Франция, Париж, "Новая волна"
Для меня это неразрывные понятия (образы?). Каждый раз в дебрях Интернета нахожу фильмы «Новой волны» шестидесятых, о которых никогда не слышал.
Смотрел на днях полчаса «Париж принадлежит нам» Жака Риветта (фр. Jacques Rivette) (1960). Фильм достался только с английскими титрами, по-французски говорят много и жадно, о театре, политике, любви - как обычно, но всё это обычно так необычно и такое свежее, словно я вообще никогда подобного е видел и не знал. Например, герои разламывают багет и неторопливо, за болтовнёй, поедают его, сидя на скаймейке, кажется, у Сен Жермен де Пре. И этого мне достаточно и для ощущения любимого Парижа, и для волнующего чувства кинематографа. Интересно, что вспоминаются первые фильмы Марлена Хуциева, когда воздух и улица появились в советском кино, стали их персонажами.
И тут же герои второй новеллы из также неизестного мне сборника «Париж глазами шести» (Paris vu par... Six in Paris) 1965 пьют кофе из пиал - как всегда пьёт наш друг парижанин Амори Пиду или живущий в маленьком Марсили Алан Курси… А в первой новелле, Жана Дюше, молодой натурщик, соблазняющий американскую студентку-дурочку, угощает её тем же кофе в пиале, но не сваренным, а разведённым чуть тёплой водой из-под крана… Потом американка и парижанин выясняют отношения в элитной мажорской квартире на фоне купола Французского Института… И уже совершенно комическая, почти феллиниевская, но вместе и очень парижская история Даниэля Поле о том, как немолодая проститка и стеснительный посудомойщик устраивают в бедной комнатушке в районе Сан-Дени настоящий «семейный ужин» с болоньезе и творогом на десерт.
Для меня Новая волна - давно не Годар или Трюффо, чьё чёрное надгробие на кладбище Мон-Мартр я хорошо запомнил, а прорыв кино в бесконечность, вот как тот заика в «Зеркале», который взял и заговорил. Именно тогда Великий немой стал великим разговорщиком, а статика студий обернулась улицей, толпой, движением. Какая-нибудь «Прогулка» Учителя кажется убогим архаизмом после сотен тех парижских прогулок, пробежек по лестницам Монмартра, блужданий по Пер-Лашез, пикников на набержных Сены. Неинтересны и сухи становятся и последующие коммерческие работы того же Трюффо и Шаброля, бесконечная «маяковщина» дряхлеющего Годара, даже тонкие филофские сказки Ромера не сравнятся с дыханием барахолки и шумом Елисейских полей, сворованными синематографом молодых бунтарей. Стихия вечно бурлящего Paris для меня и есть Nouvelle Vague. А NV - самое актуальное воплощение самого главного искусства 20 века.