100 миллионов долларов
Друг мой сказал об одной бизнес-даме (я тоже с ней знаком): «Вот кого я уважаю. Сделала состояние в сто миллионов долларов!»
Друг тоже не просто трепло, у него капитал, думаю, сопоставимый, хотя он любит прибедняться (по-своему и я люблю, хотя всегда подчёркиваю, в частности, в разговорах с дочерью, насколько мы хорошо живём в смысле материальном по сравнению с большинством россиян и вообще людей в мире).
И я очередной раз понял, как резко мы разошлись. Какие баррикады между нами. Он не просто принял дивный новый мир, он впитал его ценности на уровне сущностного убеждения. И одно это его утверждение, увы, заменяет сотни добрый слов, что говорит мой товарищ в мой адрес, поднимая бокал вина. Поздравляя меня с днем рождения или другим праздником. Он - в космосе. Или я в космосе, а он на земле. Или - мы в разных вселенных. Из его космоса я - всегда останусь в лучшем случае чудаком, забавником, идеалистом. Или «не мужиком».
Не может космос человека, формулирующий так свои идеалы, понимать дурачка, сидящего над школьными тетрадями, переживающего за судьбу «чужих» зданий, и вообще - не признающего деньги как категорию идеальную.
Для меня деньги - вознаграждение за труд. И я всегда настойчиво и наивно (по-социалистически) полагал, что, работая, я имею право на достойное вознаграждение. За размер такого вознаграждения я часто торговался, спорил, препирался. Но я никогда не умел делать сутью работы вознаграждение. Эта грань бывает не понятна ряду других моих знакомых - якобы бескорыстных - но на деле сидящих тихо у какой-нибудь уютной кормушки. Я требую гонорар за написанною мной статью, потому что это труд. Я торгуюсь за размер платы за урок.
Но я не понимаю достоинства в слове - заработала 100 миллионов.
Лужин, Вожеватов, Кнуров, Лопахин и другие герои русской литературы это конечно не ценность для тех, кто вещает о миллионах и «зарабатывает» их.
Это не ценность для страны, которая поставлена на дыбы железной рукой тех, кто пришёл сюда заработать. Кто выдвигает идею образовательных услуг вместо образования и воспитания, вместо школы как навыка социального общения.
Ваши сто миллионов это ненавистная идея янки, это промысел Ротшильдов и гобсеков, это действительно идея, но идея не просто чужая, но страшная.
И не важно, богат ты или беден (вернусь к идее условности), важно, кому ты молишься.
То, что ваши проклятые пастыри и пасторы долларового будущего захлебнутся на моей земле так же, как захлебнулись нацисты, для меня неоспоримый факт. Но вот то, что они сумели соблазнить моего друга, конечно, беда. Не так у меня много друзей.