые земли и народы.
Я до сих пор очень не уверена, что школа это хорошо. Я до сих пор не уверена, что школа так рано хорошее решение. Но я знаю, что зачем-то почему-то ей это надо.
Пошла Уля в школу у нас весело. Да с ней иначе и не бывает. Всё лето рвалась туда, летела на пробный день, после него решила, что уже школьница и ходить в сад ей больше не надо (да-да, последние две недели она просто прогуляла и можно сказать сад у нас закончился, так и не начавшись). Все каникулы Улю рвало на мелких тузиков, она гуляла по пляжу в школьной форме, всем рассказывала, как хочет в школу, а потом ещё два дня как минимум рыдала навзрыд, узнав, что подружка Лиза пошла в школу аж на две недели раньше. Лёнькины инсинуации мужественно парировала, хотя он конечно на ней отрывался как мог.
- Учти, - говорит, - там есть такая учительница, она на детей орёт. Громко-громко.
- Ясно - говорит невозмутимая Уля, и сразу же меня подзывает - Мама, сходи в школу эту, найди орущую тётеньку и сообщи ей, что на меня орать нельзя.
И вот настало наше первое, а точнее 12 сентября. В первый день в школу Уля улетела на крыльях любви и вернулась счастливая-счастливая. Все немного удивились, что пока всё так ладно, мы же нашу дочку знаем. Но она и не подвела, и уже во вторник нам сново стало весело. Потому что во вторник был день рождения Роальда Даля. Уля нарядилась Матильдой. Вышла из дома счастливая, с новой бутылкой наперевес, с портфелем, в своем скромном синем платьице. Несколько раз уточнила, что она хоть она и Матильда, но мы у неё родители нормальные. То есть пока она в школе, папа никому не будет загонять краденных машин с опилками в двигателе, а я точно не просажу в бинго все немногие наши накопления. Мы клятвенно пообещали не обмануть её доверия.
И вот дошагала до школы, встала рядом с Лаурой в линейку и вдруг - как порализовало ребенка. Стоит у ворот в ужасе, ищет меня глазами и что-то шепчет. Не хочу в школу - говорит. А лицо - ну словно её инопланетяне похищают. Даже хуже, инопланетянам она наверное обрадовалась бы. Я её в охапку, оттащила в сторону, сели мы на порожке и начали говорить - что да как. Причем говорить по-настоящему. Я тут поняла, что и сама выросла как мама. Что я не хочу её уболтать, что я не хочу ей внушить то, что в школе не плохо и запихнуть для проверки боем - а я и правда пытаюсь понять, что у нее там на душе. Не у меня, нет, у неё.
Нет, сперва я конечно одеваю кислородную маску на себя, решая внутри, что если что, мы идём домой и побоку все мои грандиозные планы поспать. Вообще это на словах просто, когда пишешь, а когда там внутри, хочется тоже стать маленькой девочкой и чтобы разруливал всё кто-то другой. Я же можно сказать два месяца мечтала, что все пойдут в школу, а я отосплюсь. Но мама - это я, и кажется к третьему ребенку я научилась ею немного быть - поэтому мы сидим на порожке, спокойные и обнявшиеся, пока счастливые дети бегут наверх, а несчастных затаскивают. А мы сидим-сидим на порожке школы…
и я ничегошеньки не могу добиться от моего цыпленка!
Почему вдруг счастье в доли секунды сменилось таким ужасом? Она рассказывает что-то невнятное, словно ей мешают и люди вокруг, пытающиеся мне помочь, мешает сама мысль, что может быть я её всё-таки туда сейчас затолкаю - она же не знает, что внутренне я уже с нею дома. Поэтому мы душевно прощаемся со всем педагогическим составом и уходим гулять в удивительный возможно последний душный солнечный день уходящего лета.
