Маленькие люди и фанатики революции М. Алданова
На день рождения друзья подарили мне в прошлом году огромный том Марка Алданова. Раскрыл на середине и прочитал "Повесть о смерти". Произведение показалось настолько глубоким и точным, что я невольно вспомнил историческую эпопею Толстого. Потом узнал, что Толстой для Алданова - кумир.
А смерть героини вообще потрясла. Стало интересно, и у тех же друзей я грабительски опустошил книжную полку и прочитал сначала историческую тетралогию "Мыслитель" о событиях 18-19 веков, а потом взялся за весьма внушительную и столь скучную трилогию из современной для Алданова (Ландау) жизни, где исторических лиц он практически не выводил. Стало ясно, что его стезя - именно изображение реальных лиц истории на ряду с вымышленными персонажами.
Уже хотел бросить, но следующей книжкой в собрании были "Истоки" о деятельности народовольцев. И вот тут я снова был потрясен. Прежде всего, народовольцами.
Алданов родился в "интеллигентной и состоятельной " семье еврейского сахарозаводчика. Эмигрировал после Октября. Этим все сказано. Любая революция для него ложь и кровь, хотя и в целом от истории он не в восторге. Симпатизирует он так называемым "маленьким людям", доводя традиционно сочувствия им - подчас до нелепости, потому что его "маленькие" оказываются часто довольно обеспеченными и праздными представителями дореволюционного среднего класса, а в описании их поступков и мыслей сквозит гораздо более чеховской иронии, чем гоголевского участия или, тем паче, некоторого даже восторга Достоевского. Вообще, "сахорозаводческие" корни и мотивы ощущаются довольно сильно после прочтения многих книг этого писателя.
Но при этом - вернусь к народовольцам из романа "Истоки" - яркие и сильные личности из стана врага у него, как у по-настоящему талантливого литератора, получились намного интереснее его "маленьких людей".
Последний роман "Самоубийство", где описание повседневности, которую Алданов видел своими глазами, он дополнил все теми же историческими образами, называют у него самым сильным. Один из его героев - Ленин. Я даже колебался, читать ли.
И в итоге увидел то же, что в "Истоках". Ленин получился сильнее, мощнее, симпатичнее всех милых и бестолковых представителей старой России, смятенных революцией.
Сила Алданова в том, что он практически никогда не перевирает исторические факты. Дает варианты, как реальные описывает лишь те события, которые так и изображены во многих независимых источниках. Так о смерти фабриканта и мецената Саввы Морозова, личностью которого я интересуюсь давно, прямо пишет: подтверждения того, что убили его большевики, нет. Да и мотива нет - историю со страховым векселем на сто тысяч, который он оставил Андреевой-Феномену, писатель не упоминает, но замечает, что Савва Тимофеевич продолжал бы давать деньги на революцию и так. И это выглядит гораздо логичнее всех выдумок о Красине, выпрыгивающем из окна отеля на Лазурном побережье. А вот жену Морозова Алданов называет бывшей работницей его фабрик, и, похоже, это его личная версия.
Но тут речь о совсем мелких деталях, хотя они безусловно показывают уровень исторического романиста.
Вернусь к праведникам и злодеям. Праведников у Алданова нет. Своих героев он жалеет, иногда даже посмеивается над ними. Правда не всегда понятно, где сарказм заложен не автором, а самим его воспитанием и непониманием, насколько классовым является его подход (чего никогда не было у Льва Толстого). Так, герой "Самоубийства" Ласточкин, который богатеть никогда не хотел (просто акции, которые он некогда купил, все время росли в цене), вечно помогает всем нуждающимся, раздает деньги налево и направо, после Октября становится буквально нищим. Процесс обнищания показан в том, как надо отпустить шофера, горничную, кухарку. Жена начинает сама готовить, ходить на рынок, мыть посуду. А супруг теперь просто гуляет по Москве, все чаще один, потому что супруга и чувствовала себя плохо и работы по дому было очень много... Посочувствуй моим рукам, вот какие они стали от холодной воды, - говорит она мужу, когда тот сетует, что вынужден продать когда-то подаренные ей драгоценности. Муж сочувствует, но сам помыть посуду не спешит.
Ну не дворянское это дело! И уж тем более - не мужское.
