(no subject)
Первомай.
Я помню, как впервые в своей жизни ловил рыбу на удочку. Как мне объясняли, что если поплавок тонет, нужно тащить. Я вытащил маленькую рыбку и отпустил ее потом. И, наверное, тогда во мне умер инстинкт охотника, и умерло все, что можно назвать или связать с азартом.
Сколько мне тогда было? Года четыре, наверное.
Мама и папа еще молодые.
Это называлось - маевка. Шашлыков тогда никто не жарил. Варили уху и раков. Красная редиска и зеленый лук. Народ пел песни под гармошку. Это такой был педагогический коллектив. Учителя веселились, ибо молодые были. А сейчас их уже многих нет.
И первомайские демонстрации. Песни через громкоговорители, которые висели всюду: Утро красит нежным светом... Шарики, которые несли девчонки, и в которые мы бросали кусочки стекла. Галстуки пионерские с оборванными кончиками.
И деревья были большими, и вода была сладкой, и солнце светило ярче, и люди были добрее...
Я помню, как впервые в своей жизни ловил рыбу на удочку. Как мне объясняли, что если поплавок тонет, нужно тащить. Я вытащил маленькую рыбку и отпустил ее потом. И, наверное, тогда во мне умер инстинкт охотника, и умерло все, что можно назвать или связать с азартом.
Сколько мне тогда было? Года четыре, наверное.
Мама и папа еще молодые.
Это называлось - маевка. Шашлыков тогда никто не жарил. Варили уху и раков. Красная редиска и зеленый лук. Народ пел песни под гармошку. Это такой был педагогический коллектив. Учителя веселились, ибо молодые были. А сейчас их уже многих нет.
И первомайские демонстрации. Песни через громкоговорители, которые висели всюду: Утро красит нежным светом... Шарики, которые несли девчонки, и в которые мы бросали кусочки стекла. Галстуки пионерские с оборванными кончиками.
И деревья были большими, и вода была сладкой, и солнце светило ярче, и люди были добрее...