Знаменитые киносцены, которые оказались...украденными
Пабло Пикассо часто приписывают фразу «хорошие художники копируют, великие - крадут». На самом деле Пикассо никогда такого не говорил, но, видимо, звучит эта мысль так соблазнительно, что голливудские авторы нет-нет да и стащат что-нибудь у своих предшественников. Зритель же, чествуя яркую сцену, может даже понятия не иметь, что это лишь перелицовка чужой идеи.
Криминальное чтиво / Pulp Fiction, 1994
Перечислять все, что когда-либо где-либо позаимствовал гениальный Тарантино - задача неблагодарная, об этом можно написать целую книгу. Но как минимум те моменты, которые всплывают в его ленте «Криминальное чтиво», имеет смысл рассмотреть. К примеру, знаменитый босоногий твист Умы Турман и Джона Траволты - это «перетанцовка» танца из не менее знаменитой трагикомедии Федерико Феллини «Восемь с половиной».
Что до пафосной речи персонажа Сэмюэла Л. Джексона, которую тот любит цитировать своим жертвам перед тем, как пристрелить их, то ее Тарантино дословно увел из фильма с Сонни Чибой «Телохранитель» (1976), где этот микс из библейских цитат озвучивался в прологе как кредо главного героя. Квентин, впрочем, никогда и не скрывал того, что ворует у других режиссеров, - напротив, он этим хвастается, охотно рассказывая в своих интервью, что и откуда утащено. Кто смел, как говорится, тот и съел.
Сияние / The Shining, 1980
Знаменитая сцена «Сияния», в которой алкоголик Джек Торранс рубит топором дверь ванной комнаты, чтобы добраться до своей семьи, утащена Стэнли Кубриком из немой шведской ленты «Вoзница» 1921 года.
В свою очередь, режиссер Виктор Шестрем тоже придумал ее не сам, а позаимствовал из ленты Дэвида Гриффита «Сломанные побеги» (1919) - во всех трех случаях злодеем являлся обезумевший пьяница. Изначально заимствование не очень сочеталось с сюжетом «Сияния» - как минимум потому, что у Стивена Кинга в одноименном романе Джек действовал молотком для игры в роке, - но Кубрику так хотелось воспроизвести страшный момент из «Возницы» и «Сломанных побегов», что он отошел от книжного текста и настоял именно на топоре.
В фильме хватает и других, менее явных отсылок к чужому творчеству, заставивших Кинга возненавидеть получившийся результат. С другой стороны, писателю еще крупно повезло, что экранизацией занимался не Тарантино - в этом случае Торранс мог размахивать не топором, а вообще самурайским мечом. Но, к счастью, в конце 70-х Квентин был еще слишком юн.
Танго и Кэш / Tango & Cash, 1989
Еще в 1983 году Джеки Чан кормился идеями у Гарольда Ллойда, в чем можно убедиться, посмотрев ленту «Проект А», где гуттаперчевый китаец болтается на часовой башне точно так же, как Ллойд болтался за 60 лет до него в комедии «Наконец в безопасности». Но уже через пару лет Чан стартовал со своей знаменитой франшизой «Полицейская история» и сам создал запоминающуюся сцену, которую у него утащили в 1989-м.
Напомним, в боевике Андрея Кончаловского «Танго и Кэш» коп в исполнении Сильвестра Сталлоне стреляет по приближающемуся грузовику до тех пор, пока нехорошие парни не тормозят в страхе прямо перед его носом и не вылетают через лобовое стекло. Все в точности как в «Полицейской истории», если не считать того, что Джеки стрелял в воздух, а Сильвестр - на поражение. Можно считать, что этой сценой свой должок Голливуду Чан отдал сполна.
Реквием по мечте / Requiem for a Dream, 2000
Помните в «Реквиеме по мечте» сцену, где героиня Дженнифер Коннелли сидит в ванне, погрузив лицо под воду, а потом туда же, в воду, начинает кричать? За два года до выхода «Реквиема», в 1998-м, идентичная сцена засветилась в японской анимационной ленте режиссера Сатоси Кона «Истинная грусть». Даррена Аронофски был так впечатлен той сценой, что он полностью выкупил права на целый мультфильм ради возможности скопировать ее.
Более того, если присмотреться, даже судьбы показанных в этих сценах героинь схожи - обе они стремительно катятся по наклонной, деградируют и не могут ничего изменить в своей жизни. В случае с японкой Мимарин причиной отчаянья стал жестокий мир шоу-бизнеса, в случае американки Мэрион - наркотическая зависимость. Но, как вероятно намекает аудитории режиссер Даррен Аронофски, слава - это тот же наркотик.