После этого следует самоубийство, к которому супруг, оставшийся вдобавок калекой (это уж прием давления на читателя верный) принуждает и жену. Та плачет, стенает, а делать нечего, приходится глотать цианистый калий, хотя вроде бы "Вечная жизнь" существует. Все это более чем странно читать сегодня, особенно учитывая, что героя по некой иронии зовут "Дмитрием Анатольевичем".
Как же выглядит на этом фоне Ленин, "Ильич"? Он всех не любит, он всех клеймит, он вечно в борьбе, он заряжен ненавистью и эту ненависть приносить в Петроград, чтобы едва ли не единолично добиться восстания и победы в нем.
Все это я и знаю со школьной скамьи. Никакой лжи нет. Росказней, что большевики делали революцию на немецкие деньги, чтобы Родину продать, у Алданова нет. Он прямо подчеркивает бескорыстность и Ленина и даже отвратительного для него Сталина (хотя отвращение рождается не от самого образа, а от авторских ремарок и от тех, что он вкладывает в уста других персонажей).
Малограмотный, едва говорящий по-русски Камо кажется одним из самых оригинальных образов романа. Потому что он изображен правдиво, таким, каким был. Примитивным, жестоким, но служащим идеалу.
Но за всем этим ярко открывается горизонт личности. Сила идеи, нечто великое и истинное. Писатель хочет, как и в изображении убийства Александра II показать всю кровь и грязь, а очернить революцию и революционеров не удается!
А вот Император не послушал предупреждений и поехал на смотр только потому, что просили и очень нужно было удовлетворить чьи-то мелкие амбиции. Как манифест о выборных людях он подписывает (а его убийство перечеркнет) только чтобы угодить любовнице.
В колесе истории Алданова мыслят, действуют разумно, стараются созидать нечто новое и умное - единицы. И большая часть среди них именно революционеры, фанатики, "диктаторы". Что ж - можно оценивать моральную сторону процесса, но оценка самого явления кажется мне очень точной.
"Люди, большей частью (99% из буржуазии, 98% из ликвидаторов, 60-70% из большевиков) не умеют думать, а только заучивают слова", - цитирует столь ненавидимого вождя писатель, и читается эта фраза как один из ключей к роману (а еще "Ключ" - название романа из трилогии о современности).
Инесса Арманд, отвергнувшая свою среду, сидит за учебниками политэкономии и восторженно слушает Ленина, пока супруга Ласточкина обсуждает новые платья, украшения, мебель... ну еще цитирует классиков, конечно, делает тонкие замечания об оперных постановках. Старается помочь родственнице. Она не глупая, добрая, тактичная.
Но интереснее выглядит Арманд, сначала корящая Ленина неэтичностью его рассуждений и вдруг восхищенно восклицающая: "Как ты говоришь, Ильич!" Готовая сидеть за партой или читать лекцию чуждым и даже отчасти страшным ей людям, готовая, если надо, умереть, когда никто не отнимал у нее права пользоваться роскошью и властью в ее прошлом мире.
А в "Истоках", где то ли художник, то ли журналист, но в целом очень симпатичный человек на протяжении тысячи страниц решают, с какой из женщин он бы хотел жить - цирковой актрисой или замужней светской дамой, и переходит от одной к другой с мучительными сомнениями. И рядом - исступленная фанатичка Перовская хотела бы одного - быть повешенной рядом с Желябовым. Ну еще, чтобы он слышал в казарме, где наверняка заключен после того, как был схвачен, звук взрыва бомб на Екатерининском канале.
Замысел автора ясен - вот простые люди с их слабостями, а вот безумные сектанты.
Но художественное слово таково, что его не проведешь. Фанатики впечатляют. Во всяком случае - впечатлили меня, насмотревшегося на благородную буржуазность за прошедшие годы сполна.
Последняя фраза "Самоубийства" тоже выдает противоречия с головой: "Верно половина человечества "оплакала" его смерть. Надо было бы оплакать рожденье". Это о Ленине. Оплакала - в кавычках. Но искренне - половина человечества уже в начале двадцатых годов знала, что им принес Владимир Ульянов - помимо крови и борьбы. И оплакивала его уход.
