Об интеллигенции в России сегодня
Под впечатлением от бойкой и амбициозной, но несколько плоской статьи на Colta.Ru, Братья Забадай решили изложить своё видение интеллигенции вообще и интеллигенции русской, интеллектуалов вообще и интеллектуалов нынешних. Мы всерьёз задумались об «особой роли» русской интеллигенции, не преумаляя её и не выпячивая - перенося в нашу действительность под прицелом критики.
Откуда взялась русская интеллигенция и в чём её особенность
Интеллигенция как сословие возникла в XIX веке. В её появлении не было ничего сверхъестественного или случайного - всё было продиктовано социально-экономическими условиями. Россия модернизировалась - требовалось всё больше работников умственного труда: счетоводов, переводчиков, врачей, учителей, журналистов. В отличие от петровских мануфактур, руководимых заезжими иноземцами, производство теперь механизировалось, разукрупнялось, разнообразилось - всё меньше требовалось стадо работяг, тягающих тачки; всё больше требовались непосредственные управленцы, их помощники и наладчики их интеллектуальной жизни.
Особенностью России XIX века была запоздалая социальная секуляризация: традиционная сословная структура была ещё незыблема. Поэтому «поставщиками» новых людей умственного труда стала почти исключительно умственная каста - духовенство. Плюс небольшая прослойка выходцев из обедневшей (а потому образованной и не зажравшейся) аристократии и грамотного купечества - почти полностью старообрядческого (навыкшего к книжности и словесности). Например, в Америке было иначе: тамошние интеллектуалы были лихими и подвижными людьми, происходящими от лихих и подвижных родителей, оторвавшихся от родного сословия ещё два-три поколения назад. Но русские поповичи, дворяничи и купечичи, окончившие гимназии или университеты, были иным народом. Они выросли в традиционной обстановке, патриархальном укладе, в атмосфере высоких абстракций и в умеренном дистанцировании от плебса. Отсюда - все эти мессианские амбиции и подвижнические настроения первых интеллигентов. И как бы ни рыпался Чернышевский, он не мог отъять генное родство и воспитание, переданные ему отцом - кафедральным протоиереем. Не такие уж все они были и разночинцы.
Поэтому, выучившись, они не смогли стать лишь «людьми умственного труда», как их сверстники на Западе. Постигши светскую учёность, они не свели её к банальному «каким образом применить?» - они сразу ставили вопросы «зачем?» и «почему?». В этом - благословение и проклятие русской интеллигенции, в зависимости от точки зрения. Но что этой своей печатью русская интеллигенция уникальна - бесспорно. И главное - она передала этот запал всем своим вырождающимся потомкам, вплоть до нас. И сила русского интеллигента - в его брахманической крови, не окончательно разбодяженной советским и постсоветским временем. А какая связь может быть нерушимее кровной связи с предками? Гены - это гены!
Задавание своевременных, но разрушительных вопросов привело к революционному краху всей системы, не смогшей на эти вопросы ответить. Большевики, пришедшие в итоге этого краха к власти, хорошо запомнили, что может сделать интеллигенция, и всеми силами постарались её истребить. Наиболее эффективным - как вспоминал Шаламов - было моральное (зачастую и физическое) уничтожение в лагерях «политических» уголовниками. На выходе страна Советов получила ситуацию, схожую с западной: работники умственного труда были незакреплёнными разночинцами - отсюда вся эта «геологическая романтика». Это была модернизация общества по-советски.
Теперь мы. Каждое поколение воспитывается на высоких образцах культуры ушедших поколений. Проблема большевиков была в том, что пролетарская культура, которую они оставили нам, была невысокой, почти однородной и идейно загаженной. Поэтому «Как закалялась сталь» не смогла вытеснить «Обломова». И наша мировоззренческая социализация вновь стала вбирать в себя досоветскую культуру - а она была почти исключительно интеллигентской, и с ней наше поколение также заразилось прокля́тыми вопросами и отсутствием устойчивых и объективных ответов на них. Вот и получились мы - не знающе, куда идти, позволяющие нас вести, неадаптированные, неустойчивые, балаболы и дилетанты. Ничего собой не представляющие, ни на что не способные, кроме незатейливого обслуживания правящего класса и тотально зависящие от него.