С Лёнем было очень просто. Когда я спрашивала его, что не так, он четко выдавал “мама, я был голоден и устал, и у меня болела голова, а потом меня толкнул мальчик Джордж и мне было очень обидно” Та-дам! Четко и по полочкам. Я знала абсолютно всё, что происходит в школе. Когда в школу идёт Уля, она берёт туда с собой всю свою вселенную. Вселенная полна образов и теней, и призраков, и монстров, и личин, поэтому я чувствую себя детективом, распутывающим сложное дело о похищенном здравом смысле.
- Понимаешь, мама! Мне было страшно без тебя. Там были такие игрушки-роботы, они говорили “Вселенная под защитой!” и палили из бластеров, но учителя их не могли видеть, только мы.
Она отбегает вперед, садится на камень, поднимает на меня свои глаза-арбузины и говорит “А я не Уля!”
- Ой, а как тебя зовут девочка?
- Я Мина!
- Здравствуй, Мина, а я Улина мама. Ты её тут случайно не встречала?
- Уля побежала дальше. А спроси, сколько мне лет?
- Сколько тебе лет, Мина?
- Мне, пять, и я уже хожу в школу, в Улину школу. Только я уже в первом классе…. А знаешь, у меня нет мамы… Её убил злой охотник, подстрелил из ружья.
- Ой, бедная, как я тебе сочувствую. Хочешь, я буду твоей мамой?
- Да, хочу. Моя мама была не такая уж и хорошая, она держала меня в клетке… Ой, я забыла, а как меня зовут?
Я уже привыкла, я каждый день встречаю этих Мин, Машек Наташек, Оттолайн, Алис, Ий, Насть и ещё бог знает кого. Всех их объединяет сиротство, жестокие родители и богатый внутренний мир. Все ходят в школу и школа всем нравится. Даже привидение, которое прилетает к нам по ночам потрындеть с Улей за жизнь, и то оказывается без ума от своей школы. Но им всем уже есть пять лет, а бедная четырехлетняя Уля уже извелась, придумывая, готова ли она идти в школу без мамы или нет.
На следующий день мы снова собираемся в школу и договариваемся, что все два часа я буду сидеть под воротами школы и ждать её. Потому что надо же попробовать, прежде чем сказать, что это ужас и кошмар. Оседлав свой беговел, уже в обычном школьном платье Ульяна радостно мчится по длинной дорогой к школе, лазает по кустам, кокетничает с цыганом, прячется от медведя, но чем ближе мы к школе, тем очевиднее, что чего-то она всё-таки боится. Но чего - тут не разберешь. И так подхожу, и эдак, и расспрашиваю вымышленных подруг, и делюсь своими историями из жизни, и уже подумываю пытать калёным железом, но ребенок твердит, что хочет в школу - а в глазах какое-то опасение.
И конечно же у ворот Уля опять каменеет - стоит только мисс Гудрам взять Улькин беговел, чтобы помочь припарковать его поудобнее в школе. И тут Уля громким шопотом - спасибо, Вселенная, что по-русски - мне сообщает:
- Мама, я её боюсь. Вот эту. Мне кажется, это миссис Тарамбах.
Как хорошо, что учителя не понимают по-русски. Как хорошо, что miss Trunchbull перевели на русский очень условно. Потому что - я так хохотала! Я там просто залилась смехом. Мисс Гудрам, хотя очень миловидная девушка и далеко не всегда такая уж страшная и кричащая, как любит её выставлять в своих рассказах Лёня, но своей фигурой очень даже напоминает Мисс Тарамбах из фильма про Матильду. И тут все кусочки паззла стали собираться воедино. Ну конечно, моему впечателительному ребенку с его внутренней вселенной просто категорически нельзя наряжаться Матильдой, если у ворот её поджидает учительница, которая думает, что тоже нарядилась Матильдой, а выглядит при этом прямо как Мисс Тарамбах.
