Страх и развитие.
Basso continuo.
Мне кажется, я ждала зимнюю депрессию и удивлялась, что её нет, пока она не оправдала ожиданий.
Всё правильно. Мне тесно, и новых впечатлений нет. Большую часть времени я провожу с людьми, с которыми мне неинтересно, и в не самых захватывающих занятиях. Я устаю, и неудивительно, что так мало времени в сутках и неделе я в состоянии читать что-то сложное - и то, это всего лишь читать. Я удивилась, что поверхностно мне интересны действительно многие разные области. Но наблюдения показывают.
Моя общая сильная чувствительность установлена достоверно. С этим можно по-разному жить. Всё равно будешь тяготеть к безопасности. И к развитию. И что тебя перетянет?.. И насколько динамически будет перетягивать.
Сейчас я по любому поводу замечаю, что всех и всего боюсь. Каждого, кто войдёт в моё пространство (которое простирается до поля зрения, такое нагло большое). Вломить каждому, кто войдёт в моё пространство. Что жизненные ресурсы (деньги, жилище, общение с оставшимися приятными людьми) перестанут мне предоставляться - потому что я не уверена, что то, что я могу предложить взамен, достаточно конкурентоспособно, и вообще кому-то нужно, и вообще существует... То есть, что мне просто везёт, что у меня что-то есть. По совокупности перечисленного - боюсь того, что вломят мне.
Ну это, во-первых, преувеличено, во-вторых - классика жанра и этого журнала.
О, я поняла, пока писала. Меня мучает вопрос отношений страха и развития.Вот и всё.
Всякие известные мёртвые, или примечательные художественные персонажи - сумели стать нам интересными. Значит, их развитие вывело их из тени тазика салата, из-за печки, из унылого гиблого рабочего места.
А я убеждена, что по любой своей проблеме можно себе в мировой культуре найти персонажика, даже нескольких, если не пренебрегать неполными аналогиями, даже по самым редким и сложным проблемам. И ха, знали бы мёртвые, что ценность их следа в том числе в этом.
Мои страх и чувствительность тоже там ищутся и находятся. Но что же делаю с собой я сама? Я закрываю створочки, я отползаю туда, где никого нет, но может скопиться продовольствие. Я оттуда ничего не вижу и ничего нового не узнаю. Я там ничего не делаю, просто прячусь и жру. Когда меня не станет, меня будет так же не видно, как не было видно при жизни.
Ещё я там думаю, но материал для раздумий туда цедится по капле, и видно, что даже в этом жж мысли на протяжении лет вращаются по кругу, а литературный стиль хужеет.
У тех же, кого можно найти в культуре, иногда складывается впечатление, страх и чувствительность рождали развитие. Все такие люди будут искать свою безопасность. Но как будто иногда они её или ищут такими хитро заверченными способами, что успевают посмотреть и сделать много нового для себя и других... Или нет; я просто не знаю, как они вообще что-то делают.
Теоретически скорее всего чувствительность - мать и развития, и страха. Так что у этих двоих отношения сиблингов - и их не сопоставить (мне пора менять источники, но опять же в каком-то сериалике прозвучала мысль, что генетический анализ двоих не покажет, братья ли они и сёстры - хотя и я сама понимаю, что общих генов между ними бывает от всех до нуля). Чувствительному человеку иногда чрезвычайно легко делается больно, и боли он
боится. Меж тем он на другую половину гедонист. И вообще, если что-то есть, оно должно и хочет работать. Чувствительность - это то, что хочет новых ощущений, и захватывающих. И хочет безопасности. Хрен знает, в какой пропорции.
Я обычно уважаю людей, которые живут и постоянно имеют дело со страхом, с какого-то рода внутренней неискоренимой мерзостью или с травмой. Тут не выжить, не вырастив в себе определённого мужества припёртого к стенке: даже если ничего не делать, это надо просто держать. Но почему-то мне здесь становится недостаточно за что уважать себя. Я хотела выиграть, но проиграла. Мне кажется, мой страх выплыл из одного источника и размазался тонким слоем. Источник я держу, но тонкий слой держит и склеивает меня.