Потому что интеллектуалы-недилетанты, волею судеб научившиеся мыслить практично, давно уже свалили на Запад и встроились там в беловоротничковый неопролетариат. Отстроили себе хорошие дома, но обнулили своё историческое предназначение. Потому что нынешние пролетарии - это не «рабочие», а «наёмные работники», располагающиеся во всех сферах, вплоть до IT и инженерии. А пролетарий лишь исполняет заказ хозяина. Словами того же Чернышевского, нельзя продать только труд человека - человек продаётся полностью…
Итак, научно-техническая и социально-экономическая модернизация привела к тому, что наш «умственный слой» не превратился в прикладников-интелектуалов, подобно тому, как кучера метаморфировались в операторов погрузчика. У нас нет серьёзных сфер экономики, в которых наши интеллигенты нашли бы себя - только паразитические (типа учителей) и спонтанные (типа врачей). Распузырившись своей нефтеносностью на всё информационное пространство, наши власти на деле не могут даже самый простой технологический процесс организовать отечественными силами - сразу зовут иностранцев. А русские неприспособленные интеллигенты мыкаются с работы на работу, из амплуа в амплуа, постепенно зверея и тупея. Но не будем о реальности - будем о светлом идеале!
Интеллигенция - те, кто задают вопросы и пытаются на них ответить. Несомненно, эпоха советского геноцида интеллигентов привела к вырождению этого слоя в «очкариков», «ботаников», ещё более беспомощных, чем «гики» и «нерды» на Западе. Западные интеллектуалы - это прикладные работники умственного труда; начав с колледжевского «ботаничества», они со временем превращаются в респектабельных инженеров и юристов, зарабатывающих неизмеримо больше, чем травившие их в школе хулиганы. Запад - постиндустриальный, его капитал - знания, и интеллектуалы - его главные слуги. Но дремучее происхождение всех этих выскочек и завязанность на исполнении формальной и примитивной интеллектуальной работы привело к тому, что вопросов-то как раз они не задают. Современный инженер в США отдыхает за просмотром реслинга с пивом и чипсами, а не с книгой в руках (разумеется, обобщаем). Они - тоже пролетариат, только современный, их психологические отличия от стекломойщиков и дальнобойщиков - минимальны.
А вот у нас сохранился особый шарм интеллигентства, в большинстве случаев не подкреплённый ничем, кроме кривлянья, - ни образованностью, ни моральностью. И всё - из-за стильной «неотмирности» умничающих ляль. Задавать вопросы они не умеют, отвечать горазды бесконечной коллажной болтовнёй, приспособленность к жизни стремится к нулю. Они ведь «брахманы», раз знают, что такое «экзистенция» - значит, чернь их содержать должна! Но всё разумное - действительно, всё действительное - разумно, поэтому российские учителёшки и зарабатывают меньше, чем охранники в супермаркетах. Умение с блеском отвечать на вопросы в «Кто хочет стать миллионером» - это не интеллигентность.
Вот и возникла нужда ответить, что же такое «русская интеллигенция» наших дней: мозг нации или её говно?
Современный интеллигент
Итак, «интеллигенция» и «интеллектуал» в наших окрестностях - не синонимы. Интеллигент - не просто работник умственного труда, он - генератор мысленного поля. Интеллигентская стихия - мысль, передаваемая словом, но не само слово. В этом отличие подлинной, брахманической интеллигенции от выскочек-разночинцев, научившихся писать, читать и красно баять.
Интеллигенты - преимущественно дигиталы (не визуалы, не аудиалы, не сенситивы), для них важна согласованность фактов в системе, примирение противоречий без становления на сторону одного из них. Высочайшая способность к абстрагированию даёт интеллигенту возможность приподняться над миром бытия в область смыслов бытия - и вполне успешно там обитать. Интеллигент мыслит понятиями, а не вещами. Его разум не равен сумме всех вещей мира, отражающихся в сознании. То, что для большинства - реальность, для интеллектуала - лишь версия; мир - совокупность множества версий. А кто же вынесет вердикт о правильности версии? Конечно, только сам интеллектуал. В этом его сила и слабость. Слабость - в лёгкой возможности стать бездарным глашатаем самовлюблённости, измеряющим свою правоту громкость криков покорного ему стада. Сила - в способности к самосознанию.
