Конец света или кипение чистого разума?
Разговоры о конце света велись в истории не раз. Перечитываю, как к 1000 году ожидали светопреставления (я в детстве говорил «светопредставление», нечто цирковое) Оттон III и папа Сильвестр II. Тут же выясняю, что большинство европейцев в средние века вовсе не знали, что живут в этом тысячном, ведь обязательный счёт от Рождества Христова сам Сильвестр и сделал обязательным в светском календаре. Считается даже, что миф об ожидании Апокалипсиса в первом веке книжники придумали чуть ли не в веке 17ом.
Правда, была ещё великая Чума горестного 14-го столетия, которую показал Бергман в «Седьмой печати». Тогда для многих европейцев Апокалипсис наступил по полной. Но пережившие, тем не менее, остались не в зазеркалье, а в той же Европе, среди тех же стен и лесов. Мир обновился, но не рухнул.
И вот относительно недавно разговоры о конце света пошли среди моих знакомых. В начале пробудились любители мистики и проч. А потом всё чаще стали поговаривать об этом всерьёз все не чуждые православия (боюсь кого-либо и в том числе себя самого называть «православным» в строгом смысле слова). Прибавим ожидания природного и космического апокалипсиса, ярко изображенного в картинах «Послезавтра» и «2012». Так что к верующим присоединились и научно озабоченные, а также простые обыватели.
И вот климат показательно меняется, и те, кто застал страшный июль в Москве, немало пережили воочию.
Я не знаю, что происходит в умах, даже не понимаю, что происходит в моей голове, подплавленной жарой. Но когда вижу кружащиеся сгоревшие листья, убитые жаром, какие-то сходные ощущения и меня начинают затрагивать.
Но ведь какая разница - личная гибель или гибель всего мира? Бердяев говорил, что ад, как и рай, у каждого индивидуален во времени и пространстве, не связанных с миром окружающих.
Полтора миллиарда индусов живут со своим чувством конца света, так, как его определяет индуизм. У японцев есть какой-нибудь их конец света.
Тем не менее, этим летом мне вдруг посреди спокойного европейского ландшафта вдруг мерещились ядерные вспышки, а в мирном пригороде Праги, где мы жили, небольшой взрыв, который затеяли строители дороги у Влтавы, напугал до смерти. Что-то ощутимо последнее вырывалось на свободу и заставляло увидеть себя. Но чем это личное чувство является - есть ли в нём хоть крупица объективного? Ведь массовый психоз или воздействие произведений искусства вполне могут заместить предчувствия и интуиции!
А вот тот самый знакомый поэт, который завёл первые серьёзные разговоры о Суде, всё больше веселится. Вот мол, идеи подтверждаются. Но это не страшно вовсе, а даже правильно и разумно. Ведь конец мира это есть начало нового.
Какое правильное мировоззрение!
На днях у знакомых в руки попалась книжка одного голландца, который в 50-е годы прошлого века припёрся в дзенский монастырь в Киото, проторчал там какое-то время, пытался делать упражнения, занимался практикой, нажил геморрой и в итоге понял, что ничего в буддизме не смыслит. Кажется, наши попытки говорить о конце времён похожи на опыты этого голландца. Подчас задумываюсь не без удивления над тем, до чего мы все примитивны, несмотря на все сверхзвуковые скорости и прочитанные книги. Над тем, как смешано в наших головах всяко со всяким - вера и рационализм, мыслишки о повседневности и попытки нечто прогнозировать… Может, конец света это конец европейского разума, вышколенного в эпоху Просвещения, попытавшегося расставить знания по полкам и ползти по неуклонной прогресса к некой победе - над чем? Над смертью? Над страхом?
Возможно, высокие, а равно и низкие температуры расплавят (заморозят) наконец наше привычное мышление и позволят родиться чему-то свежему. Тогда и Апокалипсис перестанет пугать и откроет скрытые возможности, о которых мы так часто толкуем.
Правда, была ещё великая Чума горестного 14-го столетия, которую показал Бергман в «Седьмой печати». Тогда для многих европейцев Апокалипсис наступил по полной. Но пережившие, тем не менее, остались не в зазеркалье, а в той же Европе, среди тех же стен и лесов. Мир обновился, но не рухнул.
И вот относительно недавно разговоры о конце света пошли среди моих знакомых. В начале пробудились любители мистики и проч. А потом всё чаще стали поговаривать об этом всерьёз все не чуждые православия (боюсь кого-либо и в том числе себя самого называть «православным» в строгом смысле слова). Прибавим ожидания природного и космического апокалипсиса, ярко изображенного в картинах «Послезавтра» и «2012». Так что к верующим присоединились и научно озабоченные, а также простые обыватели.
И вот климат показательно меняется, и те, кто застал страшный июль в Москве, немало пережили воочию.
Я не знаю, что происходит в умах, даже не понимаю, что происходит в моей голове, подплавленной жарой. Но когда вижу кружащиеся сгоревшие листья, убитые жаром, какие-то сходные ощущения и меня начинают затрагивать.
Но ведь какая разница - личная гибель или гибель всего мира? Бердяев говорил, что ад, как и рай, у каждого индивидуален во времени и пространстве, не связанных с миром окружающих.
Полтора миллиарда индусов живут со своим чувством конца света, так, как его определяет индуизм. У японцев есть какой-нибудь их конец света.
Тем не менее, этим летом мне вдруг посреди спокойного европейского ландшафта вдруг мерещились ядерные вспышки, а в мирном пригороде Праги, где мы жили, небольшой взрыв, который затеяли строители дороги у Влтавы, напугал до смерти. Что-то ощутимо последнее вырывалось на свободу и заставляло увидеть себя. Но чем это личное чувство является - есть ли в нём хоть крупица объективного? Ведь массовый психоз или воздействие произведений искусства вполне могут заместить предчувствия и интуиции!
А вот тот самый знакомый поэт, который завёл первые серьёзные разговоры о Суде, всё больше веселится. Вот мол, идеи подтверждаются. Но это не страшно вовсе, а даже правильно и разумно. Ведь конец мира это есть начало нового.
Какое правильное мировоззрение!
На днях у знакомых в руки попалась книжка одного голландца, который в 50-е годы прошлого века припёрся в дзенский монастырь в Киото, проторчал там какое-то время, пытался делать упражнения, занимался практикой, нажил геморрой и в итоге понял, что ничего в буддизме не смыслит. Кажется, наши попытки говорить о конце времён похожи на опыты этого голландца. Подчас задумываюсь не без удивления над тем, до чего мы все примитивны, несмотря на все сверхзвуковые скорости и прочитанные книги. Над тем, как смешано в наших головах всяко со всяким - вера и рационализм, мыслишки о повседневности и попытки нечто прогнозировать… Может, конец света это конец европейского разума, вышколенного в эпоху Просвещения, попытавшегося расставить знания по полкам и ползти по неуклонной прогресса к некой победе - над чем? Над смертью? Над страхом?
Возможно, высокие, а равно и низкие температуры расплавят (заморозят) наконец наше привычное мышление и позволят родиться чему-то свежему. Тогда и Апокалипсис перестанет пугать и откроет скрытые возможности, о которых мы так часто толкуем.