Лошадка
второе творение типа "экспромт по заказу"
сегодня про лошадку
жила-была лошадка
она родилась в маленьком городке где-то в центральной европе
пока она была маленькой, она жила в стойле с мамой, гуляла по двору фермы, за ней ухаживали
иногда на ней катались дети
люди дали ей какое-то имя, но она его так и не запомнила
когда она подросла, ее переселили в другое стойло, которое находилось почти в центре городка,
там, где стояли маленькие фахверковые домики, и улицы были еще по-старинке мощены камнем
там у нее появилась и постоянное занятие:
она возила небольшую тележку по городу.
в тележке сидели туристы, и пока она везла их по указанному маршруту, они могли рассмотреть эти страринные домики,
полюбоваться большим городским парком,
проезжая мимо, сфотографировать городскую ратушу и церковь
день изо дня, маршрут был один и тот же
каждое утро лошадка просыпалась у себя в стойле, завтракала сеном - а по праздникам даже свежескошенной луговой травой - выходила во двор, где ее впрягали в тележку и выводили в город
там она круг за кругом медленным шагом шла по городу, мостовые которого знала уже как свои собственные четыре копыта
ближе к вечеру ее освобождали от сбруи и отпускали на луг побегать и попастись
а с закатом снова запирали в стойле, где она засыпала
иногда все еще приходили дети, чтобы немного покататься на ней
она была очень послушной лошадкой - дети любили ее за это, и все - и дети и взрослые - часто угощали сладким сахаром, морковкой и другими вкусностями
так и в этот день, она проснулась, позавтракала и повезла тележку по городу, мимо неизменных старинных домиков,
мимо вековых деревьев в парке,
сквозь толпу на площади перед ратушей
и вечером, когда она гуляла на лугу, к ней снова пришел кто-то, чтобы на ней покататься
он угостил ее сахаром, погладил по щеке и положил руку ей на холку
подождав несколько секунд, он легко вспрыгнул на нее и легонько коснулся пятками ее боков, предлагая идти вперед
она начала шагать по лугу,
он наклонился к ее холке и начал шептать ей на ухо какие-то свои человеческие звуки
когда они прошли полный круг по лугу, он крепче обхватил ее шею и, еще раз наметив пятками необходимость двигаться, направил ее к тропинке, уходящей в лес
она была очень послушной лошадкой, и поэтому послушно зарысила по этой тропинке
в это время в сумерках, опустившихся с вечером на город, над центром города разгоралось зарево
слышались крики людей, топот, какие-то громыхания
кто-то поджёг ратушу, и этот многовековой оплот закона и бюрократии, почти наполовину состоящий из дерева и на две трети заполненный бумагой, превращался в большой веселый костер
откуда-то с окраин уже торопились пожарные машины, все жители города, вооружившись ведрами, пытались остановить бушующую стихию
и хозяин лошадки тоже стоял в цепочке людей, передавая ведра с водой в одну сторону и пустые ведра в другую, ему сейчас было совсем не до своей живой собственности
солнце уже скрылось за западным лесом, над городом подымалось огненно-дымное знамя анархии
а послушная лошадка, все чаще и энергичнее пришпориваемая своим наездником, уже почти галоппировала от города куда-то,
где она никогда не была, о чем она никогда не задумывалась
и поразительно, именно сейчас, когда приходилось следить куда ставить копыта, когда из леса доносились какие-то странные и отчасти очень хищные звуки,
у нее в голове было гораздо больше мыслей, чем когда она топтала мостовые своего городка, по которому могла ходить хоть во сне с завязанными глазами
раньше город был для нее всем миром - и она не видела, не задумывалась над тем, что у этого мира есть или могут быть границы,
и теперь, мчась через поля и перелески, она со страхом, но и с непреодолимым интересом вглядывалась во все новые и новые места и вещи, вслушивалась в дыхание ночи, чувствовала запах диких лугов
вот за спиной у лошадки и ее наездника небо уже начало светлеть - и это было уже не желто-красное зарево пожара, а мягкий намек на свет просыпающегося утра.
человек все еще пришпоривал лошадь, не давая ей сбавлять темп
в городке ратуша сгорела почти до фундамента, спасти удалось людей, но не бумагу. Люди вспоминали, кого незнакомого и подозрительного они видели вчера, извозчик обнаружил пропажу своей лошади
с приходом утра у лошадки как будто открылось второе дыхание. Она неслась сквозь яркий свет дня, мысли о мире у нее почти исчезли, она постепенно перестала осознавать всадника у себя на спине и его понукания.
Она впитывала пенье птиц, запах ветра, зелень и золото проносящихся мимо пейзажей
ближе к вечеру лошадь споткнулась и упала на утоптанную землю дороги, чуть не подмяв под себя человека, который едва успел спрыгнуть
пена у ее рта вздувалась пузырьками от прерывистого дыхания, она попыталась подняться на ноги, но не смогла
поджигатель чертыхнулся и быстрым шагом пошел дальше пешком
а лошадка обессиленно лежала на обочине дороги, ее вздохи становились все резче и все реже
она смотрела одним глазом в ярко-голубое небо,
слышала заливистую песню какой-то полевой птички
и до самого последнего вздоха,
ни на секунду
не вспомнила многие и многие годы, тысячи кругов,
намотанных по маленькому городку
где-то в центральной европе
как всегда, стилистические ошибки и спорные знаки препинания прошу считать авторскими знаками; абзацы означают короткие паузы и оставлены здесь, чтобы изобразить отрезки, которыми рассказ писался
сегодня про лошадку
жила-была лошадка
она родилась в маленьком городке где-то в центральной европе
пока она была маленькой, она жила в стойле с мамой, гуляла по двору фермы, за ней ухаживали
иногда на ней катались дети
люди дали ей какое-то имя, но она его так и не запомнила
когда она подросла, ее переселили в другое стойло, которое находилось почти в центре городка,
там, где стояли маленькие фахверковые домики, и улицы были еще по-старинке мощены камнем
там у нее появилась и постоянное занятие:
она возила небольшую тележку по городу.
