Москва: Введенское
Оригинал взят у zapolosnaya в Москва: Введенское
Однажды в Париже на кладбище Монпарнас я стала свидетелем удивительной картины. На могиле одного известного французского поэта собралась небольшая группа людей. Они принесли с собой виолончель, вино и пирожные. Окружив памятник любимого поэта, под минор виолончели они по очереди читали его стихи, о чем-то переговаривались, произносили тосты, пели песни, потихоньку шутили, вспоминая забавные курьезы из жизни поэта, и негромко смеялись.
Сентябрь был на исходе. Сквозь ветки порыжевших кленов мягко и тепло светило солнце. На кладбище было спокойно и уютно. По дорожкам неторопливо гуляли парижане, сновали туристы, уткнувши носы в карту расположения могил. И тогда, кажется, впервые мне пришла в голову простая мысль: кладбище - не есть точка, после которой нет ничего, кроме четного числа гвоздик и непомерной скорби. Кладбище - есть очевидная неизбежность, другое бытие. И приходить сюда нужно, как парижане после работы приходят в гости к любимому поэту: с музыкой, пирожными и светлыми воспоминаниями. Ибо человек жив, пока жизнь его отражается в чужой памяти.
По Введенскому кладбищу водят экскурсии, как по музейному залу античного искусства. Не шуметь. Получить разрешение на фотосъемку. За несколько минут до закрытия охранник выводит всех посетителей за ворота. На вопрос, видел ли он когда-нибудь что-то подобное, что случилось однажды на могиле французского поэта, он посмотрел на меня чуть подозрительно и, не отвечая, поторопил к выходу.
- Подождите, но неужели никто не приходил вот так почтить память любимого и уважаемого человека, с улыбкой и теплыми воспоминаниями? - не унимаюсь я.
- Отчего же, с улыбкой приходят. Такие весельчаки иногда попадаются, что обхохочешься! Вон вчера только ночной сторож выгнал толпу малолеток. Нагишом приходили у памятников сфотографироваться. Повеселее, чем у французов, не правда ли?
Теперь уже я перестаю задавать вопросы и тихо следую за сторожем к выходу.
- Ох, Наташа, глянь-ка, и этот тоже помер! - две пенсионерки замерли у могилы известного актера.
- Ой, и правда, он самый... - вторая узнает в строгом черно-белом портрете публичное лицо - жуть какая, вот недавно же только рекламу по телевизору показывали, он там что-то показывал. Молодой еще...
Обе принялись считать, насколько они старше актера.
- Гражданочки, кладбище закрывается, выходим! Дома досчитаете, - сторож жестом показывает на дорожку в выходу.
Дамы засеменили к выходу вслед за нами.
Какое-то время мы идем молча, но вдруг сторож первый начинает разговор:
- Я, девушка, если честно, порой не понимаю, зачем люди сюда приходят. Места и повеселее есть, а многим из тех, кто тут слоняется, и вспомнить нечего. Но и другие гости бывают. Придет, например, пара: старики пожилые. Встанут у могилки актрисы какой-нибудь и давай вспоминать шутки из фильма, в котором она снималась. Свое первое свидание, когда они на тот самый фильм ходили. Поплачут, посмеются и дальше пойдут. Или родственник чей-нибудь: сядет с самого утра у памятника и будет ему рассказывать что-то. Советоваться о чем-то. Глядишь, уже бодрый, уверенный какой-то к выходу идет. Значит, хорошо поговорили. Вот для таких мы здесь. А кучками только недоумки эти по ночам таскаются. Может, девушка, оно и к лучшему, что у нас без концертов. Память - это все-таки процесс ... интимный.
Может и так. А может и нет. Но в чем я уверена, так это в том, что приходить сюда нужно пусть без музыки и пирожных, но со светлыми воспоминаниями, как те старики на годовщину своего первого свидания. Сюда нужно приносить жизнь. Живые умеют оживлять. И жив человек, пока жизнь его отражается в чужой памяти.
Солнце почти село. Сторож загремел замком ворот. Дамы, переваливаясь с ноги на ногу, направились к трамвайной остановке. За оградой Введенского стало совсем тихо.
