(no subject)
Пришлось съездить на работку за учебником и упражнениями для ученицы. Я их там оставила в последний рабочий день перед праздниками, потому что не хотела ехать на собеседование с розовым пакетиком Лэтуаль, в котором храню УМК.
Выполняя дочерний долг, зашла в аптеку купить витаминок. Рядом с кассой мялся человек кавказской национальности с клочком бумаги и телефоном в руках. "Какая дозировка?" - сурово спрашивала его фармацевтша. "Вот возьмите, поговорите", - мямлил он с акцентом и протягивал ей мобильник. "Не буду я ваш телефон брать! Скажите мне дозировку и всё! Уберите трубку!", - вопила тётя. "Не хочет говорить", - сокрушённо сообщил кавказец телефону. Пришлось мне взять трубку и поговорить. Дозировку надо было брать самую большую. О чём я радостно сообщила тётеньке, а она мрачно на меня посмотрела. Выйдя из аптеки, я сразу испугалась, что при контакте с трубкой вполне могла подцепить какую-нибудь чесотку. Или что-нибудь ещё. И боялась всю дорогу, но пока симптомов вроде нет.
После обеда поехала с маминой подружкой стерилизовать её кошку Мурку. Я нужна была для моральной поддержки. Ну и для поддержки переноски тоже. Людмила Васильевна, пенсионерка-сердечница с громким учительским голосом и неконтролируемой любовью к животным, поразила меня своей тягой к маргинальным слоям населения. По дороге к ветеринару она решила уточнить направление нашего движения и из всего многообразия прохожих выбрала бомжиху с двумя собаками, соединёнными одной цепью, которая толкала перед собой детскую тележку с хламом. Таким образом, мы минут 10 шествовали в этой компании, а старушки даже, кажется, успели осуществить светскую беседу. Под конец бомжиха показала нам, где перейти дорогу, "а дальше там будет улица такая-то, но вы её в голову не берите - идете через сквер".
А на обратном пути, когда кошка была под наркозом, а мы ждали трамвая в родных пенатах, Л.В. поставила переноску на скамейку рядом с двумя поддатыми алкашами, грязными и лениво матерящимися на солнышке. Когда один из них в споре махнул рукой и немного задел переноску, Л.В. сделала ему замечание, объяснила, что в переноске находится кошка Мурка, что она спит после операции, рассказала о пользе стерилизации и показала кошку через окошко переноски. Алкаш в ответной речи сообщил, что у него дома живёт точно такая же кошка и что на стерилизацию он никогда не решится. Глаза у него были удивительно грязно-голубые.
Выполняя дочерний долг, зашла в аптеку купить витаминок. Рядом с кассой мялся человек кавказской национальности с клочком бумаги и телефоном в руках. "Какая дозировка?" - сурово спрашивала его фармацевтша. "Вот возьмите, поговорите", - мямлил он с акцентом и протягивал ей мобильник. "Не буду я ваш телефон брать! Скажите мне дозировку и всё! Уберите трубку!", - вопила тётя. "Не хочет говорить", - сокрушённо сообщил кавказец телефону. Пришлось мне взять трубку и поговорить. Дозировку надо было брать самую большую. О чём я радостно сообщила тётеньке, а она мрачно на меня посмотрела. Выйдя из аптеки, я сразу испугалась, что при контакте с трубкой вполне могла подцепить какую-нибудь чесотку. Или что-нибудь ещё. И боялась всю дорогу, но пока симптомов вроде нет.
После обеда поехала с маминой подружкой стерилизовать её кошку Мурку. Я нужна была для моральной поддержки. Ну и для поддержки переноски тоже. Людмила Васильевна, пенсионерка-сердечница с громким учительским голосом и неконтролируемой любовью к животным, поразила меня своей тягой к маргинальным слоям населения. По дороге к ветеринару она решила уточнить направление нашего движения и из всего многообразия прохожих выбрала бомжиху с двумя собаками, соединёнными одной цепью, которая толкала перед собой детскую тележку с хламом. Таким образом, мы минут 10 шествовали в этой компании, а старушки даже, кажется, успели осуществить светскую беседу. Под конец бомжиха показала нам, где перейти дорогу, "а дальше там будет улица такая-то, но вы её в голову не берите - идете через сквер".
А на обратном пути, когда кошка была под наркозом, а мы ждали трамвая в родных пенатах, Л.В. поставила переноску на скамейку рядом с двумя поддатыми алкашами, грязными и лениво матерящимися на солнышке. Когда один из них в споре махнул рукой и немного задел переноску, Л.В. сделала ему замечание, объяснила, что в переноске находится кошка Мурка, что она спит после операции, рассказала о пользе стерилизации и показала кошку через окошко переноски. Алкаш в ответной речи сообщил, что у него дома живёт точно такая же кошка и что на стерилизацию он никогда не решится. Глаза у него были удивительно грязно-голубые.