Обнимаю моего птенца, хохочу, говорю, что всё хорошо. Отсылаю “Тарамбахиху” заниматься с другими детьми, и постепенно остаемся во дворе только Уля, я и зам.дир. начальной школы, почетно запирающий ворота. Деликатнейшим образом - я оказывается на это способна - я обрисовываю ему ситуацию, опуская подробности сходства - и мы с ним договариваемся, что завтра Улю будет встречать в школе кто-то другой. И с чистой совестью мы снова уходим в светлое бесконечное.
Настаёт новое утро и мы снова спешим к школьным воротам. Одни из первых, ворота ещё закрыты, но уже толпы родителей и детей собрались и ждут. Когда отворяются ворота, я говорю ребенку - Выбирай! Кто из училок тебе нравится?
Уля критическим взглядом окидывает ряд и выбирает - вон та, в красных брюках!
Берем значит берем. Мы уверенно шагаем навстречу учительнице, и видимо наша решительность отлично накладывается на обещание зама всё устроить - учительница радостно спешит нам навстречу. Выясняем имя, передаем счастливого ребенка в руки - и моя прекрасная девица убегает наверх, даже не попрощавшись. Собственно, я своё дело сделала - если вдруг в школе ей не понравится, тогда и будем её забирать, но шанс попробовать я ей дала.
Но пока забирать Улю не приходится - в тот день вышла она из школы довольная и сказала, что та учительница кстати вовсе и не страшная. Проведя независимое расследование, я выяснила, что с Улей там все активно общались, подарили целую полоску стикеров и вообще всячески обхаживали, чтобы ей было хорошо и весело.
Уля по-прежнему ходит в школу вместе со своей вселенной. Рассказывает про фиолетовых человечков, живущих под полкой, и удивляется, почему это мальчики к ней не пристают (устаревшая информация, она уже добилась своего и мальчики теперь вполне к ней пристают). Ходит вопреки правилам в розовых носках. Или в носках с зелеными глазастыми монстрами. Или вот один день надела косу до пояса, связанную из папиных коричневых шнурков. Вечером делилась, что некоторые дети поняли, что это косичка, а некоторые почему-то решили, что это шнурки. У неё даже есть специальное место для поплакать, она мне его подробно и в красках описала.
Спрашиваю - Часто плачешь?
- Нет, - говорит, - очень редко. Это я по тебе скучааааю!
- Да неправда, - кричит Лёнька, - она там постоянно рыдает. То ушибется, то ещё чего. Меня зовут перевести, я её трясу мол что случилось, а она мне - “ах, мне хочется просто поплакать!”
Улька сидит радостная “А что, человеку иногда надо поплакать!”
В школе говорят, что правда первую неделю под конец школьного дня плакала. Обычно после того, как ушибалась. Записок из медпункта и пластырей на теле не счесть! А иногда и правда плачет, говорят, и не можем понять, почему. Говорит вот то самое - что надо поплакать.
- Ну, говорю - это и дома у нас тоже самое. Упасть и орать, словно тебя режут. Ну или уйти в свою комнату и оплакивать несовершенный мир. Она у нас девица умнейшая, но очень эмоциональная. Вы ей главное не мешайте!
- Очень её понимаю - кивает мисс Гудрем, - я и сама такая.
- Ну, Уля там у вас нашла уже рыдательный угол - говорю - можете пользоваться по очереди.
Подходит к концу первый кусочек школы, через неделю каникулы. Уля обзавелась кучей подруг, женихом и радостно распевает французские песни. Учителей любит, в школу летит, а когда я спрашиваю у учителей как у неё там дела, всегда кивают мол хорошо-великолепно, и мы её лишний раз не трогаем, все как вы сказали! То есть запуганный педагогический состав - сделано. Отличное достижение для первого семестра!