Интеллигент - книжник, в лучшем случае этого слова. Для него книга - обобщение опыта миллионов, поэтому такое книжничество всегда сильнее, важнее и экологичнее индивидуального «жизненного опыта» старичья, тщеславного из-за своей ненужности. Но интеллигент - и не начётчик-цитатчик, поскольку сознаёт субъективность воспринимаемого мира и брезгует истеричными прятками в одну из множества версий мироздания.
Способность к отвлечённому мышлению в идеале отвлекает интеллигента и от увлечённости самим собой. Он может подняться над своими пристрастиями и непониманиями к облакам чистой истины, измеряя ей себя самого́. Критическое мышление - величайший интеллигентский навык - учит самооценке и самоанализу. А это в свою очередь приводит к высшему брахманическому качеству - самообладанию.
Интеллектуал бесстрастен, он владеет собой, он очищает свою мысль от напластований «хочу» - или же сознательно и гласно в этом признаётся. Интеллигент не побежит вместе со стадом только потому, что «все бегут». Если он и побежит - то на основе собственного выбора и решения. И в его великой власти - не бежать со всеми, не думать как все. И даже более того: передать другим свою мысль. И ещё больше: научить других сравнивать и разбирать их мысли, понимать субъективность всех оценок и учиться навыкам критического анализа действительности.
Интеллигент всегда впереди простонародья. И он не кичится этим - кичатся как раз те, кто по воле случая выскочили из рабов в надсмотрщики и сознательно наращивают дистанцию со своей бывшей средой: как бы не засосало обратно. Заметь, читатель: интеллигент не выше простонародья, а впереди! Он всё поймёт глубже, усвоив и перекодировав информацию на собственном языке. Он всему придаст разносторонность, отрежет глупость и не забудет про контекст использования.
Это не значит, что интеллектуал соображает быстрее простака. Напротив: пролетарская смекалка помогает «низам» быстрёхонько ориентироваться в бедном пейзаже своей жалкой жизни, тогда как интеллектуала притормаживают прокля́тые «зачем» и «почему». Но это только на первой дистанции - дальше интеллектуал непременно обойдёт и хитреца, и силача, и энтузиаста, ибо мыслит глубже и видит дальше.
Но интеллигент - это не хипстеровидный задрот. Он всегда и во всём сможет быть первым: и в бодибилдинге, и в огородничестве. Только ему это в принципе не нужно - его уделом является соревнование не с выдающимися простецами, а с другими интеллектуалами, на соответствующем поприще. И вот тут, конечно, решающее значение имеет среда. Мы неоднократно наблюдали, как единственный отличник в слабой студенческой группе неминуемо глупеет и оскотинливается - потому, что не с кем соревноваться, не нужно прикладывать много сил, чтобы подняться над бездарями, стать звездой свиней. Поэтому российские реалии, из которых поуезжали сотни тысяч умников и умниц (смекнувших, что и к чему в недалёком будущем этой страны) - подлинная социальная драма наших дней. А реалии окраин - в особенности дальневосточных - полный швах. Но мы не будем сейчас об этом; вновь абстрагируемся и поговорим о принципе, а не о его применении. Мы надеемся быть неправыми и вдохнуть нашей неправотой созидательную и объединяющую радость в тех, кто поймёт, что́ здесь написано.
Ибо дело интеллигента - не просто задавать вопросы и нарочно ходить по лабиринтам и тупикам («умничать»). Интеллигент должен развязывать узлы, предлагать ответы. И ответы, которые брахманическая кровь ищет в земном обиталище, должны быть Объективными, Оптимальными и Благотворными. Это значит, что интеллигент не должен запираться в герметичное самоутверждение - он должен протаптывать тропы для ползущих за ним, он просто не умеет иначе. Ответы, которые интеллектуал ищет, должны быть для всех - он не выдрыгивается и не прячется под куст амбиций, он ищет закономерности и правила. Интеллигент понимает, что хорошо, когда всем хорошо: не только умникам, не только стаду - благо должно в свих очертаниях быть всеобщим. Об этом много ныл Достоевский: единство безземельных умников с земляными дураками есть социальная гармония. Интеллигент - это голос родной среды, своей стихии.
Призвание
Интеллектуал должен заколдовать социальный хаос, направить его к упорядочиванию. Как? Начать с себя, пройти по трём ступеням: Саморазвитие, Самооценка, Самообладание.
