Cмертной казни не хотите ли?
Одно время у нас "бомбили" гаражи. Вскрывали двери, проламывали стены, пытались делать подкопы. Мы собирались, даже дежурили по ночам, пытались воззвать к народной милиции - все без толку. И вот однажды я беседовал с одной женщиной - женой соседа по гаражу.
- Вон тот дом - рассадник зла, - сказала она, указывая на двухэтажное деревянное строение. - Там живут одни алкаши и наркоманы. Оттуда приходят и ломают двери и стены. Этот дом надо сжечь вместе со всеми жильцами.
И такая злоба отразилась на ее лице, что я содрогнулся.
- Отлично, - сказал я. - Сегодня, в два часа пополуночи, мы с вами встречаемся вот здесь, недалеко от дома. Я захвачу канистру с бензином и спички, а вы возьмите хорошую палку или топор - когда дом вспыхнет и негодяи начнут выпрыгивать из окон, вы будете проламывать им головы.
Женщина посмотрела на меня, как на больного, едва не покрутила пальцем у виска.
Сколько у нас пустопорожних болтунов! Они готовы месить языками до посинения, даже мозоли на этом жизненно важном органе их не останавливают. Они ратуют за восстановление смертной казни. Но, коснись дело применения этой казни, они окажутся в стороне с криками "Я не палач!". Дорогие мои. Если вы не готовы сами приводить приговоры в исполнение, то какого черта вообще заводите этот разговор? А если готовы, то чем вы отличаетесь от тех подонков, которых так жаждете казнить? Вы считаете, что знаете, что такое справедливость, и знаете, к кому ее можно применять? Вы считаете, что если вину подонка доказал суд, то так оно и есть - именно он педофил, насильник и убийца? Вы считаете, что доказательства стопроцентны? Так посмотрите или прочтите "Зеленую милю", может быть это вас хоть немного остудит. Впрочем, безнадежно. Все ваши аргументы я слышал, и они для меня неубедительны. В двадцать первом-то веке размахивать топором и со зверским выражением лица кричать "Распни его!" "Казнить его!"... Про милосердие я уж и не говорю - это за пределами вашего разумения.
- Вон тот дом - рассадник зла, - сказала она, указывая на двухэтажное деревянное строение. - Там живут одни алкаши и наркоманы. Оттуда приходят и ломают двери и стены. Этот дом надо сжечь вместе со всеми жильцами.
И такая злоба отразилась на ее лице, что я содрогнулся.
- Отлично, - сказал я. - Сегодня, в два часа пополуночи, мы с вами встречаемся вот здесь, недалеко от дома. Я захвачу канистру с бензином и спички, а вы возьмите хорошую палку или топор - когда дом вспыхнет и негодяи начнут выпрыгивать из окон, вы будете проламывать им головы.
Женщина посмотрела на меня, как на больного, едва не покрутила пальцем у виска.
Сколько у нас пустопорожних болтунов! Они готовы месить языками до посинения, даже мозоли на этом жизненно важном органе их не останавливают. Они ратуют за восстановление смертной казни. Но, коснись дело применения этой казни, они окажутся в стороне с криками "Я не палач!". Дорогие мои. Если вы не готовы сами приводить приговоры в исполнение, то какого черта вообще заводите этот разговор? А если готовы, то чем вы отличаетесь от тех подонков, которых так жаждете казнить? Вы считаете, что знаете, что такое справедливость, и знаете, к кому ее можно применять? Вы считаете, что если вину подонка доказал суд, то так оно и есть - именно он педофил, насильник и убийца? Вы считаете, что доказательства стопроцентны? Так посмотрите или прочтите "Зеленую милю", может быть это вас хоть немного остудит. Впрочем, безнадежно. Все ваши аргументы я слышал, и они для меня неубедительны. В двадцать первом-то веке размахивать топором и со зверским выражением лица кричать "Распни его!" "Казнить его!"... Про милосердие я уж и не говорю - это за пределами вашего разумения.