Отвожу по утрам моих школьников - только подумайте, их теперь у меня двое. Странно всё это, ведь только вчера кажется была девочка-малышечка на руках. Такая, что одной рукой можно было подхватить и носить (вы так сейчас попробуйте Даниша, ага). И вот мой стройный жирафик топает, да нет, точнее на всех парах летит в школу. И на душе моей внезапно за неё спокойно. Я то думала, я буду переживать, рвать на себе волосы и тихонько стекать у ворот школы. Ведь так рано, так внезапно, так надолго. Я весной даже успела попереживать за того самого сферического ребенка в вакууме, кровиночку мою неугомонную, маленькую, заранее решив, что рвется в школу она от наивности и незнания, какие ужасы её там поджидают. А кровиночка моя вдруг созрела лететь в мир и устрашать собой новые земли и народы.
Я до сих пор очень не уверена, что школа это хорошо. Я до сих пор не уверена, что школа так рано хорошее решение. Но я знаю, что зачем-то почему-то ей это надо.
Пошла Уля в школу у нас весело. Да с ней иначе и не бывает. Всё лето рвалась туда, летела на пробный день, после него решила, что уже школьница и ходить в сад ей больше не надо (да-да, последние две недели она просто прогуляла и можно сказать сад у нас закончился, так и не начавшись). Все каникулы Улю рвало на мелких тузиков, она гуляла по пляжу в школьной форме, всем рассказывала, как хочет в школу, а потом ещё два дня как минимум рыдала навзрыд, узнав, что подружка Лиза пошла в школу аж на две недели раньше. Лёнькины инсинуации мужественно парировала, хотя он конечно на ней отрывался как мог.
- Учти, - говорит, - там есть такая учительница, она на детей орёт. Громко-громко.
- Ясно - говорит невозмутимая Уля, и сразу же меня подзывает - Мама, сходи в школу эту, найди орущую тётеньку и сообщи ей, что на меня орать нельзя.
И вот настало наше первое, а точнее 12 сентября. В первый день в школу Уля улетела на крыльях любви и вернулась счастливая-счастливая. Все немного удивились, что пока всё так ладно, мы же нашу дочку знаем. Но она и не подвела, и уже во вторник нам сново стало весело. Потому что во вторник был день рождения Роальда Даля. Уля нарядилась Матильдой. Вышла из дома счастливая, с новой бутылкой наперевес, с портфелем, в своем скромном синем платьице. Несколько раз уточнила, что она хоть она и Матильда, но мы у неё родители нормальные. То есть пока она в школе, папа никому не будет загонять краденных машин с опилками в двигателе, а я точно не просажу в бинго все немногие наши накопления. Мы клятвенно пообещали не обмануть её доверия.
И вот дошагала до школы, встала рядом с Лаурой в линейку и вдруг - как порализовало ребенка. Стоит у ворот в ужасе, ищет меня глазами и что-то шепчет. Не хочу в школу - говорит. А лицо - ну словно её инопланетяне похищают. Даже хуже, инопланетянам она наверное обрадовалась бы. Я её в охапку, оттащила в сторону, сели мы на порожке и начали говорить - что да как. Причем говорить по-настоящему. Я тут поняла, что и сама выросла как мама. Что я не хочу её уболтать, что я не хочу ей внушить то, что в школе не плохо и запихнуть для проверки боем - а я и правда пытаюсь понять, что у нее там на душе. Не у меня, нет, у неё.
Нет, сперва я конечно одеваю кислородную маску на себя, решая внутри, что если что, мы идём домой и побоку все мои грандиозные планы поспать. Вообще это на словах просто, когда пишешь, а когда там внутри, хочется тоже стать маленькой девочкой и чтобы разруливал всё кто-то другой. Я же можно сказать два месяца мечтала, что все пойдут в школу, а я отосплюсь. Но мама - это я, и кажется к третьему ребенку я научилась ею немного быть - поэтому мы сидим на порожке, спокойные и обнявшиеся, пока счастливые дети бегут наверх, а несчастных затаскивают. А мы сидим-сидим на порожке школы…
и я ничегошеньки не могу добиться от моего цыпленка!