А буржуазное "надо бы" повисает в воздухе. До уровня Толстого, который был способен видеть людей словно извне (извне своего класса точно), Марк Алданов не поднялся.
Тем интереснее и важнее читать его книги. Книги судьи революций и революционеров.
А смерть героини вообще потрясла. Стало интересно, и у тех же друзей я грабительски опустошил книжную полку и прочитал сначала историческую тетралогию "Мыслитель" о событиях 18-19 веков, а потом взялся за весьма внушительную и столь скучную трилогию из современной для Алданова (Ландау) жизни, где исторических лиц он практически не выводил. Стало ясно, что его стезя - именно изображение реальных лиц истории на ряду с вымышленными персонажами.
Уже хотел бросить, но следующей книжкой в собрании были "Истоки" о деятельности народовольцев. И вот тут я снова был потрясен. Прежде всего, народовольцами.
Алданов родился в "интеллигентной и состоятельной " семье еврейского сахарозаводчика. Эмигрировал после Октября. Этим все сказано. Любая революция для него ложь и кровь, хотя и в целом от истории он не в восторге. Симпатизирует он так называемым "маленьким людям", доводя традиционно сочувствия им - подчас до нелепости, потому что его "маленькие" оказываются часто довольно обеспеченными и праздными представителями дореволюционного среднего класса, а в описании их поступков и мыслей сквозит гораздо более чеховской иронии, чем гоголевского участия или, тем паче, некоторого даже восторга Достоевского. Вообще, "сахорозаводческие" корни и мотивы ощущаются довольно сильно после прочтения многих книг этого писателя.
Но при этом - вернусь к народовольцам из романа "Истоки" - яркие и сильные личности из стана врага у него, как у по-настоящему талантливого литератора, получились намного интереснее его "маленьких людей".
Последний роман "Самоубийство", где описание повседневности, которую Алданов видел своими глазами, он дополнил все теми же историческими образами, называют у него самым сильным. Один из его героев - Ленин. Я даже колебался, читать ли.
И в итоге увидел то же, что в "Истоках". Ленин получился сильнее, мощнее, симпатичнее всех милых и бестолковых представителей старой России, смятенных революцией.
Сила Алданова в том, что он практически никогда не перевирает исторические факты. Дает варианты, как реальные описывает лишь те события, которые так и изображены во многих независимых источниках. Так о смерти фабриканта и мецената Саввы Морозова, личностью которого я интересуюсь давно, прямо пишет: подтверждения того, что убили его большевики, нет. Да и мотива нет - историю со страховым векселем на сто тысяч, который он оставил Андреевой-Феномену, писатель не упоминает, но замечает, что Савва Тимофеевич продолжал бы давать деньги на революцию и так. И это выглядит гораздо логичнее всех выдумок о Красине, выпрыгивающем из окна отеля на Лазурном побережье. А вот жену Морозова Алданов называет бывшей работницей его фабрик, и, похоже, это его личная версия.
Но тут речь о совсем мелких деталях, хотя они безусловно показывают уровень исторического романиста.
Вернусь к праведникам и злодеям. Праведников у Алданова нет. Своих героев он жалеет, иногда даже посмеивается над ними. Правда не всегда понятно, где сарказм заложен не автором, а самим его воспитанием и непониманием, насколько классовым является его подход (чего никогда не было у Льва Толстого). Так, герой "Самоубийства" Ласточкин, который богатеть никогда не хотел (просто акции, которые он некогда купил, все время росли в цене), вечно помогает всем нуждающимся, раздает деньги налево и направо, после Октября становится буквально нищим. Процесс обнищания показан в том, как надо отпустить шофера, горничную, кухарку. Жена начинает сама готовить, ходить на рынок, мыть посуду. А супруг теперь просто гуляет по Москве, все чаще один, потому что супруга и чувствовала себя плохо и работы по дому было очень много... Посочувствуй моим рукам, вот какие они стали от холодной воды, - говорит она мужу, когда тот сетует, что вынужден продать когда-то подаренные ей драгоценности. Муж сочувствует, но сам помыть посуду не спешит.
Ну не дворянское это дело! И уж тем более - не мужское.