в тележке сидели туристы, и пока она везла их по указанному маршруту, они могли рассмотреть эти страринные домики,
полюбоваться большим городским парком,
проезжая мимо, сфотографировать городскую ратушу и церковь
день изо дня, маршрут был один и тот же
каждое утро лошадка просыпалась у себя в стойле, завтракала сеном - а по праздникам даже свежескошенной луговой травой - выходила во двор, где ее впрягали в тележку и выводили в город
там она круг за кругом медленным шагом шла по городу, мостовые которого знала уже как свои собственные четыре копыта
ближе к вечеру ее освобождали от сбруи и отпускали на луг побегать и попастись
а с закатом снова запирали в стойле, где она засыпала
иногда все еще приходили дети, чтобы немного покататься на ней
она была очень послушной лошадкой - дети любили ее за это, и все - и дети и взрослые - часто угощали сладким сахаром, морковкой и другими вкусностями
так и в этот день, она проснулась, позавтракала и повезла тележку по городу, мимо неизменных старинных домиков,
мимо вековых деревьев в парке,
сквозь толпу на площади перед ратушей
и вечером, когда она гуляла на лугу, к ней снова пришел кто-то, чтобы на ней покататься
он угостил ее сахаром, погладил по щеке и положил руку ей на холку
подождав несколько секунд, он легко вспрыгнул на нее и легонько коснулся пятками ее боков, предлагая идти вперед
она начала шагать по лугу,
он наклонился к ее холке и начал шептать ей на ухо какие-то свои человеческие звуки
когда они прошли полный круг по лугу, он крепче обхватил ее шею и, еще раз наметив пятками необходимость двигаться, направил ее к тропинке, уходящей в лес
она была очень послушной лошадкой, и поэтому послушно зарысила по этой тропинке
в это время в сумерках, опустившихся с вечером на город, над центром города разгоралось зарево
слышались крики людей, топот, какие-то громыхания
кто-то поджёг ратушу, и этот многовековой оплот закона и бюрократии, почти наполовину состоящий из дерева и на две трети заполненный бумагой, превращался в большой веселый костер
откуда-то с окраин уже торопились пожарные машины, все жители города, вооружившись ведрами, пытались остановить бушующую стихию
и хозяин лошадки тоже стоял в цепочке людей, передавая ведра с водой в одну сторону и пустые ведра в другую, ему сейчас было совсем не до своей живой собственности
солнце уже скрылось за западным лесом, над городом подымалось огненно-дымное знамя анархии
а послушная лошадка, все чаще и энергичнее пришпориваемая своим наездником, уже почти галоппировала от города куда-то,
где она никогда не была, о чем она никогда не задумывалась
и поразительно, именно сейчас, когда приходилось следить куда ставить копыта, когда из леса доносились какие-то странные и отчасти очень хищные звуки,
у нее в голове было гораздо больше мыслей, чем когда она топтала мостовые своего городка, по которому могла ходить хоть во сне с завязанными глазами
раньше город был для нее всем миром - и она не видела, не задумывалась над тем, что у этого мира есть или могут быть границы,
и теперь, мчась через поля и перелески, она со страхом, но и с непреодолимым интересом вглядывалась во все новые и новые места и вещи, вслушивалась в дыхание ночи, чувствовала запах диких лугов
вот за спиной у лошадки и ее наездника небо уже начало светлеть - и это было уже не желто-красное зарево пожара, а мягкий намек на свет просыпающегося утра.
человек все еще пришпоривал лошадь, не давая ей сбавлять темп
в городке ратуша сгорела почти до фундамента, спасти удалось людей, но не бумагу. Люди вспоминали, кого незнакомого и подозрительного они видели вчера, извозчик обнаружил пропажу своей лошади
с приходом утра у лошадки как будто открылось второе дыхание. Она неслась сквозь яркий свет дня, мысли о мире у нее почти исчезли, она постепенно перестала осознавать всадника у себя на спине и его понукания.
Она впитывала пенье птиц, запах ветра, зелень и золото проносящихся мимо пейзажей
ближе к вечеру лошадь споткнулась и упала на утоптанную землю дороги, чуть не подмяв под себя человека, который едва успел спрыгнуть
пена у ее рта вздувалась пузырьками от прерывистого дыхания, она попыталась подняться на ноги, но не смогла
поджигатель чертыхнулся и быстрым шагом пошел дальше пешком
а лошадка обессиленно лежала на обочине дороги, ее вздохи становились все резче и все реже
она смотрела одним глазом в ярко-голубое небо,
слышала заливистую песню какой-то полевой птички
и до самого последнего вздоха,
ни на секунду
не вспомнила многие и многие годы, тысячи кругов,
намотанных по маленькому городку
где-то в центральной европе
как всегда, стилистические ошибки и спорные знаки препинания прошу считать авторскими знаками; абзацы означают короткие паузы и оставлены здесь, чтобы изобразить отрезки, которыми рассказ писался