Галкин и Степанов
Дело в том, что Галкин не был для меня «своим», родным артистом. И истории с дебошами не добавили симпатии к нему. Хотя уход любого актера, хотя бы на какое-то время, хоть от части ставшего символом детства или юности, всегда личная утрата. Мы слишком сживаемся с ними, с экранными людьми, с теми, кто отдаёт самое главное - свой образ на потребу публики. Об этом на днях блестяще, предельно откровенно, ярко и ядовито напомнил фильм Вайды «Всё на продажу». Но вот, едва утих колокольный звон по Галкину, уходит Степанов! Как резко, как всегда без малейшей возможности предсказать очередную утрату выбивает из строя Косая…
Первый был младше меня, второй, как большинство изначальных «фоменок» - немного старше. Мне повезло - я видел несколько (а хотелось сказать - немало!) спектаклей со Степановым. Первым (он же был и первым, увиденным в «Мастерской») - «Волки и овцы» оставил столько ярких, положительных, помогающих выживать эмоций. Это было десять лет назад, и с того мартовского (кажется, это тоже был март) я полюбил театр Фоменко и среди московских оставил его практически единственным желанным. И вот сегодня утром, прочитав страшное сообщение, я стал лихорадочно вспоминать: а сколько раз вообще я видел Юрия на сцене? Да, конечно, в «Трёх сёстрах», с которых он возвращался роковой вчерашней ночью. И как давно! Четыре года назад или пять? А потом? Мечется мысль, ищет этого плотного, доброго, въедливо-умного человечка в других постановках. А в итоге признаётся - да, был ещё «Мотылёк» и всё! Персонаж из «Мотылька», кстати, отчётливо перекликался с героем Степанова в «Штрафбате», кажется, самым непростым и в то же время правдивым среди многих привлекательных фигур сериала. Откуда-то родившаяся стать уголовника вмешалась там в абсолютно чеховскую прямоту, тихую интеллигентную доблесть актёра, чтобы приковывать к себе от серии к серии. «Штрафбат» я смотрел не так давно, на дисках, а ведь это тоже кино аж шестилетней давности!
Как же так! Работа одного из самых лучших, любимых мной актёров русского театра и кино почти пять лет оставалась для меня неизвестной! На фотографии, которую показывают сегодня в ящике, Степанов изможденный и безумно усталый. Что с ним творилось? Как он жил? Ведь ежели не ломал барных стоек, то отнюдь не значит - пребывал в гармонии. Вот, оказывается, ездил на скромной, чудовищно опасной «четверке» (в такой же аварии в иномарке он бы наверняка остался жив). Да, есть Провидение, есть час у каждого. Да, надо смириться. Но трагический заход такого тёплого светила, такой «полной» во всех смыслах натуры всё равно невыносимо-несправдлив.
Зачем мы живём? Куда нас несёт время? Открывают ли хоть что-то нам эти маленькие звёздочки, спутники наши - актёры? Я знаю одно: мы им обязаны. Их эксплуатируют режиссёры (любые, даже самые лучшие), от них уходят жёны и мужья и отворачиваются близкие - уходят безжалостно и бесповоротно в самые сложные моменты их жизни. А на волне успеха - о, как это известно! - окружает их толпа бессмысленная, жадная (не только до денег, но и просто горячих их эмоций) и пустая.
И если для тех, чей облик схвачен экраном, есть ещё надежда десятилетий посмертного контакта с живым миром преданных и восхищённых глаз, для отдавших себя сцене (Степанов явно был, прежде всего, таким) есть лишь краткий миг непосредственной встречи. Спектакли в записи я смотреть не умею. Хотя хорошо, что фоменок записывали.
Эх, а я так мечтал поглядеть на сэра Эгьючика!
Кстати, вчера вечером мне хотелось написать несколько строк об обожаемой Ирен Жакоб (пересмотрел «Двойную жизнь Вероники»). Она ведь тоже остается, прежде всего, театральной актрисой. Но вот так сложилось, что трагедия оказывается более неоспоримым поводом для высказывания…
Говорить в конце «Юрий, до свидания!» - немыслимая пошлость. Слово о смерти всегда на грани непристойности. Речь на уход того, кого знал лишь в условной реальности, ещё сомнительней.
Но сегодня нечто сорвалось в грудной клетке. И молчать не получается.
Кажется ещё вот что… В наших духовно пустых двухтысячных Степанов и его сокурсники - звёзды «Мастерской» заполнили для меня (и не одного меня) тот вакуум, который образовался в точке непосредственного общения нас, горожан с городской интеллигенцией. Блуждать по выставкам живописи и фотографии, читать японскую лирику и смотреть Ромера, а по выходным стоять в пикетах в защиту уничтожаемой архитектуры, это разумеется, тоже хлеб. Но современнику нужен живой современник-артист. Играющий бог, а не отражение, переданное через слои пространства и времени. Только театр и эстрада заполняют эту нишу. Кажется, именно благодаря упорным фоменкам театральная Москва дышит чистым воздухом любви и не дряхлеющей классической культуры. Степанова уже нет. Но его братья и сёстры остаются.
Поэтому просто пожелаю мужества всем, рядом с кем Юрий не выйдет завтра на сцену. Разве что в этом плане ему уже чуть легче, чем нам, остающимся бодрствовать по обе стороны рампы.