После этого следует самоубийство, к которому супруг, оставшийся вдобавок калекой (это уж прием давления на читателя верный) принуждает и жену. Та плачет, стенает, а делать нечего, приходится глотать цианистый калий, хотя вроде бы "Вечная жизнь" существует. Все это более чем странно читать сегодня, особенно учитывая, что героя по некой иронии зовут "Дмитрием Анатольевичем".
Как же выглядит на этом фоне Ленин, "Ильич"? Он всех не любит, он всех клеймит, он вечно в борьбе, он заряжен ненавистью и эту ненависть приносить в Петроград, чтобы едва ли не единолично добиться восстания и победы в нем.
Все это я и знаю со школьной скамьи. Никакой лжи нет. Росказней, что большевики делали революцию на немецкие деньги, чтобы Родину продать, у Алданова нет. Он прямо подчеркивает бескорыстность и Ленина и даже отвратительного для него Сталина (хотя отвращение рождается не от самого образа, а от авторских ремарок и от тех, что он вкладывает в уста других персонажей).
Малограмотный, едва говорящий по-русски Камо кажется одним из самых оригинальных образов романа. Потому что он изображен правдиво, таким, каким был. Примитивным, жестоким, но служащим идеалу.
Но за всем этим ярко открывается горизонт личности. Сила идеи, нечто великое и истинное. Писатель хочет, как и в изображении убийства Александра II показать всю кровь и грязь, а очернить революцию и революционеров не удается!
А вот Император не послушал предупреждений и поехал на смотр только потому, что просили и очень нужно было удовлетворить чьи-то мелкие амбиции. Как манифест о выборных людях он подписывает (а его убийство перечеркнет) только чтобы угодить любовнице.
В колесе истории Алданова мыслят, действуют разумно, стараются созидать нечто новое и умное - единицы. И большая часть среди них именно революционеры, фанатики, "диктаторы". Что ж - можно оценивать моральную сторону процесса, но оценка самого явления кажется мне очень точной.
"Люди, большей частью (99% из буржуазии, 98% из ликвидаторов, 60-70% из большевиков) не умеют думать, а только заучивают слова", - цитирует столь ненавидимого вождя писатель, и читается эта фраза как один из ключей к роману (а еще "Ключ" - название романа из трилогии о современности).
Инесса Арманд, отвергнувшая свою среду, сидит за учебниками политэкономии и восторженно слушает Ленина, пока супруга Ласточкина обсуждает новые платья, украшения, мебель... ну еще цитирует классиков, конечно, делает тонкие замечания об оперных постановках. Старается помочь родственнице. Она не глупая, добрая, тактичная.
Но интереснее выглядит Арманд, сначала корящая Ленина неэтичностью его рассуждений и вдруг восхищенно восклицающая: "Как ты говоришь, Ильич!" Готовая сидеть за партой или читать лекцию чуждым и даже отчасти страшным ей людям, готовая, если надо, умереть, когда никто не отнимал у нее права пользоваться роскошью и властью в ее прошлом мире.
А в "Истоках", где то ли художник, то ли журналист, но в целом очень симпатичный человек на протяжении тысячи страниц решают, с какой из женщин он бы хотел жить - цирковой актрисой или замужней светской дамой, и переходит от одной к другой с мучительными сомнениями. И рядом - исступленная фанатичка Перовская хотела бы одного - быть повешенной рядом с Желябовым. Ну еще, чтобы он слышал в казарме, где наверняка заключен после того, как был схвачен, звук взрыва бомб на Екатерининском канале.
Замысел автора ясен - вот простые люди с их слабостями, а вот безумные сектанты.
Но художественное слово таково, что его не проведешь. Фанатики впечатляют. Во всяком случае - впечатлили меня, насмотревшегося на благородную буржуазность за прошедшие годы сполна.
Последняя фраза "Самоубийства" тоже выдает противоречия с головой: "Верно половина человечества "оплакала" его смерть. Надо было бы оплакать рожденье". Это о Ленине. Оплакала - в кавычках. Но искренне - половина человечества уже в начале двадцатых годов знала, что им принес Владимир Ульянов - помимо крови и борьбы. И оплакивала его уход.
А буржуазное "надо бы" повисает в воздухе. До уровня Толстого, который был способен видеть людей словно извне (извне своего класса точно), Марк Алданов не поднялся.
Тем интереснее и важнее читать его книги. Книги судьи революций и революционеров.