Суета, а когда же дело?
Как же тяжко творческому человеку бесконечное ношение вериг «работы», «семьи», «общественной деятельности» - да ещё такой зажатой со всех сторон, как у нас. Я могу один за другим смотреть десятки фильмов, а мне надо отрываться на проверку стопок сочинений - пусть даже не самых бездарных. Надо урывками освежать знания из области литературы, которую прохожу с детьми - хотя во многом я и сам её выбираю… Надо заниматься какими-то глупостями, типа выбора мебели или краски для ремонта или идти платить за коммунальные услуги - хотя всё это не так уж сложно. Но даже самые простые занятия отвлекают от главного - размышлений и творчества.
А ещё бесконечное - деньги, деньги, повышения цен, новый налог, новый директор и его финансовые воззрения, новые речи Фурсенко или Медведева… Между тем, не клеится что-то важное в новой повести. Три недели не писано ни одного стихотворения! В голове возникает идея обалденной лекции по триллеру или мелодраме, но читается эта лекция полчаса, надо комкать и плевать на замысел и думать, где и что сотворить ещеё, чтобы выбить у родного государства и сограждан копеечку на хлеб. Ну ладно, хлеб с маслом.
Или вот живопись - я же её совсем не знаю, хотя и побывал во всех главных музеях Венеции, Флоренции, Праги, в Прадо, в Лувре, галерее Вены (где этот чумовой зал с Брейгелем), в Дрезденской галерее, в Эрмитаже много раз… Всё равно всё было обывательски мельком, наскоком, без глубины и познаний. У меня есть обычная мирская зависть к богатым и успешным - какая-то несерьёзная, но есть и истинная зависть к тем цельным натурам, которые умели себя полностью отдать любимым мыслям и раздумьям. Бахтин, Лотман, Лосев… Или дышавшие поэзией Есенин, Блок, даже вот Губанов - забывавшие обо всём остальном.
Да, те же Прадо или берег Сены тоже для меня продолжение «хлеба» - пусть в доме всегда остаётся стул бабушкиных времён, но копить деньги на новый - нелепость, когда можно сесть в поезд и уехать за новыми образами. А здесь я засиделся, опух от четырёх стен, от тех же рож чиновников или так называемой поэзобогемы (слава Богу, давно с ней не общался!). Я начал писать стихи в моменты необычных путешествий - будь то Непал или Владимир, всегда снимающих плесень и привычную шелуху стёртого зрения и осязания.
Не, талант, зарытый в землю - чудовищная насмешка и над самим собой и над тем, кто тебе его подарил.