Почему вдруг счастье в доли секунды сменилось таким ужасом? Она рассказывает что-то невнятное, словно ей мешают и люди вокруг, пытающиеся мне помочь, мешает сама мысль, что может быть я её всё-таки туда сейчас затолкаю - она же не знает, что внутренне я уже с нею дома. Поэтому мы душевно прощаемся со всем педагогическим составом и уходим гулять в удивительный возможно последний душный солнечный день уходящего лета.
С Лёнем было очень просто. Когда я спрашивала его, что не так, он четко выдавал “мама, я был голоден и устал, и у меня болела голова, а потом меня толкнул мальчик Джордж и мне было очень обидно” Та-дам! Четко и по полочкам. Я знала абсолютно всё, что происходит в школе. Когда в школу идёт Уля, она берёт туда с собой всю свою вселенную. Вселенная полна образов и теней, и призраков, и монстров, и личин, поэтому я чувствую себя детективом, распутывающим сложное дело о похищенном здравом смысле.
- Понимаешь, мама! Мне было страшно без тебя. Там были такие игрушки-роботы, они говорили “Вселенная под защитой!” и палили из бластеров, но учителя их не могли видеть, только мы.
Она отбегает вперед, садится на камень, поднимает на меня свои глаза-арбузины и говорит “А я не Уля!”
- Ой, а как тебя зовут девочка?
- Я Мина!
- Здравствуй, Мина, а я Улина мама. Ты её тут случайно не встречала?
- Уля побежала дальше. А спроси, сколько мне лет?
- Сколько тебе лет, Мина?
- Мне, пять, и я уже хожу в школу, в Улину школу. Только я уже в первом классе…. А знаешь, у меня нет мамы… Её убил злой охотник, подстрелил из ружья.
- Ой, бедная, как я тебе сочувствую. Хочешь, я буду твоей мамой?
- Да, хочу. Моя мама была не такая уж и хорошая, она держала меня в клетке… Ой, я забыла, а как меня зовут?
Я уже привыкла, я каждый день встречаю этих Мин, Машек Наташек, Оттолайн, Алис, Ий, Насть и ещё бог знает кого. Всех их объединяет сиротство, жестокие родители и богатый внутренний мир. Все ходят в школу и школа всем нравится. Даже привидение, которое прилетает к нам по ночам потрындеть с Улей за жизнь, и то оказывается без ума от своей школы. Но им всем уже есть пять лет, а бедная четырехлетняя Уля уже извелась, придумывая, готова ли она идти в школу без мамы или нет.
На следующий день мы снова собираемся в школу и договариваемся, что все два часа я буду сидеть под воротами школы и ждать её. Потому что надо же попробовать, прежде чем сказать, что это ужас и кошмар. Оседлав свой беговел, уже в обычном школьном платье Ульяна радостно мчится по длинной дорогой к школе, лазает по кустам, кокетничает с цыганом, прячется от медведя, но чем ближе мы к школе, тем очевиднее, что чего-то она всё-таки боится. Но чего - тут не разберешь. И так подхожу, и эдак, и расспрашиваю вымышленных подруг, и делюсь своими историями из жизни, и уже подумываю пытать калёным железом, но ребенок твердит, что хочет в школу - а в глазах какое-то опасение.
И конечно же у ворот Уля опять каменеет - стоит только мисс Гудрам взять Улькин беговел, чтобы помочь припарковать его поудобнее в школе. И тут Уля громким шопотом - спасибо, Вселенная, что по-русски - мне сообщает:
- Мама, я её боюсь. Вот эту. Мне кажется, это миссис Тарамбах.
Как хорошо, что учителя не понимают по-русски. Как хорошо, что miss Trunchbull перевели на русский очень условно. Потому что - я так хохотала! Я там просто залилась смехом. Мисс Гудрам, хотя очень миловидная девушка и далеко не всегда такая уж страшная и кричащая, как любит её выставлять в своих рассказах Лёня, но своей фигурой очень даже напоминает Мисс Тарамбах из фильма про Матильду. И тут все кусочки паззла стали собираться воедино. Ну конечно, моему впечателительному ребенку с его внутренней вселенной просто категорически нельзя наряжаться Матильдой, если у ворот её поджидает учительница, которая думает, что тоже нарядилась Матильдой, а выглядит при этом прямо как Мисс Тарамбах.