Саморазвитие начинается с простого: читать, читать и читать. Несмотря на отличную интеллектуальную наполненность некоторых примеров кинематографа или компьютерных игр, человечество пока не изобрело лучшей степени конденсации мыслей, чем Книга. Хотя бы потому, что читая книгу - в отличие от просмотра фильма, - ты вынужден развивать навыки абстрагирования, созидая в голове образ прочитанного. И чем выше и утончённее литература - тем насыщеннее и значимее эти образы. Розанов прав: не столь важна идейная составляющая чтения, сколь его умность и красота!
Но интеллигент читает, учась. Он не прячется в книжки от окружающего мира - он ищет рецепты исправления неудобств бытия. И уже на самых ранних порах чтения приходит понимание того, что фактов нет - одни интерпретации. Осознание этого если не убивает, то ведёт дальше - учит интерпретировать самостоятельно. И интерпретации рано или поздно укладываются в рациональную схему, так как степень выдуривания для интеллектуала не безгранична, ищущий всё равно найдёт свой язык постижения действительности и способ говорить с окружающими на этом языке.
Самооценка. Интеллигент непрестанно развивается, соревнуясь с самим собой - со своим идеальным «Я», со своим проектом самого себя. Это непрестанный стимул, ибо проистекает из абстракций, применённых к себе самому. Беспрерывное саморазвитие обеспечивает интеллигенту молодую гибкость ума, порождающую приспособляемость к резким и запланированным изменениям среды обитания. Поэтому интеллигент живуч и непобедим. Своим примером безостановочного самосовершенствования он подаёт пример окружающей черни, заставляя её менять поведение. Но для этого, конечно же, нужна дистанция - приемлемая для тяги её преодолеть, но не преодолеваемая до конца.
Интеллигент - не фантазёр, витающий в представлениях о несбыточном. Дисциплина мысли - его отличительная черта, об этом метко писал И.П. Павлов в основополагающем тексте «Об уме вообще, о русском уме в частности». Без знакомства с этим текстом вообще нельзя поднимать данную тему; мы сделали бы этот текст сепаратором для поступления на гуманитарные факультеты вузов.
Самообладание. Поскольку интеллигент живёт не телом, а умом, телесные позывы и потребности для него всегда вторичны и допустимы к ограничению. Это самая великая сила умственного человека. Речь не об аскетизме, а об элементарном понимании того, что человек от животных отличается умом; безграничность телесности оскотинливает нас - интеллигент воет и стонет, если голос плоти беспрерывен и громок. Он может поиграться в какого угодно гедониста, но при первом осознании того, что плоть начинает ограничивать свободу ума и душа, интеллигент тут же выпутывается.
Почему интеллигентов боятся власти? Потому что умники - всегда образец для подражания. Слово интеллектуала веско, ежели он сам идёт собственными тропами. Если он обладает собой, не подчиняясь низким страстям. Если он до смерти верен своей гражданской позиции. Если он, ценя себя, уверен в ценности каждой жизни - даже распоследнего быдла. Вот тогда к нему прислушиваются, хотя бы и улюлюкали поначалу. Вот тогда за ним идут, получая радость от этой ходьбы. Ибо истинный интеллигент ведёт не ради звания кормчего, не ради паразитизма на всенародной лояльности - он идёт и ведёт, потому что так надо! В этом случае к людям масс постепенно приходит осознание великой миссии народа, и они понемногу перестают быть «людьми масс», становясь человеками.
Интеллигент - это инструмент самоорганизации народа, то есть тех, у кого коллективное самоопределение генетически довлеет над индивидуальным. Интеллигент-брахман никуда не пропадёт - он неминуемо выкристаллизуется и станет впереди своего народа. Вопросы только: КАКАЯ это будет интеллигенция и КОГДА? Конечно, русский умник найдёт общий язык и способ гармоничного сосуществования с умником татарским, с умником кавказским. Но интеллигент укоренён в духе, крови и почве своего народа, и без таковых он захиреет и сгибнет, превратившись в музейное достояние или экспонат для зубоскальства. Охота таких перспектив?
Ау! Есть ли ещё истинные брахманы среди довлеющего быдла, остервеневающего от своей бесприютности? Сможем ли мы ещё выследить друг друга и сообща придумать, КАК и КОМУ здесь жить? Или пора убираться восвояси?
Это вопрос. Мы ждём ответа!
Проф.Фарнсворт.