Однажды в Париже на кладбище Монпарнас я стала свидетелем удивительной картины. На могиле одного известного французского поэта собралась небольшая группа людей. Они принесли с собой виолончель, вино и пирожные. Окружив памятник любимого поэта, под минор виолончели они по очереди читали его стихи, о чем-то переговаривались, произносили тосты, пели песни, потихоньку шутили, вспоминая забавные курьезы из жизни поэта, и негромко смеялись.
Сентябрь был на исходе. Сквозь ветки порыжевших кленов мягко и тепло светило солнце. На кладбище было спокойно и уютно. По дорожкам неторопливо гуляли парижане, сновали туристы, уткнувши носы в карту расположения могил. И тогда, кажется, впервые мне пришла в голову простая мысль: кладбище - не есть точка, после которой нет ничего, кроме четного числа гвоздик и непомерной скорби. Кладбище - есть очевидная неизбежность, другое бытие. И приходить сюда нужно, как парижане после работы приходят в гости к любимому поэту: с музыкой, пирожными и светлыми воспоминаниями. Ибо человек жив, пока жизнь его отражается в чужой памяти.
По Введенскому кладбищу водят экскурсии, как по музейному залу античного искусства. Не шуметь. Получить разрешение на фотосъемку. За несколько минут до закрытия охранник выводит всех посетителей за ворота. На вопрос, видел ли он когда-нибудь что-то подобное, что случилось однажды на могиле французского поэта, он посмотрел на меня чуть подозрительно и, не отвечая, поторопил к выходу.
- Подождите, но неужели никто не приходил вот так почтить память любимого и уважаемого человека, с улыбкой и теплыми воспоминаниями? - не унимаюсь я.
- Отчего же, с улыбкой приходят. Такие весельчаки иногда попадаются, что обхохочешься! Вон вчера только ночной сторож выгнал толпу малолеток. Нагишом приходили у памятников сфотографироваться. Повеселее, чем у французов, не правда ли?
Теперь уже я перестаю задавать вопросы и тихо следую за сторожем к выходу.
- Ох, Наташа, глянь-ка, и этот тоже помер! - две пенсионерки замерли у могилы известного актера.
- Ой, и правда, он самый... - вторая узнает в строгом черно-белом портрете публичное лицо - жуть какая, вот недавно же только рекламу по телевизору показывали, он там что-то показывал. Молодой еще...
Обе принялись считать, насколько они старше актера.
- Гражданочки, кладбище закрывается, выходим! Дома досчитаете, - сторож жестом показывает на дорожку в выходу.
Дамы засеменили к выходу вслед за нами.
Какое-то время мы идем молча, но вдруг сторож первый начинает разговор:
- Я, девушка, если честно, порой не понимаю, зачем люди сюда приходят. Места и повеселее есть, а многим из тех, кто тут слоняется, и вспомнить нечего. Но и другие гости бывают. Придет, например, пара: старики пожилые. Встанут у могилки актрисы какой-нибудь и давай вспоминать шутки из фильма, в котором она снималась. Свое первое свидание, когда они на тот самый фильм ходили. Поплачут, посмеются и дальше пойдут. Или родственник чей-нибудь: сядет с самого утра у памятника и будет ему рассказывать что-то. Советоваться о чем-то. Глядишь, уже бодрый, уверенный какой-то к выходу идет. Значит, хорошо поговорили. Вот для таких мы здесь. А кучками только недоумки эти по ночам таскаются. Может, девушка, оно и к лучшему, что у нас без концертов. Память - это все-таки процесс ... интимный.
Может и так. А может и нет. Но в чем я уверена, так это в том, что приходить сюда нужно пусть без музыки и пирожных, но со светлыми воспоминаниями, как те старики на годовщину своего первого свидания. Сюда нужно приносить жизнь. Живые умеют оживлять. И жив человек, пока жизнь его отражается в чужой памяти.
Солнце почти село. Сторож загремел замком ворот. Дамы, переваливаясь с ноги на ногу, направились к трамвайной остановке. За оградой Введенского стало совсем тихо.