Обнимаю моего птенца, хохочу, говорю, что всё хорошо. Отсылаю “Тарамбахиху” заниматься с другими детьми, и постепенно остаемся во дворе только Уля, я и зам.дир. начальной школы, почетно запирающий ворота. Деликатнейшим образом - я оказывается на это способна - я обрисовываю ему ситуацию, опуская подробности сходства - и мы с ним договариваемся, что завтра Улю будет встречать в школе кто-то другой. И с чистой совестью мы снова уходим в светлое бесконечное.
Настаёт новое утро и мы снова спешим к школьным воротам. Одни из первых, ворота ещё закрыты, но уже толпы родителей и детей собрались и ждут. Когда отворяются ворота, я говорю ребенку - Выбирай! Кто из училок тебе нравится?
Уля критическим взглядом окидывает ряд и выбирает - вон та, в красных брюках!
Берем значит берем. Мы уверенно шагаем навстречу учительнице, и видимо наша решительность отлично накладывается на обещание зама всё устроить - учительница радостно спешит нам навстречу. Выясняем имя, передаем счастливого ребенка в руки - и моя прекрасная девица убегает наверх, даже не попрощавшись. Собственно, я своё дело сделала - если вдруг в школе ей не понравится, тогда и будем её забирать, но шанс попробовать я ей дала.
Но пока забирать Улю не приходится - в тот день вышла она из школы довольная и сказала, что та учительница кстати вовсе и не страшная. Проведя независимое расследование, я выяснила, что с Улей там все активно общались, подарили целую полоску стикеров и вообще всячески обхаживали, чтобы ей было хорошо и весело.
Уля по-прежнему ходит в школу вместе со своей вселенной. Рассказывает про фиолетовых человечков, живущих под полкой, и удивляется, почему это мальчики к ней не пристают (устаревшая информация, она уже добилась своего и мальчики теперь вполне к ней пристают). Ходит вопреки правилам в розовых носках. Или в носках с зелеными глазастыми монстрами. Или вот один день надела косу до пояса, связанную из папиных коричневых шнурков. Вечером делилась, что некоторые дети поняли, что это косичка, а некоторые почему-то решили, что это шнурки. У неё даже есть специальное место для поплакать, она мне его подробно и в красках описала.
Спрашиваю - Часто плачешь?
- Нет, - говорит, - очень редко. Это я по тебе скучааааю!
- Да неправда, - кричит Лёнька, - она там постоянно рыдает. То ушибется, то ещё чего. Меня зовут перевести, я её трясу мол что случилось, а она мне - “ах, мне хочется просто поплакать!”
Улька сидит радостная “А что, человеку иногда надо поплакать!”
В школе говорят, что правда первую неделю под конец школьного дня плакала. Обычно после того, как ушибалась. Записок из медпункта и пластырей на теле не счесть! А иногда и правда плачет, говорят, и не можем понять, почему. Говорит вот то самое - что надо поплакать.
- Ну, говорю - это и дома у нас тоже самое. Упасть и орать, словно тебя режут. Ну или уйти в свою комнату и оплакивать несовершенный мир. Она у нас девица умнейшая, но очень эмоциональная. Вы ей главное не мешайте!
- Очень её понимаю - кивает мисс Гудрем, - я и сама такая.
- Ну, Уля там у вас нашла уже рыдательный угол - говорю - можете пользоваться по очереди.
Подходит к концу первый кусочек школы, через неделю каникулы. Уля обзавелась кучей подруг, женихом и радостно распевает французские песни. Учителей любит, в школу летит, а когда я спрашиваю у учителей как у неё там дела, всегда кивают мол хорошо-великолепно, и мы её лишний раз не трогаем, все как вы сказали! То есть запуганный педагогический состав - сделано. Отличное достижение для первого семестра!